* * *
Сержант выбрался из "Брэдли", сжимая свой АК-47, спрыгнул на землю, и побежал в госпиталь, зовя всех по имени. Невероятная тварь, которую он увидел, представляла собой сейчас трепещущее, дымящееся месиво, размазанное по полу. Он надеялся, что не зацепил никого из выживших. Пушка "Брэдли" больше напоминала кувалду, чем скальпель, и лучше держаться подальше от того места, куда она бьет, если хочешь жить. У него не было выбора; он услышал стрельбу наверху, завел "Брэдли" и подогнал его к госпиталю, на тот случай, если другим потребуется быстрый отход. Он снова позвал всех по имени и с облегчением услышал крики из-за регистраторской стойки. Выжившие, все черные от золы, сидели вокруг Мальца, стоявшего на коленях, и зажимавшего кровоточащую рану на руке. Уэнди кричала, приставив свой "Глок" к его голове. Он же молил о пощаде, а другие орали друг на друга, размахивая оружием.
- Она мертва, - сказал Сержант, вытирая с лица капли дождя. - Тварь мертва.
- У нас сейчас есть более серьезная проблема, Сержант, - сказала Энн.
- Я считаю, что сейчас с нами все в порядке. Так что успокойтесь, и опустите оружие.
- Он порезался об зубы твари, - сказала Энн. - Уэнди права. Он может обратиться.
- Я не сделаю ничего, пока это не случится, - сказала женщина-коп.
- Каков период инкубации?
- Зависит от возраста и массы тела… Три минуты максимум.
- У кого есть часы?
Этан плюнул на циферблат своих часов и потер большим пальцем.
- Время пошло, - сказал он.
- Я просто хочу защитить нас! - в панике закричала Уэнди.
- Ты все делаешь правильно, - сказала ей Энн. - Ты молодец, Уэнди.
- Я не хочу это делать, - сказала она, обливаясь слезами.
- Мы знаем. И Малец это тоже знает.
Они ждали. Этан вел отсчет. Выжившие затаили дыхание, а Малец слушал, как его жизнь подходит к концу десятисекундными шагами. Он представлял себе геройский конец, а сейчас его просто усыпляли, как грязное животное. После всего, что он сделал, он умрет от пули друга. Он хотел вспомнить что-то важное, ухватиться за какое-нибудь приятное воспоминание или мысль, которую бы забрал с собой на тот свет, но его голова была пуста. Он хотел помолиться, но он помнил лишь молитву, которую повторял всегда перед сном, будучи ребенком.
Я быстрей хочу уснуть, - зашептал он. - Хранит душу Господь пусть.
Выжившие медленно отступили, образовав круг, покашливая и теребя оружие.
- Если я во сне умру, Отдаю ее Ему.
Он зажмурился, когда Этан закончил отсчет последних в его короткой жизни секунд.
- Ноль, - заметно нервничая, произнес Этан.
Но это все еще я, - сказал Малец.
Он смеялся, пока смех не перешел в истеричный плач. Уэнди упала на колени и обняла его. Сержант убежал в "Брэдли" за аптечкой.
- Извини меня, - сказала она, роняя слезы. - Мне очень, очень жаль.
- Я хочу маму, - ответил он.
* * *
Тодд Полсен неподвижно сидел на полу в свете светодиодного фонаря в одной из палат. Энн отвинтила крышку пластиковой бутыли и налила воды в ведро. Тодд устало снял бронежилет, разорванный зубами твари. Он был тощим, и обычно не любил снимать рубашку перед другими людьми, но сейчас ему было все равно. Он стянул с себя футболку и почесал прыщик между торчащими лопатками. Он чувствовал себя опустошенным. Выжатым как лимон. Если бы он так не боялся, что больше не проснется, он бы уже спал. Он и не думал, что смерть так напугает его. Она всегда была для него чем-то абстрактным, иногда даже чем-то романтичным. До сего дня он мог позволить себе подобное безрассудство, потому что считал себя бессмертным. Теперь и его волосы и кожа пропитаны смертью. Она прячется в пустотах между ударами его сердца. Нежизнь. Небытие. И весь мир с его радостями и страхами будет жить без него и дальше, как будто его и не было. Как там говорит проповедник? Земля пребывает вовеки. Другими словами, земле до фени.
