Также ходили слухи, что преподобный Билл сам мог совершить поджог, чтобы получить страховку. Я не была его поклонницей, но считала, что эти подозрения беспочвенны.
Я перевела взгляд на Маркуса. Его лицо было усталым, и я впервые обратила внимание на признаки возраста, которые стали отчетливо видны. Но ведь он был еще молод – всего тридцать восемь. На три года моложе меня. Впервые я представила, каким он будет в старости. Такие мысли никогда не посещали меня, когда я смотрела на Джейми. А ведь ему было всего тридцать шесть, когда он умер.
Преподобный Билл и Триш поменялись на сцене местами. Триш облизал губы, готовясь говорить с публикой.
– Наша община навсегда стала другой после этой ужасной трагедии, – начал он. – Мы оплакиваем тех, кто лишился своих жизней, и молимся за тех, кто выздоравливает от жестоких ран. Но я прошу вас оглянуться вокруг и почувствовать поддержку друг друга. Мы сильны и жизнестойки, и пойдем вперед вместе, никогда не забывая того, что произошло в субботу в Серф Сити.
– А теперь, – продолжал он, – Дон Рейнольдс хочет сделать объявление.
Подруга Бена Триппета выглядела неловкой, взбираясь на сцену.
– Я просто хотела, – начала она, – чтобы вы знали, что я являюсь координатором кампании по сбору средств в помощь жертвам пожара. – Листок бумаги, который она держала в руках, задрожал, и я восхитилась ее храбростью и тем, что она смогла преодолеть смущение перед таким количеством людей. – Служители церкви, как всегда, помогли покрыть медицинские расходы, но нам нужны еще средства. У многих семей нет страховки. Я работаю вместе с Барри Гебхартом, который, как вы все знаете, является бухгалтером в Хэмстеде, и мы основали специальный фонд под названием «Мемориальный семейный фонд». Надеюсь, вы сможете помочь нам некоторыми суммами, чеки на которые можете передать мне или Барри или принести в кафе «Яванский кофе», где я работаю. Барри и я думаем о дальнейшей деятельности фонда по сбору средств и просим вас вносить предложения по… ну, по этому поводу. – Она взглянула на листок бумаги, который держала в руках. – Мы будем проверять, чтобы деньги пошли семьям, которые нуждаются в этом в первую очередь.
Она села на свое место – крайнее в нашем ряду. Я увидела, как Бен улыбнулся ей. Его голова все еще была перебинтована.
Триш еще раз поднялся на сцену.
– Спасибо, Дон, мы – щедрая община с благородными устремлениями, и я уверен – сделаем все, что в наших силах, чтобы сократить страдания семей, члены которых пострадали при пожаре. А теперь мне хотелось бы выразить признательность пожарным и службе «Скорой помощи», которые проделали столь трудную работу в таких сложных условиях. Не только нашим работникам из Серф Сити, но и с Топсейл Бич, Норт Топсейл Бич и отделения добровольцев Серф Сити.
Здание наполнили аплодисменты, и пока они угасали, я увидела, что Триш бросил взгляд на нас.
– Я попрошу встать Энди Локвуда.
Я почувствовала, как Энди вздрогнул.
– Вставай, Энди, – прошептала я.
Он испуганно вскочил.
Прежде чем мэр успел сказать хоть одно слово, раздался шквал аплодисментов, и все встали.
– Они хлопают мне? – спросил Энди.
Я прикусила губу, чтобы не заплакать.
– Зачем они встали?
– Чтобы поблагодарить тебя и поприветствовать.
– Потому что я герой?
Я молча кивнула.
Он улыбнулся и повернулся, чтобы помахать людям, которые сидели позади нас. Я услышала чей-то сдавленный смех.
– А теперь я могу сесть? – наконец спросил Энди.
– Да.
Он опустился на свое место, его щеки горели. Прошло еще несколько минут, пока не смолкли аплодисменты.
Прошло еще несколько минут, пока не смолкли аплодисменты.
– Как знает большинство из вас, – продолжил Триш, – Энди не только нашел выход из горящей церкви, но, рискуя жизнью, вернулся и вывел многих детей наружу, в безопасное место. Наши потери ужасны, но они были бы гораздо больше, если бы не сообразительность Энди и не его хладнокровие перед лицом хаоса и опасности.
Энди сидел выпрямившись и выпятив грудь вперед. На лице его было написано удивление от того, что он внезапно оказался любимцем острова Топсейл.
Энди
– Возьми немного, Энди, – проговорила мама. – Пока заживает твоя рука, тебе необходимы питательные вещества.
– У меня сколько угодно питательных веществ. – Я поднял тарелку, чтобы показать ей кусок цыпленка и дольки сладкого картофеля.
– Хорошо. Только не урони ничего.
Она взяла мою тарелку и поставила ее на стол.
Я стал есть сладкий картофель. Мой любимый. Иногда мама делала пирог с начинкой из сладкого картофеля, но сама никогда его не ела. Она также не ела десерт, потому что боялась потолстеть. Она говорит, что если ешь слишком много сладкого, то быстро поправляешься. Нам с Мэгги было разрешено есть десерт, потому что мы еще не взрослые.
– Энди, – сказала мама, проглотив свои витамины. – Твоя рука почти совсем зажила, но, возможно, тебе стоит пропустить завтрашние соревнования по плаванию.
– Но почему? – Я обязательно должен в них участвовать. – Она же совсем не болит!
– Надо удостовериться, что рука полностью зажила.
– Но она совсем зажила!
– Все равно тебе надо отдохнуть.
– Но я не нуждаюсь в отдыхе! – Мой голос был слишком громким для закрытого помещения.
Однако теперь я ничего не мог поделать. Я уже завелся.
– Ну, хорошо, если ты действительно чувствуешь, что рука зажила, то можешь пойти на соревнования.
– С ней все в порядке! – Я хотел показать маме свою руку, но неловко махнул ею и уронил стакан с молоком. Стакан упал на пол и разбился вдребезги, а молоко разлилось вокруг. Оно попало даже на шпинат.
Мама и Мэгги смотрели на меня, открыв рот.
– Я не хотел. – Я вскочил на ноги. – Я все вытру!
Мэгги схватила меня за руку.
– Сядь на место, Панда, – сказала она. – Я сама вытру. А ты приведи себя в порядок.
– Сейчас я все исправлю.
Мама была уже около полки и вынимала бумажные полотенца.
– Извините, – проговорил я еще раз. – Моя рука оказалась быстрее, чем мои мысли.
– Это была случайность, – сказала мама.
Мэгги помогла ей собрать осколки стекла. Мама бросила бумажные полотенца на молочные лужицы на полу.
– Моя рука это сделала, потому что она уже сильная и выздоровевшая.
Мама ползала по полу, вытирая молоко. Иногда, когда я говорю, мне кажется, что она хочет рассмеяться, но сдерживается.
– Энди, – сказала Мэгги после того, как взяла пять или шесть бумажных полотенец. – Я знаю, ты огорчен, что не сможешь участвовать в соревнованиях, но все равно ты сначала должен думать, а потом махать руками. – Ее голос звучал совсем как мамин.
– Хорошо, я буду думать, – согласился я, но знал, что у меня не получится.
Я стараюсь сначала думать, я потом действовать, но постоянно забываю об этом.
Мама встала.
– Утром мы еще раз посмотрим твою руку. – Она выбросила испачканные бумажные полотенца.
– Если с ней все будет в порядке и ты будешь чувствовать себя хорошо, я отпущу тебя на соревнования.