Сержант поговорил несколько минут с Деверо о базе, и ее уязвимых местах, а потом решил присоединиться к остальным солдатам, сидевшим и курившим на ведрах и ящиках с патронами в защитной тени бетонного бункера. Этот закуток видимо считался местной гостиной.
- Добро пожаловать в Мортаритавиль, - сказал один из солдат. - Есть сигареты?
Деверо протянул пачку, и все стали рассказывать анекдоты, солдатские байки, и вскрывать мешки с сухпайком в поисках конфет. Сержант удобно устроился на земле, прислонившись спиной к деревянному ящику с бутылками с водой. Солдаты уже хохотали над Деверо. Парни из отряда называли его "Афганцем", за то, что он любил рассказывать длинные истории. Из малейшей перестрелки он раздувал эпическое кино, главные роли в котором отводились ему и "Брэдли". Сержант любил эту часть армейской жизни. Травить байки и иногда над кем-нибудь подшучивать.
- Мне не важно, черный ты или белый, Сержант, - говорил Деверо. - Я был бы не прочь быть черным чуваком, как ты, если б не столько гребаных козлов вокруг. Но белым быть лучше, потому что белых козлов больше, чем черных, поэтому у белого шансов оказаться козлом меньше. Кто-нибудь что-нибудь понял?
- По крайней мере, ты не бубенец, - сказал Деверо один из солдат, имея в виду афганцев. - Для бубенцов все козлы. Это место кишит козлами с незапамятных времен.
Сержант рассмеялся.
Собрание затянулось на весь день. Потом афганские лидеры забрались в свои "грузовики с бубенцами" и отправились назад в деревню. Уезжали они с улыбками, что солдаты расценили как добрый знак. Разнеслась весть, что полковнику удалось расположить к себе местных. Сержант понял, что ему и его парням придется остаться здесь на ночь, а на утро они вернутся в свое подразделение в Метариам. Над долиной раздался знакомый металлический шум. Он посмотрел вверх, щурясь от солнца, и увидел пару вертолетов "Чинук", сопровождаемых одним боевым вертолетом "Апачи".
Один из "Чинуков" закачался в воздухе и внезапно рухнул вниз, разбившись о горы, и разваливаясь на части, покатился сквозь деревья.
- Ух, ты, - сказал Деверо одному солдату. - Ты видел?
Солдат удивленно покачал головой и, сморщив нос, сказал, - Как-то смешно пахнет. - Потом закатил глаза, и с криком упал на землю.
- Санитар! - заорал Сержант, опускаясь на колени рядом с другим солдатом, чтобы проверить у него признаки жизни. - Нам тут нужна помощь!
Но солдаты повсюду падали с криками на щебень.
Из палатки выбежал полковник.
- На нас напали! Все по местам!
"Апачи" развернулся и столкнулся с другим "Чинуком", и они оба рухнули на гору, подняв вверх сто ярдовый столб пыли и камней.
Солдаты падали и лежали на камнях, крича, выгнув тела от боли.
- Срань господня, - сказал Сержант и бросился к "Брэдли".
Он в панике забрался на место командира, сердце бешено колотилось в груди. Что случилось с теми людьми? Они умерли? Если это биологическая или химическая атака, почему ей подверглись не все? Если это сделали Талибы, то шутки кончились. Они просят лучшую армию в мире о полном истреблении, и они его получат.
Подождав несколько минут, он пересел на место стрелка, и просканировал в перископ вершины холмов, на случай возможной вражеской атаки.
Крики прекратились. Сержант чуть не заплакал от облегчения. После нескольких минут полной тишины, комплекс наполнился громкими голосами. Сержант просидел три часа, время от времени переговариваясь по рации с командиром другого "Брэдли", пытаясь хоть что-то выяснить. Мартинез и Томпсон, водитель и стрелок, так и не вернулись. Он приготовился к худшему.
По борту "Брэдли" кто-то постучал.
- Ты там, Сержант? - раздался голос Деверо. - Ответь же, черт побери!
Сержант открыл люк и высунулся, вглядываясь в сумерки.
- Я здесь, - сказал он. - Со мной все в порядке. Ты как? Твои парни в порядке?