Тодд взял у Энн губку и притворился, что моется. Все его руки были в саже, черная пыль странно контрастировала с бледным, как брюхо дохлой рыбы, торсом. Он стыдился своего тела и своей слабости. Он плакал перед ними. Перед взрослыми. Он посмотрел в лицо смерти и расплакался. В голову не шло ни одно приятное воспоминание. И самое страшное, что в тот момент, как он думал что умрет, он не мог вспомнить лицо своей матери.
- Хочешь побыть один? - спросила его Энн.
Тодд молча покачал головой. Он и так был один.
Энн сказала, - Тогда, давай помогу.
Она взяла губку, выжала ее, и начала обтирать его лицо и шею.
Кто-то постучал в дверь. Вошел Сержант, держа в руках каску, и тут же заполнил помещение своим огромным телом.
- Нам надо поговорить, Энн.
Энн взглянула на Тодда, и слегка покачала головой.
Сержант кивнул. Он присел на корточки перед Тоддом, который сидел, съежившись, с отсутствующим выражением лица.
- Как рука? - Спросил Сержант, указывая на перевязанную рану, которую сам ему промыл и зашил.
Тодд не ответил.
- Держи ее в чистоте, боец, - добавил Сержант. - Этот вирус не единственная инфекция, которую стоит опасаться.
- Я позабочусь о нем, - сказала Энн. - Ты можешь проверить Уэнди.
Сержант смерил Тодда тяжелым взглядом и натянуто улыбнулся. - Просто я хотел сказать, что ты отлично сработал сегодня, Малец. Ты реально крутой чувак, знаешь это?
Когда Сержант ушел, Энн слегка подтолкнула Тодда локтем и присвистнула.
Он улыбнулся.
* * *
Уэнди сидела в другой палате на куске полиэтилена, постеленном на краю кровати, руки у нее тряслись. Она медленно сняла с себя ремень Бэтмена - тяжелый от наручников, перчаток, пистолета, электрошокера, дубинки, кожаного блокнота, запасных обойм и баллончика со слезоточивым газом - и аккуратно положила его рядом. Сняла свой бейдж и значки и положила рядом с ремнем. Расстегнула форменную рубашку, стянула с себя и сунула в полиэтиленовый пакет. Расстегнула бюстгальтер, грязный и сырой от пота, и повесила сушиться. После быстрого, но тщательного мытья, она осмотрела себя в зеркале, пока расчесывала сырые, спутанные волосы. Она узнавала свои лицо и тело, но глаза были какими-то чужими. Ее лицо и красивая грудь привлекали внимание других полицейских, но мешали ей стать своей среди них. Уэнди знала о своей физической привлекательности, слышала об этом от других неоднократно. Знала, что привлекает мужчин. Знала, что это их бесит. Потом это спасло ей жизнь, когда мужчина, доставивший ей ранее массу страданий, сказал ей уходить и спасаться, когда в дверь устремились воющие Инфицированные.
Она подняла левую руку и нахмурилась. Через все ребра шла тонкая красная царапина. Острые как бритва зубы твари зацепили ее. Не так глубоко, чтобы нужно было зашивать, но все же до крови. Достаточно глубоко, чтобы подцепить вирус.
Боже, она собиралась застрелить Тодда, хотя сама была на волоске от Инфекции.
Сделала бы она это?
Если бы пришлось, то да. Убить одного или погибнуть всем.
Застрелилась бы она, если бы почувствовала, что обращается?
- Да, - ответила она себе. Она сделала бы это с большей готовностью, чем застрелила бы кого-нибудь из них. Осознание этого факта удивило ее.
