ПРЕДИСЛОВИЕ АВТОРА
Я работал над этой книгой в течение двух лет, отдавая ей многовремени
и труда. И если ее достоинства и недостатки неговорятсамизасебяпри
чтении, значит моя работа пошла впустую.
Если бы я мог выступить с оправданиями того неумеренного вымысла, каким
являются Полипы и Министерство Волокиты, я стал бы искать этих оправданийв
повседневной жизни рядового англичанина, не говоря уже о томнезначительном
обстоятельстве, что столь бесцеремонноенарушениеприличийбылодопущено
мною в дни войны с Россией и судебного разбирательства в Челси *. Если быя
решился отстаивать право на существование столь экстравагантногоперсонажа,
как мистер Мердл,ябынамекнул,чтоонбылзадуманпослеэпопеис
железнодорожными акциями, в пору деятельности некоегоИрландскогобанкаи
еще одного-двух столь же почтенных учреждений *. Еслибымнепонадобились
смягчающие обстоятельствадляфантастическогоутверждения,будтодурной
замысел иногда прикидываетсязамысломдобрымисугубоблагочестивым,я
сослался бы на ту любопытную случайность, что это утверждение, выраженноев
крайней форме на страницах данной книги,совпалоповремениспубличным
допросом директоров Королевского британскогобанка*.Нояготов,если
потребуется, подчиниться заочному приговору по всем этим пунктам, и признать
мнение авторитетов, что ничего подобного никогданеимеломеставнашей
стране.
Некоторые из моих читателей, быть может, пожелаютузнать,сохранилась
ли тюрьма Маршалси, хотя бы частью, до нашего времени. Я сам этого незнал,
пока писал своюкнигу,итолькокогдаработаужеблизиласькконцу,
отправился взглянуть. Я увидел, что на месте наружногодворика,такчасто
упоминающегосянаэтихстраницах,красуетсябакалейнаялавка;иэто
заставило меняпредположить,чтоотстаройтюрьмыкамнянакамнене
осталось. Однако, бродя пооднойизблизлежащихулиц,обозначеннойкак
"Энджел-Корт, ведущая к Бермондси", я вдруг очутился на"Маршалси-Плейс"и
не только признал в стоящих там домах большую часть строений старойтюрьмы,
но даже убедился, что целы те помещения,которыеямысленновиделперед
собой,когдаработалнаджизнеописаниемКрошкиДоррит.Какой-то
неправдоподобно крошечныймальчуган,державшийнарукахнеправдоподобно
громадного младенца, с почти сверхъестественной точностьюрассказалмнео
прошлом этих мест. Откуда у этого юного Ньютона (ибоясчитаюеговполне
достойным такого наименования) подобная осведомленность-мненеизвестно;
чтобы почерпнуть ее из личного опыта, он долженбылродитьсяначетверть
века раньше. Указав на окно комнаты, где появилась на свет КрошкаДоррити
где столько лет прожил ееотец,яспросил,ктотамживеттеперь.
Мой
собеседник ответил: "Том Питик". Я спросил, кто такой Том Питик, и услышал в
ответ: "Джека Питика дядя".
Пройдя немного дальше, я обнаружил ту старую и не столь высокуюстену,
что шла вокруг тесной внутренней тюрьмы, куда никогоникогданезапирали,
разве что в особо торжественных случаях. Всякий, кто в наши днипопадетна
Маршалси-Плейс, пройдя через Энджел-Корт, ведущую к Бермондси, будет ступать
по тем самым каменным плитам, по которым некогдаступалиузникиМаршалси;
направоиналевоотнегопротянетсяузкийтюремныйдвор,почтине
изменившийся, если не считать того, что верхнюю часть стен снесли, когда это
место перестало бытьтюрьмой;кнемубудутобращеныокнакомнат,где
томились неисправные должники; и скорбные тени прошлого обступят его толпой.
КРОШКА ДОРРИТ
КНИГА ПЕРВАЯ
Бедность
ГЛАВА I - Солнце и тень
Однажды вавгустовскийполдень,тридцатьлеттомуназад,Марсель
изнывал под палящими лучами солнца.
Палящий зной в середине августа был не редкостью для юга Франциивто
время, как и во все прочие времена. Раскаленное небо сверкало над городом, а
в городе и в его окрестностях тоже всесверкало,отражаясолнечныйсвет.
Сверкали белые стены домов, сверкали белыеулицы,сверкалибелыеограды,
сверкали истрескавшиеся от зноя ленты дорог, сверкали холмы, где всязелень
была выжженасолнцем,иотэтогоповсеместногосверканьяодурьбрала
случайного прохожего. Только лозы, отягченныеспелымигроздьями,нарушали
сверкающую неподвижность, едвазаметноподрагивая,когдагорячийвоздух
шевелил их поникшие листки.
Даже легкий ветерок не рябил тусклую водугаваниипрекраснуюгладь
открытого моря. Черные и синие воды не смешивались,играницамеждуними
была ясно видна; но сейчас море было так же неподвижно, как имутнаялужа,
от которой оно всегда оберегало свою чистоту. Лодки, не защищенныетентами,
накалились так, что нельзя было прикоснуться к бортам; наобшивкекораблей
пузырями вздулась краска; камни набережной уже несколько месяцев не остывали
ни ночью, ни днем. Жители Индии,русские,китайцы,испанцы,португальцы.
англичане,французы,неаполитанцы,генуэзцы,венецианцы,греки,турки,
потомки всех строителей Вавилонской башни *, прибывшие в Марсельторговать,
одинаково искали тени, готовы были спрятаться куда угодно, лишь быспастись
отслепящейсиневыморяиотогненныхлучейисполинскогоалмаза,
вправленного в небесный пурпур.
Разлитое кругом сверкание резало глаза. Правда, там, гденагоризонте
угадывались очертания итальянского берега, сверкающаядальбылаподернута
легкой дымкой испарений, медленно поднимавшихся с моря; но это было только в
одной стороне. Белые от пыли дороги сверкалипосклонамгор,сверкалив
глубине долин, сверкалинабесконечнойшириравнины.