И вот вообразите такую сцену: мы выносимся из темноты, шлепая по бетону кроссовками фирмы «Converse», перед нами – два туземца, отчаянно орущих в надежде остановить автобус. Это выглядело примерно так же, как если бы по Сорок Второй улице два человека ломились бы через толпу, пытаясь поймать такси с таким рвением, будто от этого зависела сама их жизнь. Вместо того чтобы просто забить на этих дурачков, я догнал одного из парней, того самого, который потом оказался сыном действующего министра обороны. Мы поравнялись в тот момент, когда он уже нагнал автобус. История заваривалась что надо. Воздух дрожал от воплей «Спасите! Помогите! Остановите!». Еще шаг, и он запрыгнул бы на нижнюю ступеньку автобуса.
Мне не оставалось выбора – я двигался быстрее его, и в тот момент, когда он притормозил, чтобы запрыгнуть в автобус, я ударил его, налетев сзади. Я ударил его так, что он врезался в автобус. Я не знал, что и делать. Он и в самом деле врезался в автобус. Люди в автобусе уже тянули к нему руки, пытаясь спасти от расправы. Выходила совсем некрасивая история. Мы, двое одичавших иностранцев, гнались за двумя местными ребятами без всякой видимой причины, с явным намерением разорвать их, как старые грелки.
Итак, я нокаутировал этого несчастного ублюдка. ХРЯСЬ! Он ударился о стенку «Лотакао», я навалился сзади. Все замерло, когда раздался этот ужасный звук. Люди высыпали из магазинов с криками «Полиция! Полиция!». Уже не помню точно, что происходило дальше, – наверное, я еще раз ему как следует сунул. В результате он оказался на тротуаре, сидя, прислонившись спиной к заднему колесу автобуса. Я ничего не помню, поскольку находился в полном замутнении. Помню, как голова парня ударилась о муфту оси автобуса. Помню, как говорил сам себе: «Осторожно, мудак ты эдакий, не попади кулаком по этой блядской муфте!»
Тем временем Гирлингс учил второго парня уму-разуму. Неприглядное, брутальное зрелище. Гирлингс выгнул поганца так, что его пятки прижались к затылку, ни дать ни взять – калач. Он давил все сильнее. Тем временем собралась приличная толпа. Мы били и мучили беззащитных парней и орали при этом на английском. Автобус остановился посередине перекрестка, происходило ужасающее избиение, никто ни во что не врубался. Я был в шортах, как и Гирлингс, стремного вида голландец, находящийся в международном розыске за убийство. Все воплем исходило: пора сматываться.
После того как полудурки наконец попали в свой автобус, мы решили передохнуть в кафезиньо на ближайшем углу и тут увидели, что вокруг нас собирается толпа. Я очень хорошо запомнил, как эти два парня сели в автобус, как медленно он тронулся на первой передаче, как зашумел потрепанный двигатель, и как наши жертвы, покрикивая, грозили нам кулачками из окна: «Вы, ублюдки! Мы убьем вас! СУКИ!» Они кричали по-бразильски… мы только хохотали в ответ. Ума не приложу, зачем мы пошли в это кафе, зачем встали за барную стойку. Это было открытое кафе, выходящее на улицу, из тех, где кофе стоит два цента за чашку. Не понимаю, какого черта мы стали объяснять всем: «Это были плохие мальчики. Они мучили собаку». Нелегко было обосновать наше поведение.
И тут улица стала заполняться кричащими людьми. «Что происходит-то? – подумал я. – Беспорядки, еще какая фигня?» В кафе сидело не более десятка человек, а на улице собралась гигантская толпа. Они шумели, как порядочная политическая демонстрация. Я спросил Гирлингса:
– Что за херня творится?
Люди орали и показывали на нас пальцами, в толпе замелькали полицейские. И тут до меня дошло: Дерьмо Собачье, Они же Пришли За Нами! Эти маленькие чудовища вышли на первой же остановке и настучали копам.
За окном царила непроглядная темень, скрывающая мусорные баки. И вдруг не далее чем в метре от себя я увидел гигантского, пятнистого, желтоглазого ягуара, длиной полтора-два метра – и это без хвоста.