Большинство копов никогда не считали ее своей, и все же она была копом. Многие полицейские в участке имели четкую позицию относительно жителей патрулируемых ими районов: "Мы" и "Они". Две противостоящие стороны. Уэнди развивала и усваивала в себе эту культуру. Она относила себя к первым. Ни у кого не было столько полномочий, сколько у нее, когда она патрулировала свой район. Пока она не приставила пистолет к голове этого подростка, она считала других выживших гражданскими лицами, которые были ей не ровней, а скорее обузой. Больше она не чувствовала этого разделения. - Мы стали одним племенем, - подумала она.
Кто-то постучал. Она попросила подождать, пока натягивала свою черную футболку. - Нужно не забыть наложить на порез антисептик, - сказала она себе. Бог знает, чем там, кроме Инфекции, кишит мерзкая пасть монстра.
В комнату вошел Сержант. Осмотрелся и оценивающе кивнул. Это было настолько неуловимо, что он даже не осознавал это, но Уэнди сразу ощутила с его стороны внимание к ней. Она нарочито отвернулась, прицепляя бейдж к ремню. Сержант откашлялся и тут же перешел к делу.
- Я принес тебе воды, если хочешь помыть голову, - сказал он.
- Уже помыла. Не видишь?
- Понял, - сказал он. - Все равно возьми. Потом пригодится. Это дождевая вода.
- А что, в резервуаре здания совсем нет воды?
- Есть. Довольно много, но мы бережем ее для питья и приготовления пищи. А сегодня мы моемся дождевой водой.
- Что ж, спасибо, - сказала она ему. - А какая у нас обстановка?
Стив и Даки домели пол. Сейчас он чистый. Во всяком случае, никаких Инфицированных и никаких зубастых личинок. Думаю, сейчас мы в безопасности. Сейчас уберем трупы и вычистим все место.
- Помощь нужна?
- Нет, нет, нет. Это просто неслужебный разговор. Ты же прошла через ад.
Уэнди сидела на кровати, вздыхая. - Хорошо.
- Эй, Уэнди…
- Да?
Сержант глубоко вздохнул и сказал, - Хочу тебя поблагодарить.
- За что?
- За то, что ты сказала о моих парнях вчера. Я признателен тебе за это. Спасибо.
* * *
Этан, Пол и экипаж "Брэдли" спустили трупы вниз на листах полиэтиленовой пленки. Из карманов мертвецов сыпалась мелочь. Сделав эту работу, они вымыли пол концентрированным раствором хлорки. Стрелок с водителем ушли в одну из палат, чтобы установить печку Колмана и приготовить ужин. От мысли о еде Этана чуть не вырвало. Страдая от запаха хлорки, они с Полом решили проверить крышу. Госпиталь оказался домом ужасов, и им требовался свежий воздух и немного времени и пространства, чтобы переварить увиденное.
Он тут же пожалел о своем решении. На лестнице царила кромешная тьма. Воздух был затхлый. Он не помнил, сколько в госпитале этажей. Какие новые ужасы могли поджидать его там? Его неуклюжие шаги гулко отдавались в тишине. После трех пролетов, его колени и легкие взбунтовались.
Он все не мог забыть червеобразное существо, атаковавшее его. Очевидно, эти твари были новыми ужасными порождениями Инфекции. Это мутанты или совершенно новая форма жизни? Были они раньше людьми? Или вирус передался другому биологическому виду? Он боялся, что появление этой твари может быть признаком фундаментального сдвига в экологии планеты. Инфицированные неистово распространяют болезнь и поедают мертвых. Они - чума, враг, теснящий человечество, и это уже плохо. Но эта тварь что-то новое. Баланс природы нарушился. Грядет новый мир, в котором люди больше не стоят на вершине пищевой цепочки. Похоже, это какой-то подземный паразит, питающийся трупами. Обилие еды поддерживает большую популяцию этих монстров, в зависимости от того, сколько еды им необходимо. Что произойдет, если они не смогут больше питаться трупами?
Чтобы убить такую, потребовалась 25-милиметровая пушка…
Они достигли верха лестницы, и нашли незапертую дверь. Некоторым сотрудникам госпиталя пришлось прятаться на крыше от вставших с постелей Инфицированных. Но крыша была пуста. Ни живых, ни мертвых. Этан осторожно ступал, чувствуя себя беззащитным под огромным сумеречным небом.