Его товарищ кивнул. У него был остекленевший взгляд и бледное лицо.
- Справляемся, - ответил Деверо.
- Где мой экипаж?
- Их нет, Сержант.
- Черт побери! - в ярости воскликнул Сержант.
Деверо добавил, - Всех переносят в большую палатку, где проходило собрание. Пострадало двадцать процентов персонала базы.
Это же каждый пятый. Невероятно.
- Какой уровень тревоги? Почему все ходят вокруг?
- Полковник только снизил степень безопасности на тридцать процентов, - сказал Деверо. - Я слышал, что полковнику доложили по рации, что такое происходит везде, и полковник не считает, что это нападение. Сейчас они с капитаном спорят, посылать ли на место крушения вертолетов отряд, чтобы узнать, есть ли выжившие. Капитан отказывается отдавать приказы. Он не хочет идти туда. Говорит, что на нас могут напасть.
- Что значит, такое везде происходит? - сказал Сержант. - Ты имеешь в виду, по всей стране?
- АТАКА!
Повсюду в поисках укрытия бегали солдаты. Деверо побежал и нырнул в минометный окоп, оставив Сержанта искать источник огня. Мина, не долетев до цели, разорвалась у самой бревенчатой стены базы. Вслед за вспышкой в небо взметнулось гигантское облако дыма и пыли. Со скалистых высот ударил пулемет. На комплекс посыпались пули. На дальних холмах мелькали вспышки пистолетных выстрелов. Сержант вздрогнул, когда мимо ушей просвистели первые пули.
Он забрался обратно в "Брэдли", с помощью ручек управления развернул орудийную башню и нацелил пушку и пулемет на вершину хребта.
Это местные, догадался он. Они тоже стали падать с криками, и подумали, что это наших рук дело. Боже, в этой песочнице семьдесят тысяч солдат НАТО и почти тридцать миллионов афганцев. Двадцать процентов это будет четырнадцать тысяч солдат НАТО, но шесть миллионов афганцев! Если они думают, что это наших рук дело, нам крышка. Они вырезали чертову Красную армию за какое-то несчастное вторжение.
Он открыл огонь, выпустив снаряды по дуге в сторону вершин. Пулеметный огонь прекратился.
- Большой пес 1, это Большой пес 2, выйди на связь, - услышал он по рации.
- Я здесь, Большой пес 2, - ответил он, ища новую цель.
- Марк 19 убит! - кто-то завопил снаружи.
По всему комплексу рвались мины. В "Брэдли" попала реактивная граната - сильный удар, и она отскочила, взорвавшись в воздухе и осыпав броню осколками.
- Большой пес 1, мы получили сообщение о стрельбе со стороны полицейского участка. Можешь подтвердить?
- Подтверждаю, - сказал он в микрофон. - Со стороны полицейского участка ведется вражеский огонь, Большой пес 2. Мятежники захватили здание.
- Они твои, Большой пес 1. Удачной охоты.
Он открыл огонь из пушки, послав серию снарядов в здание. Оно тут же скрылось в большом облаке дыма и пыли.
- Цель поражена, - сказал он.
- О, боже. О, боже.
- Большой пес 2, это Большой пес 1.
Потом он увидел. Афганцы открыли навесной огонь по палатке, в которой находились павшие солдаты. Радио заполнилось яростными криками.
- Нужно накрыть огнем этот чертов холм!
Человеку свойственно выживать. Когда он выживает, он превращается в зверя, которым когда-то был. А звери думают только о своем выживании. Дело лишь в том, драться или отступать, и много раз зверь, сидящий у вас внутри заставлял вас слепо бежать в укрытие. Сержант знал, что делает солдата хорошим бойцом. Это когда он правильно научен контролировать свои эмоции. То, что делает солдата смелым, и даже благородным, это желание пожертвовать своей безопасностью ради жизни своих товарищей.
Солдаты выбегали на открытое пространство, чтобы вызвать огонь на себя, отвлечь мятежников от стрельбы по палатке, и гибли на месте. Сержант насчитал трех солдат, корчившихся на земле и истекающих кровью, а четвертый лежал неподвижно. Другой солдат стоял на покрытой гильзами земле и непрерывно стрелял в сторону холмов. Это был Деверо.