И вдруг не далее чем в метре от себя я увидел гигантского, пятнистого, желтоглазого ягуара, длиной полтора-два метра – и это без хвоста. Кошечка что надо!
Я подумал – ну ни фига же себе! Никогда в жизни не видал ничего подобного. Чтобы оказаться с такой киской на расстоянии вытянутой руки, обычно приходится тащиться никак не ближе национального парка Маригозо. Застыв от удивления, я вытаращился на него. Ягуар без лишнего шума и видимой цели прогуливался по двору. Даже не представляю, что бы началось, если бы кто-то из кафе вышел во двор выкинуть мусор. Ну и кошара! Я, блин, вообще не представлял, чего теперь делать. Прошел обратно в бар, где оставил Гирлингса. Он как раз наносил очередному нацисту мощный хук в солнечное сплетение. Немец впечатался в телефонную будку с отвалившейся челюстью. Ситуация складывалась та самая, когда уже пора сваливать. Я сказал Гирлингсу:
– Твою мать. Ты не поверишь. Пока ты здесь немчуру мутузишь, я вышел в туалет, и там стоял ягуар! Прямо за окном.
– Да гонишь, такого не бывает, – ответил Гирлингс.
– Слушай, Гирлингс, – сказал я. – Сейчас я покажу тебе ягуара. Пойдем в бар, там ты сам во всем убедишься.
Я перезарядил револьвер, и мы отправились в тот самый бар, где я видел кошака. Гирлингс быстро нашел себе немцев, которых можно было хорошенько проучить за их природный фашизм, но вот ягуаров в баре совсем не оказалось. Сколько раз за тот вечер я ходил в злополучный деревянный туалет – не перечесть. Наконец мы решили плюнуть на несчастного ягуара и просто продолжили экскурсию от бара до бара. Мы настолько обломались от несостоявшегося свидания с хищником, что как раз дозрели до инцидента с собачкой, который не замедлил последовать. Нам не хватало драйва, и мы его получили. Все напряжение вечера разрядилось в безумном взрыве адреналина. Короче говоря, если бы ягуар появился, у тех ребят волоса с головы не упало бы. Все произошло по чистой случайности.
Ну и дела! Мало того, что разъяренная толпа собиралась нас то ли арестовать, то ли линчевать, у меня на груди болтался заряженный револьвер 25-го калибра и ни малейшего разрешения на него.
Парень, которого я пару раз стукнул о колесную ось, привлекал к себе особенно много внимания. Как выяснилось, его папаша – не кто иной, как министр обороны Бразилии. Тут я понял, что у нас проблемы, и серьезные. Гирлингса не трогали – он стоял перед толпой и отвечал на вопросы полицейских.
– Я хочу вам помочь, – говорил он.
– Кто вы? – спросили его.
– Ну я, типа, друг, соотечественник. А в чем дело, что тут случилось? Я-то ни при делах, в общем.
Гирлингс пытался помочь мне, как мог, что не очень просто посреди взведенной толпы. Я в это время пытался связаться с пресс-атташе американского посольства. Меня арестовали и повели через строй разъяренных Кариоков, вопивших: «Повесить ублюдка! Сдохни, сука! Долой США! Америкосы, вон! Долой!»
Если бы нашли револьвер, я бы мгновенно оказался бы в дерьме по самые уши. К счастью, я успел сунуть его в карман. Когда меня вели через толпу, я снова увидел Гирлингса, который на этот раз стоял в самой гуще бразильцев. Все равно как Руби, который застрелил Освальда. Гирлингс вел себя как обычный зевака – очень умно с его стороны, да и выглядело убедительно. Пока меня допрашивали, Гирлингс разговаривал с другим полицейским, задавая вопросы строгим и официальным тоном. При первой возможности я отошел от мусоров, сжимая в руке пистолет – посреди сотен людей.
Подойдя к Гирлингсу – настало время действовать очень быстро, – я незаметно сунул ему револьвер и сказал одно слово:
– Беги!
Через секунду он уже ломился через толпу, как дикий бык. Был револьвер – и нету его.
Хантер С.