Дождь почти кончился, но земля была еще сырая, а воздух тяжелый и влажный. Они подошли к парапету. Вдали, за рекой, за крышами домов и малоэтажек виднелся центр Питтсбурга. Высокие здания выглядели темными и заброшенными. Башня Гранд Билдинг была объята огнем и окутана белым дымом. Невероятное зрелище. Столбы дыма поднимались от дюжины костров поменьше, разбросанных по всему городу. На востоке, со стороны окружной тюрьмы Аллегейни доносился далекий стрекот выстрелов.
- Преподобный, затем те люди оставили свои фотографии в гараже?
- Не понимаю, о чем ты.
- В гараже, где мы останавливались прошлой ночью. Люди, которые были там до нас, оставили на стене фотографии своих родных и друзей. Зачем они сделали это?
- Просто прощались, я думаю, - ответил Пол.
- Не думаю, что я хочу прощаться, - сказал Этан.
Пол покачал головой, - Я даже не знаю, что сказать.
Объединенные горем, мужчины смотрели на садящееся солнце и горящую в сумерках Гранд Билдинг. Даже после всего, через что они прошли, им было трудно поверить, что такое происходит с их миром. Люди, здания, телефонные звонки, телешоу, продуктовые магазины. Обычный ритм жизни. То и дело серое небо роняло на них капли. Со временем теплая дождевая вода, скопившаяся в их волосах и на лицах, стекала в золу и грязь. Они стояли там больше часа, ничего не говоря. Пол медленно курил сигареты, одну за другой.
С такой высоты апокалипсис казался уже почти мирным.
- Конец света не происходит за одну ночь, - сказал Пол, кивая. - Для этого нужно время.
Небо быстро потемнело. Они решили вернуться. Этан заметил, что кто-то написал ярко оранжевой краской на крыше госпиталя "СПАСИТЕ НАС".
- Это может никогда не кончиться, - сказал он, с тоской в голосе.
ФЛЭШБЭК: Уэнди Сэслав
Эпидемия изменила все. Миллионы конвульсирующих людей беспомощно лежали на земле. Тысячи погибли в результате несчастных случаев. Повсюду полыхали пожары. Целые города остались без электричества и воды. Опустошенные выжившие оцепенело бродили по улицам. Распределение еды, доступ в интернет, пенсионные пособия - все было полностью нарушено. Целые отрасли, такие как страхование, прекратили свое существование. Правительство и крупный бизнес пытались еще работать, но когда жертвой эпидемии пал каждый пятый, забрав с собой все невосполнимые знания, процесс полостью рухнул. Страна содрогнулась от потрясения.
В одном Питтсбурге жертвами эпидемии пали семьдесят тысяч человек. Полицейское управление опустело. Треть из почти девятисот офицеров полиции либо заболели, либо просто разошлись с оружием по домам, заперли двери и отказались возвращаться на службу. Увеличилось число краж, когда люди вламывались в дома, оставленные заболевшими без присмотра. Участились поджоги, когда жители, опасаясь новой вспышки, сжигали дома, с находившимися в них "крикунами". Напуганные люди брали с собой оружие в местные продуктовые магазины, превратившиеся в места панической скупки и грабежей. Копы, не бросившие работу, пометили свою территорию и защищали ее с оружием в руках. Они проламывали черепа, устраивали перестрелки с уличными бандами и дружинниками. Они очищали улицы, помогали пожарным, и помогали заболевшим. Полицейские участки стали крепостями на вражеской территории.
Раньше копы имели дело с убийцами, наркодилерами и прочими преступниками. Теперь врагами были все.
Копы работали круглосуточно. Через три дня они уже принесли пользу. Появилось электричество, продукты поставлялись в магазины, пожары были под контролем. Пока этого было достаточно. Они готовились к новому рывку в деле помощи заболевшим. Без еды люди могут жить до девяти недель и даже больше, но без воды не больше шести дней. Тысячи считались пропавшими без вести. Их нужно было найти и переправить как можно быстрее в одну из новых клиник.
