Я бежал всю дорогу, до главного выхода, а потом переждал, пока не отдышался. У меня дыхание короткое, по правде говоря. Во-первых, я курю,
как паровоз, то есть раньше курил. Тут, в санатории, заставили бросить. И еще - я за прошлый год вырос на шесть с половиной дюймов. Наверно, от
этого я и заболел туберкулезом и попал сюда на проверку и на это дурацкое лечение. А в общем, я довольно здоровый.
Словом, как только я отдышался, я побежал через дорогу на улицу Уэйна. Дорога вся обледенела до черта, и я чуть не грохнулся. Не знаю,
зачем я бежал, наверно, просто так. Когда я перебежал через дорогу, мне вдруг показалось, что я исчез. День был какой-то сумасшедший, жуткий
холод, ни проблеска солнца, ничего, и казалось, стоит тебе пересечь дорогу, как ты сразу исчезнешь навек.
Ух, и звонил же я в звонок, когда добежал до старика Спенсера! Промерз я насквозь. Уши болели, пальцем я пошевельнуть не мог. "Ну, скорей,
скорей!" - говорю чуть ли не вслух. - Открывайте!" Наконец старушка Спенсер мне открыла. У них прислуги нет и вообще никого нет, они всегда сами
открывают двери. Денег у них в обрез.
- Холден! - сказала миссис Спенсер. - Как я рада тебя видеть! Входи, милый! Ты, наверно, закоченел до смерти?
Мне кажется, она и вправду была рада меня видеть. Она меня любила. По крайней мере, мне так казалось.
Я пулей влетел к ним в дом.
- Как вы поживаете, миссис Спенсер? - говорю. - Как здоровье мистера Спенсера?
- Дай твою куртку, милый! - говорит она. Она и не слышала, что я спросил про мистера Спенсера. Она была немножко глуховата.
Она повесила мою куртку в шкаф в прихожей, и я пригладил волосы ладонью. Вообще я ношу короткий ежик, мне причесываться не приходится.
- Как же вы живете, миссис Сперсер? - спрашиваю, но на этот раз громче, чтобы она услыхала.
- Прекрасно, Холден. - Она закрыла шкаф в прихожей. - А ты то как живешь?
- И я по ее голосу сразу понял: видно, старик Спенсер рассказал ей, что меня выперли.
- Отлично, - говорю. - А как мистер Спенсер? Кончился у него грипп?
- Кончился? Холден, он себя ведет как... как не знаю кто!.. Он у себя, милый, иди прямо к нему.
2
У них у каждого была своя комната. Лет им было под семьдесят, а то и больше. И все-таки они получали удовольствие от жизни, хоть родной
ногой и стояли в могиле. Знаю, свинство так говорить, но я вовсе не о том. Просто я хочу сказать, что я много думал про старика Спенсера, а если
про него слишком много думать, начинаешь удивляться - за каким чертом он еще живет. Понимаете, он весь сгорбленны и еле ходит, а если он в
классе уронит мел, так кому-нибудь с первой парты приходится нагибаться и подавать ему. По-моему, это ужасно. Но если не слишком разбираться, а
просто так подумать, то выходит, что он вовсе не плохо живет. Например, один раз, в воскресенье, когда он меня и еще нескольких других ребят
угощал горячим шоколадом, он нам показал потрепанное индейское одеяло - они с миссис Спенсер купили его у какого-то индейца в Йеллоустонском
парке. Видно было, что старик Спенсер от этой покупки в восторге. Вы понимает, о чем я? Живет себе такой человек вроде старого Спенсера, из него
уже песок сыплется, а он все еще приходит в восторг от какого-то одеяла.
Дверь к нему была открыта, но я все же постучался, просто из вежливости.
Я видел его - он сидел в большом кожаном кресле, закутанный в то
самое одеяло, про которое я говорил. Он обернулся, когда я постучал.
- Кто там? - заорал он. - Ты, Колфилд? Входи, мальчик, входи!
Он всегда орал дома, не то что в классе. На нервы действовало, серьезно.
Только я вошел - и уже пожалел, зачем меня принесло. Он читал "Атлантик мансли", и везде стояли какие-то пузырьки, пилюли, все пахло
каплями от насморка. Тоску нагоняло. Я вообще-то не слишком люблю больных. И все казалось еще унылее оттого, что на старом Спенсере был ужасно
жалкий, потертый, стары халат - наверно, он его носил с самого рождения, честное слово. Не люблю я стариков в пижамах или в халатах. Вечно у них
грудь наружу, все их старые ребра видны. И ноги жуткие. Видали стариков на пляжах, какие у них ноги белые, безволосые?
- Здравствуйте, сэр! - говорю. - Я получил вашу записку. Спасибо вам большое. - Он мне написал записку, чтобы я к нему зашел проститься
перед каникулами; он знал, что я больше не вернусь. - Вы напрасно писали, я бы все равно зашел попрощаться.
- Садись вон туда, мальчик, - сказал старый Спенсер. Он показал на кровать.
Я сел на кровать.
- Как ваш грипп, сэр?
- Знаешь, мой мальчик, если бы я себя чувствовал лучше, пришлось бы послать за доктором! - Старик сам себя рассмешил. Он стал хихикать, как
сумасшедший. Наконец отдышался и спросил:
- А почему ты не на матче? Кажется, сегодня финал?
- Да. Но я только что вернулся из Нью-Йорка с фехтовальной командой.
Господи, ну и постель! Настоящий камень!
Он вдруг напустил на себя страшную строгость - я знал, что так будет.
- Значит, ты уходишь он нас? - спрашивает.
- Да, сэр, похоже на то.
Тут он начал качать головой. В жизни не видел, чтобы человек столько времени подряд мог качать головой. Не поймешь, оттого лион качает
головой, что задумался, или просто потому, что он же совсем старикашка и ни хрена не понимает.
- А о чем с тобой говорил доктор Термер, мой мальчик? Я слыхал, что у вас был долгий разговор.
- Да, был. Поговорили. Я просидел у него в кабинете часа два, если не больше.
- Что же он тебе сказал?
- Ну... всякое. Что жизнь - это честная игра. И что надо играть по правилам. Он хорошо говорил. То есть ничего особенного он не сказал. Все
насчет того же, что жизнь - это игра и всякое такое. Да вы сами знаете.
- Но жизнь д е й с т в и т е л ь н о игра, мой мальчик, и играть надо по правилам.
- Да, сэр. Знаю. Я все это знаю.
Тоже сравнили! Хорошая игра! Попадаешь в ту партию, где классные игроки, - тогда ладно, куда ни шло, тут действительно игра. А если попасть
на д р у г у ю сторону, где одни мазилы, - какая уж тут игра? Ни черта похожего. Никакой игры не выйдет.
- А доктор Термер уже написал твоим родителям? - спросил старик Спенсер.
- Нет, он собирается написать им в понедельник.
- А та сам им ничего не сообщил?
- Нет, сэр, я им ничего не сообщил, увижу их в среду вечером, когда приеду домой.
- Как же, по-твоему, они отнесутся к этому известию?
- Как сказать.