- У "Афганца" будет что рассказать, если он выживет, - подумал Сержант. Он продолжал поливать подавляющим огнем по вражеским позициям на хребте.
Рация не смолкала.
- На открытом пространстве с севера и востока обнаружены силы противника. Они пересекают минное поле.
Мятежники устроили полномасштабную атаку, послав первую волну на минное поле. Сразу за первой шли две дополнительные волны. А потом будет рукопашная среди бараков. Их атаковали сотни мятежников.
Застава Сойер вот-вот будет захвачена. Сержант слышал вдалеке крики "Йалла йалла!". Один прокричал "Аллаху Акбар!", и остальные подхватили клич. Уровень огня усилился. Рядом с бункерами стали рваться ручные гранаты.
- Джалабад сказал, что поддержки с воздуха не будет.
- Санитар! - кричал кто-то.
- Противник у колючки, у нас противник у колючки.
Несколько мин взорвалось, подняв воздух гейзеры из сухой земли и деревянных щепок. Солдаты отступали, взрывая все позади себя.
Сержант не мог управлять "Брэдли". Это был его блиндаж, его собственный форт Аламо. Он просканировал передние сектора, ища цели, но все вокруг заволокло дымом и пылью. У бункеров раздавались отдельные выстрелы. Он увидел, что огневой расчет покидает горящее здание и отступает к следующей линии обороны.
Рядом с машиной стали рваться гранаты. Сержант понял, что "Брэдли" находится сейчас перед позицией американцев, а не позади нее. Коктейль Молотова взлетел высоко в воздух и ударил в заднюю часть оружейной башни, тут же охватив ее огнем.
В поле зрения появились первые мятежники. Они стреляли из автоматов АК-47 и бежали, пригнувшись к земле.
Сержант переключил пулемет М240 в режим ближнего боя и срезал их очередью. По броне машины щелкали пули. Он увидел, что рядом с одним из бараков разместилась команда гранатометчиков, они целились в другой "Брэдли". Он быстро переключился на пушку, и зарядил ее.
- Пошла! - прошептал он, нажимая переключатель стрельбы на правой контрольной рукоятке. Мятежников разнесло серией взрывов.
Даже когда видимость ухудшилась, он продолжал стрелять из пушки, пытаясь сдержать наступление мятежников.
- У нас есть поддержка с воздуха!
Это был вертолет "Апачи". Он летел сквозь шквал огня, сыпля ракетами "Хеллфайер" по мятежникам, бегущим по открытой местности к пылающей базе. Солдаты ликовали. Выпустив все ракеты, вертолет перешел на бреющий полет.
Похоже, все жители долины здесь, подумал Сержант. Они пытались уничтожить нас из-за этого ужасного недоразумения. Теперь, когда мятежники зажаты на открытом пространстве между "Брэдли" с одной стороны и "Апачи" с другой, мы тоже собираемся уничтожить их из-за того же самого недоразумения.
Это война.
Бой шел до самой ночи. Солдаты выпустили осветительные ракеты и вели перестрелку с мятежниками трассирующими очередями. Сержант провел ночь на месте стрелка, мочился в пластиковую бутылку и изнемогал от жажды. Снаружи непрерывно кричали раненные. Лишь к рассвету, мятежники растворились во тьме. Более сотни тел устилали скалы и громоздились вокруг сожженных и разрушенных бункеров.
Оставшиеся в живых в полубессознательном состоянии шатались среди развалин базы. Сержант нашел Деверо и других парней из отряда. Каким-то чудесным образом никто из них не пострадал. Они обнялись. Деверо сказал, что полковник приказал закрыть базу и перебросить всех в Джалабад, где закрепились американские военные силы. Он узнал, что его экипаж находится в палатке. Они все были в коме, но в бою опять же не пострадали.
- Сейчас вся страна будет нас ненавидеть, - сказал Деверо. - Как мы отсюда выберемся?