Тем временем, у госпиталей каждый день продолжали собираться люди. В основном странники, ищущие пропавших без вести близких. "Крикунов" обычно находили без каких-либо удостоверений личности, так как их бумажники были украдены. Иногда их обнаруживали вообще без одежды, так как в беспомощном состоянии они становились жертвами ограбления. Странники прибывали, полные надежды, сжимающие фотографии друзей и родных. Они целый день стояли и ждали своей очереди, чтобы войти, сесть за компьютер и попытаться отыскать своих близких в базе данных СВЦЭЛ. С другой стороны туда прибывали еще несколько сотен человек ежедневно, которые кричали и размахивали гневными лозунгами и оружием. Напуганные новой вспышкой эпидемии, они требовали для заболевших более строгих мер изоляции и помещения их в карантинные лагеря за пределы города.
Естественно две эти группы людей ненавидели друг друга, и решительно настроенный отряд конной полиции держал их на расстоянии. Вход в госпиталь охранялся спецназом, в устрашающих черных бронежилетах, шлемах с козырьками из прозрачного пластика, с метровыми дубинками из твердого дерева и тактическими щитами. Вторую линию защиты составляли группы захвата из трех человек.
Уэнди была в одной из этих групп. В прежние дни, копы выстраивались в цепь и атаковали, колотя дубинками по головам, пока улица не опустеет, но с годами тактика изменилась. Теперь группы захвата отправлялись в толпу, чтобы арестовать зачинщиков беспорядков и убрать их с места происшествия. Главное не дать протесту перерасти в бунт, который может внезапно выйти из-под контроля. У них вряд ли были ресурсы для противостояния протестам. Крупномасштабный бунт может распространиться и положить конец закону и порядку в Питтсбурге. Они уже арестовали восемь человек. Она оттесняла толпу своим щитом, пока двое ее коллег производили захват нарушителя.
По оцеплению прошел слух, что новый майор устал от протестов и в четыре часа хочет прекратить доступ людей в госпиталь.
Коп, стоящий слева от Уэнди, Джо Вили, покачал головой и сплюнул.
- Вот дерьмо, - сказал он. - У нас не нацистское государство. Черт, я тоже потерял родных в эпидемии. Эти люди имеют право найти своих близких.
- У нас не хватает живой силы, - сказал Арчи Уорд. - Или, в случае с нашей Барби, женской силы.
Уэнди ничего не сказала, глядя перед собой с угрюмым выражением профессионала на лице. Она была не настолько глупа, чтобы захватить приманку. Она просто жевала свою жвачку.
Арчи добавил, - Майор прав. Сколько копов они ежедневно загружают работой? У нас не хватает людей. Мы работаем вхолостую, Джо.
- Не говорю уже о сверхурочных. Что верно, то верно.
Сержант орал в мегафон, приказывая толпе разойтись.
Но люди не подчинялись и скандировали "Нет!"
Другой сержант, старый полный коп, которого все звали Джон-Джон, комично объявил на распев голосом судьи Всемирной федерации реслинга "Приготовиться к бою!"
- Что думаешь, Барби? - сказал Джо.
- Не важно, что я думаю, сказала Уэнди, пожав плечами. - У нас есть приказ.
- Заткни хлебало, - сказал Джо.
- Боже, новобранец, - сказал Арчи. - Ты либо самая тупая баба, либо лучший политик, которого я знал. В любом случае, далеко пойдешь.
Эти слова ранили ее, но как обычно, она не доставит другим копам удовольствие знать, насколько сильно. Выражение ее лица не изменилось, равно как ее мнение, остающееся всегда нейтральным и неопределенным.
Отряд конной полиции легким галопом ускакал с улицы. Фаланга копов перед входом в госпиталь сняла противогазы. Некоторые стали бить дубинками по щитам, остальные присоединились к ним. Уэнди знала этих людей. Не смотря на свою симпатию к одной или обеим фракциям, они надеялись, что толпа откажется разойтись, и они смогут выпустить пар, надрав кому-нибудь задницу. Джо и Арчи ухмылялись, отбивая дубинками боевой ритм.