- За ваше! Пусть всепостараютсявернутьсясголовойиногами!-
вежливо ответил Жан, и все одобрительно засмеялись.
Надобылосновашагать.ПодошелкапитанБодуэн,по-видимому
возмущенный,нолейтенантРошанамеренноотворачивался,снисходительно
разрешая солдатам выпить. Уже вышли на Шалонскую дорогу; то была бесконечная
дорога, обсаженная деревьями, прямая, как стрела,пролегавшаяпоогромной
равнине, среди нескончаемых сжатых полей, где торчали высокие стога и махали
крыльями деревянные мельницы.Дальшенасеверрядытелеграфныхстолбов
отмечали другие дороги, где двигались черные линии другихполков.Впереди,
слева, под ослепительным солнцем, шла на рысях кавалерийская бригада. И весь
пустынный горизонт, всю эту печальную, безмерную пустоту оживляли, заполняли
исторгающиеся отовсюду потоки людей, неисчерпаемые муравьиные полчища.
К девяти часам 106-й полк свернул с Шалонской дороги налево, надорогу
вдоль реки Сюипп. Она тоже тянуласьбесконечнойпрямойчертой.Двигались
двумя шеренгами, на известном расстоянии одна от другой,оставляясередину
дороги свободной:понейшлитолькоофицеры.Морисзаметил,чтоони
озабочены; не в пример им, солдаты были настроеныхорошо,веселились,как
дети, радуясь, что, наконец, выступили. ВзводЖанашагалпочтивоглаве
полка. Морис заметил издали полковника де Винейляиудивилсяегомрачной
осанке, высокому прямому стану, который покачивалсявладдвижениюконя.
Музыканты шли в арьергарде вместе с полковой кухней.Заними,сопровождая
дивизию, следовали санитарныеповозкиивоенно-обознаячасть,апозади
огромныйобозвсегокорпуса:повозкисфуражом,закрытыефургоныс
продовольствием, возкиспоклажей,целаявереницавсевозможныхподвод,
которая растянулась напятьслишнимкилометров;еебесконечныйхвост
показывался только на редких поворотах дороги. Анадругомконцеколонну
замыкали огромные стада крупных волов, которые брели в клубах пыли, -мясо,
приводимое в движение бичами, еще живое мясо, предназначенное для пропитания
воинственного кочующего племени.
Время от времени Лапуль движением плеча приподнимал спускавшийся ранец.
Под предлогом, что он сильнее всех,егонагружалиутварью,принадлежащей
всему взводу, - большим котлом и бидоном для запасов воды. На этотразему
дали даже ротную лопату, убедив его, что нести ее - великая честь. Ионне
жаловался; он весело слушал песню, которойтенорвзвода,Лубе,развлекал
товарищей во время длинного перехода. У Лубе был знаменитый ранец, в котором
можно былонайтивсе:белье,запасныебашмаки,нитки,иголки,щетки,
шоколад, столовый прибор и оловянную тарелочку, не считаяобязательногопо
уставу довольствия - сухарей, кофе; и хотя в ранце лежалиипатроныина
ранце - скатанная шинель, палатка и колышки от нее, - все этоказалосьему
легким, он умел, по его выражению, "хорошо укладывать вещи в свой сундучок".
- Все-таки гиблый край!-времяотвремениповторялШуто,бросая
презрительный взгляд на мрачные равнины убогой Шампани.
Широкие меловые пространства тянулись, изменяясь добесконечности.Ни
фермы, ни одной живой души, только стая ворон, мелькающих черными пятнамив
серых далях. Налево,далеко-далеко,гибкиеизвивыхолмовнакраюнеба
увенчивались темно-зелеными сосновыми лесами; справа, по беспрерывнойаллее
деревьев, можно было угадать течение реки Вель. А за холмами, в миле оттуда,
поднимался огромный столб дыма, и густые клубы совсем заволакивалигоризонт
страшной огненной тучей.
- Что там горит? -спрашивалиотовсюду.Изконцавконецколонну
облетел ответ: это горитужедвадняШалонскийлагерь,подожженныйпо
приказу императора, чтобы не достались пруссакамсобранныетамбогатства.
Кавалерии арьергарда,послухам,былопорученоподжечьбольшойбарак,
прозванный "желтым складом", полныйпалаток,колышков,циновок,иновый
склад - огромный запертый сарай, где громоздились котелки, башмаки, одеяла -
все, чем можно было снабдить еще сто тысяч человек.Стогасенатожебыли
подожжены и пылали, как огромные факелы.Иприэтомзрелище,подэтими
свинцовыми вихрями, которые вырывались из-за далеких холмов, облекая небов
безнадежный траур, армия, шагавшая по широкой печальной равнине, погрузилась
в тяжелое молчание. На залитой солнцем дорогеслышалсятолькотопотног;
солдаты невольно оборачивались и смотрели на разрастающийся дым, азловещая
туча следовала за колонной еще целый час.
Настроение поднялось на большой стоянке средисжатогополя;селина
ранцы, чтобы закусить. Макали в суп большие квадратные сухари, амаленькие,
круглые, хрустящие, легкие были настоящим лакомством; однако у них былодин
недостаток: они вызывали нестерпимую жажду. По просьбе товарищейПашзапел
духовную песню, и весь взвод хором подхватил ее. Жан добродушноулыбалсяи
не мешал; Морис почувствовал себя уверенней,видя,каквсебодры,какой
везде порядок и веселье в первый день похода. Остальнуючастьпутипрошли
тем же молодецким шагом. Но последние восемь километров двигались струдом.
Обогнули справадеревнюПрон,сошлисбольшойдороги,чтобыпересечь
напрямик дикие места, песчаные пустоши, покрытые сосновымилесками;ився
дивизия с бесконечным обозом пробиралась сквозь леса,впесках,гденоги
увязали по щиколотку. Пустыня сталаещешире,встретилосьтолькожалкое
стадо баранов под охраной большого черного пса.
Наконец к четырем часам 106-й полк остановился в деревнеДонтриен,на
берегу реки Сюипп. Эта маленькая речонка протекает междудеревьев.Посреди
кладбища, целиком покрытого тенью огромного каштана, -стараяцерковь.На
отлогом левом берегу, на лужке, полк разбил палатки. Офицерыговорили,что
четыре армейских корпуса в этот вечер расположатся бивуаком на линииСюипп,
которая проходит от ОберивадоГетреживилячерезДонтриен,Бетинвильи
Пон-Фаверже, по фронту протяжением приблизительно в пять миль.