- Добро пожаловать в ад, - сказал ему Сержант, но старая армейская поговорка прозвучала как-то фальшиво. Он направился к большой палатке, не зная, что будет дальше. Война внезапно изменилась. А возможно, и весь мир.
В двадцати ярдах от "Брэдли" на земле лежал умирающий мятежник. Он беззвучно молился, захлебываясь собственной кровью. Это был тот веселый афганец, который махал ему с грузовика и переводил проклятия старейшины.
Глядя на него, в Сержанте закипела ярость.
- Это не наших рук дело, - сказал он. - Прежде чем ты умрешь, я хочу, чтобы ты знал. Мы не делали этого. Весь этот бой был бесполезен.
- Бог ненавидит вас, - ответил афганец, и свет померк в его глазах.
* * *
Несколько недель спустя, когда горящий Питтсбург остался позади, Сержант вспомнил о своих товарищах, служивших с ним за океаном. После начала эпидемии лишь часть военнослужащих, размещенных за океаном, была отправлена домой. Он не знал, что они сейчас делают там, тысячи солдат, оставшиеся в диких уголках мира. Не знал, вернутся ли вообще домой парни из той песочницы. Не стреляют ли сейчас в своих соотечественников, вместо афганцев. Если он увидит их когда-нибудь снова, он скажет, "Па кхар рагла". Слава богу, что вы вернулись целыми и невредимыми.
Стоянка грузовиков
Уэнди вышла, пошатываясь, из раскаленного "Брэдли" на большую открытую парковку. Посмотрела, щурясь, на пасмурное небо. Горячий воздух мгновенно высушил пот на лице и охладил кожу, отчего она почувствовала, будто вылезла из печи. Она сделала глубокий вдох, но тут же закашлялась. Тяжелый воздух имел острый химический запах гари.
Перед ней раскинулось большое здание, на котором висела вывеска "Заправка, завтраки и мойка машин". Сбоку к зданию примыкали два топливных островка под навесами, один с бензином для легких автомобилей, другой - с дизелем для тяжелых грузовиков. Без электричества здание выглядело темным и заброшенным. Люди давно покинули это место. Пустые парковки были усеяны мусором, перекатывавшимся при каждом порыве ветра.
На мгновение она представила себе, как водители заправляют здесь свои грузовики во время долгих рейсов, потом направляются в забегаловку, чтобы выпить кофе и отлить. Потом видение исчезло. Она знала, что в эти дни люди могут видеть призраков. Они повсюду, если знаешь, куда смотреть. Все, что тебе нужно, это вспомнить прошлое. Вызвать в воображении воспоминания об умершем мире.
Она хватала ртом пахнущий дымом воздух. Сама атмосфера здесь была какая-то выгоревшая. Здесь пахло раком легких. Невероятно, но маленькие серые снежинки мягко опускались на пустынный пейзаж. Для его изможденного разума потребовалось несколько минут, чтобы понять, что эти снежинки ничто иное, как горячая зола. На самом деле, это были кремированные останки Питтсбурга, унесенные в атмосферу мощными конвекционными потоками, и рассеянные повсюду ветром. Два кружащихся кусочка золы опустились ей на плечо, и она рассеянно попыталась стряхнуть их, оставив серое пятно.
Питтсбург все еще горел. Уэнди повернулась на восток и уставилась на огромную стену дыма, поднимающегося над руинами города.
- Все, что я знала, было в этом городе, - хрипло сказала она. Горло першило от жары и саднило от крика. - Все и всех, кого я знала в этом мире.
Место, где она родилась и где выросла. Дом, где она впервые покурила "травку", и дом, где потеряла девственность. Школа, где ее научили основам, и школа, где ее научили быть копом. Участок, где она работала, и все окрестности, которые она патрулировала, торговый центр, где одевалась, супермаркет, где покупала продукты, бары, где выпивала пару пива в конце недели. Кинотеатр рядом с домом, где она посмотрела с дюжину фильмов с разными друзьями в разное время, хоспис, где умерли ее родители, госпиталь, где родилась ее племянница, ресторан, где она влюбилась в Дейва Картера, патрульная машина, ставшая для нее вторым домом.
