Горнист Год сейчас жеподалсигналкраздачедовольствия,иЖану
пришлось побегать: он был отличным, расторопным добытчиком.Капралвзялс
собой Лапуля; через полчаса они вернулисьскровоточащимбычьимбокоми
вязанкой хвороста. Под дубом уже убили и разрезали на частитрехбыковиз
полкового стада. Лапулю поручили пойти за хлебом, который с двенадцати часов
дня пекли в самом Донтриене, в деревенских избах. И в этот первый день всего
было вдоволь, кроме вина и табаку; впрочем, их и не должны были раздавать.
Вернувшись, Жан увидел, что Шуто с помощью Паша ставитпалатку.Онс
минуту глядел на них взглядом старого, опытного солдата, который видит,что
такая работа не стоит ломаного гроша.
- Хорошо еще, чтосегодняночьюбудеттихаяпогода,-сказалон
наконец, - а то, если бы поднялся ветер, нас снесло бы вреку...Надовас
поучить.
Он хотел послать Мориса с бидоном за водой. Но Морис сидел натравеи
разувался, чтобы осмотреть правую ногу.
- Что с вами?
- Да вот подшитый кусок кожи в башмаке натер мнепятку...Моистарые
башмаки износились, и я имел глупость купить в Реймсе эти; они пришлисьмне
как раз по ноге. Лучше бы я взял номером большей
Жан стал на колени, поднял ногуМорисаиначал,покачиваяголовой,
осторожно поворачивать, как ногу ребенка.
- Знаете, это не шутка... Осторожней! Солдат без ног никуда не годится,
его бросают на дороге. В Италии наш капитан всегда говорил, что всражениях
побеждают ноги.
Он послал за водой Паша, река протекала впятидесятиметрах.АЛубе
разжег огонь на дне ямки, которую он выкопал в земле, и сейчасжепоставил
на него котел с водой, куда он положил искусно перевязанныйкусокмяса.И
любо было глядеть, какзакипаетсуп.Всесолдатывзвода,свободныеот
работы, растянулись на траве,вокругогня,словноединаясемья,полная
нежной заботы об этом мясе; а Лубе торжественно помешивал суп.Какдетии
дикари, они жили только одним желанием - поесть и поспатьнаэтомпутив
неизвестность, когда нельзя было и думать о завтрашнем дне.
Морис нашел в своем ранце газету, купленную в Реймсе. Шуто спросил:
- Есть известия о пруссаках? Прочтите нам!
Солдаты подружились и все больше уважалиЖана.Морислюбезнопрочел
интересныеизвестия;Паш,портнойвзвода,починилемушинель,Лапуль
почистилеговинтовку.СначаласообщалосьокрупнойпобедеБазена,
обратившего в бегство целый прусский корпус в каменоломнях под Жомоном;эта
выдумкабылаприправленадраматическимипроисшествиями:средиутесов
смешались людиикони,врагиуничтожены,изрубленынастолько,чтоне
осталось дажецелыхтруповдляпогребения.Потомприводилисьобильные
подробности ожалкомсостояниипрусскихвойск,вторгшихсявоФранцию:
солдаты скверно питаются,плоховооружены,испытываютлишения,поражены
страшными болезнями, мрут на дорогах, как мухи.
Потомприводилисьобильные
подробности ожалкомсостояниипрусскихвойск,вторгшихсявоФранцию:
солдаты скверно питаются,плоховооружены,испытываютлишения,поражены
страшными болезнями, мрут на дорогах, как мухи. В другой статьесообщалось,
что у прусского короля понос, что Бисмарк сломалсебеногу,выпрыгнувиз
окна харчевни, где его чуть не захватили зуавы. Здорово! Лапульхохоталдо
упаду, а Шуто и другие,ниминутынесомневаясьвточностисообщений,
чувствовали себя молодцами при мысли, что скоро они изловятпруссаков,как
воробьев в поле послеграда.Солдатыбольшевсегокорчилисьотсмеха,
вспоминая,какупалБисмарк.Дауж,храбрецыэтизуавыитюркосы!
Передавалисьвсяческиебасни:Пруссиядрожитизлится,заявляя,что
недостойно цивилизованной стране оборонятьсяприпомощидикарей.Ихотя
французские войска уже были разбитыподФрешвиллером,казалось,ониеще
нетронуты и непобедимы.
На маленькойколокольневДонтриенепробилошестьчасов,иЛубе
крикнул:
- Кушать готово!
Солдаты благоговейно сели в кружок. В последнююминутуЛубенашелу
крестьянина по соседству овощи. Настоящее угощение: суп, пахнущий морковью и
пореем,нечтоприятноедляжелудка,мягкое,какбархат.Ложкибойко
застучали по маленьким котелкам. Потом Жан, раздававший пайки, нарезалмясо
со строжайшей точностью; у солдат заблестели глаза, иеслибыодинкусок
оказался больше другого, поднялся бы ропот. Вылакали весьсуп.Наелисьдо
отвала!
Шуто кончил, лег на спину и объявил:
- Эх, черт возьми! Это все-таки лучше, чем получать пинки в зад.
Морис тоже чувствовал себя сытым, счастливым и больше не думал освоей
ноге: больуспокаивалась.Онужепримирилсясэтойгрубойкомпанией,
уподобился ей, удовлетворяя те же физические потребности. Ночью он тоже спал
глубоким сном, как и пятеро его товарищей по палатке; они лежали вповалкуи
были рады, что им тепло, хотя выпала обильная роса. Надосказать,что,по
наущению Лубе, Лапуль притащил с соседнего стога большиеохапкисоломы,и
все шесть молодцов храпели, зарывшись в нее, как в перину. В светлую ночь от
Оберива до Гетреживиля, вдольпленительныхбереговрекиСюипп,медленно
протекавшей между ивами, костры ста тысяч спящих солдат озарялиравнинуна
пять миль, словно россыпь ввезд.
На рассвете сварили кофе; зерна истолкли в котелке прикладом винтовки и
бросили их в кипяток, потом, капнув холодной воды, дали гущеосесть.Вто
утро восход солнцасредибольшихпурпурно-золотыхоблаковбылпоистине
великолепен; но даже Морис не смотрел больше на эти дали инебо,итолько
Жан, как рассудительный крестьянин, с беспокойством поглядывал на алую зарю,
предвещавшую дождь. Поэтому передотправлением,когдароздаливыпеченный
накануне хлеб и взвод получил три длинные буханки, Жан выбранил Лубе иПаша
за то, что они привязали хлебыксвоимранцам.