Эти места, и люди, наполнявшие их, и сыгравшие в ее жизни большие и маленькие роли, все сгорели дотла. Все пропало в огне. И все ее прошлое тоже пропало. Слишком многое, чтобы понять. Страшно даже представить.
- Не верю, что этого больше нет, - сказала она, с трудом сглотнув.
Она повернулась, чтобы посмотреть, слушает ли ее кто-нибудь, но рядом никого не было. Все остальные выжившие, бродившие в полубессознательном состоянии по пустой парковке, вдруг остановились, будто удерживаемые невидимым поводком, связывающим их с машиной. Они все отошли как можно дальше друг от друга, и, тем не менее, не могли побыть в полном одиночестве. Ей захотелось отойти еще дальше.
Похлопав по висящему на бедре "Глоку", чтобы ощутить его обнадеживающую тяжесть, Уэнди направилась к шоссе.
* * *
Этан очнулся на теплом асфальте. Голова раскалывалась. Он чувствовал себя, как цыпленок, которого забыли достать из духовки. Он открыл один глаз и тут же зажмурил, когда свинцовое небо болезненно ослепило его. Моргая, он снова попытался открыть слезящиеся глаза. Медленно привыкнув к свету, он стал различать фигуры на широкой парковке перед простым прямоугольным зданием. Стоянка грузовиков, подумал он. За ней лес и холмы. Они не только покинули госпиталь, они вообще ушли из Питтсбурга. Что же случилось прошлой ночью?
Последнее, что он помнил, это резкий укол в предплечье.
Он попытался сфокусировать взгляд на темных фигурах. Очков не было, а на расстоянии он видел с трудом. В расплывчатых фигурах он постепенно различил других выживших. Энн была в "Брэдли" и разбирала вещи. Солдаты перенесли совсем ослабшего водителя под тент одной из заправок. По их поведению ему показалось, что они инфицированы. Инстинктивно он решил притвориться мертвым. Он закрыл глаза и попытался проигнорировать боль в мочевом пузыре.
- Куда мы сейчас пойдем? - спросил кто-то. - Где-нибудь сейчас безопасно?
Этан узнал голос; это был Пол. Он пережил внезапное ощущение дежа вю, один из бесконечных кошмаров, которые снились ему прошлой ночью. Опять это странное чувство дезориентации, незнание того, кто он и почему он здесь. По крайней мере, теперь он знает, что остальные не заражены. Инфицированные не разговаривают. Он открыл глаза и попытался сесть. Горячий воздух с запахом дыма жег глаза. Его рубашка была покрыта какой-то красной коркой. Не кровь. Рвота. Кислотный запах снова вызвал рвотные рефлексы. Он застонал, поднявшись на четвереньки. Зрение затуманилось от слез. Он вытер глаза и заметил, что другие выжившие смотрят на него.
- Воды, - прохрипел он. Звук его голоса показался ему чужим. Язык онемел.
Энн вышла из "Брэдли" и бросила на землю коробку. Она порвалась, и из нее на асфальт выкатились банки. Она вытащила пистолет и направилась к нему. Другие выжившие подтянулись поближе.
- Можно мне немного воды? - сказал он.
Энн ударила его ногой в грудь, отшвырнув на теплую жесткую землю.
- Ублюдок, - сказала она.
От внезапного стресса у него снова перехватило желудок. Он корчился в саже, задыхаясь и исторгая рвоту.
Энн присела рядом с ним, схватила за волосы, вдавив дуло пистолета в щеку. Небо потемнело с порывом ветра.
- На нас напали, - прошипела она ему прямо в ухо. - На нас напали, а ты был не с нами. Нам пришлось выносить тебя оттуда. Нам пришлось нести тебя на руках. Ты подвел нас, Этан.
- Не делай это, Энн, - сказал Пол суровым, приказным тоном.
Справившись со своим желудком, Этан перевел дыхание и уставился на Энн.
- Да, сделай это, - сказал он.
Энн удивленно отшатнулась.
- Ты хочешь умереть? Так?
- Мне уже все равно.
- Ты хочешь, чтобы это сделала я, потому что не можешь сделать это сам. Ты трус. Я сделаю хуже. Я оставлю тебя здесь им.