Тетрадь 1. Падение Листа. Поход по метам (вместо предисловия)
Затесь--самапо себевещь древняяивсем ведомая--это стЕс,
сделанный на дереве топором или другимкаким острым предметом.Делалиего
первопроходцы и таежники для того, чтобы белеющая на стволе дерева мета была
видна издалека,иходилипо тайге от метык мете, часто здесь получалась
тропа, затем и дорога, и где-то в конце ее возникало зимовье, заимка,затем
село и город.
В разных концах России названиемет варьируется: "зарубы", "затесины",
"затески", "затесы", по-сибирски -- "затеси". Вобжитых иеще нетронутых
нашихлесах метамиподобногородапользуютсяитеперьлесоустроители,
охотники,геологи ипростошатучиелюди, искателиприключений,угрюмые
браконьеры и резвящиеся дикие туристы.
Название таежных мет врубилосьвмою память так прочно и так надолго,
чтопо сию пору,когда вспомнюпоход"по метам", у менясердце начинает
работать с перебоями, биться судорожно, где-то в самой ссохшейся дыре горла,
губами, распухшими от укусов, хватаю воздух, но рот забит отрубями комарья и
мокреца;слипшаясявкомоксухаякашанедаетпродохнуть,сплюнуть.
Охватывает тупая, могильная покорность судьбе, и нет сил сопротивляться этой
разящей наповал даже могучее зверье, ничтожной с виду и страшной силе.
Мыартельнорыбачили в пятидесяти верстахотИгарки,неподалеку от
станка Карасино, ныне уже исчезнувшего с берегов Енисея.В середине лета на
Енисеесталаплохоловиться рыба, имой непоседливый, вольнодумныйпапа
сговорил напарника своего черпануть рыбы надикихозерах итакимобразом
выполнить, а может, и перевыполнить план.
Наприенисейских озерахрыбы быломного,да,как известно, телушка
стоитполушку,ноперевоз-тодороговат! Папаказалсясебенаходчивым,
догадливым,вот-девсерыбакикругом--вахлаки, несмикитилинасчет
озерного фарта, а я раз -- и сообразил!
Иозеро-то нашлосьнедалекоот берега, километрахв пяти, глубокое,
островноеимысовоеозеро,с кедровымгустолесьемпо одномуберегуи
тундряное, беломошное, ягодное -- по другому.
В солнцезарныйлегкийденьозерочудилосьтаким приветливым, таким
дружески распахнутым, будто век ждало оно нас,невиданных и дорогих гостей,
инаконец дождалось,одарило такими сигами в пробную старенькую сеть,что
азарт добытчика затмил у всей артели разум.
Построили мы плот, разбили таборввиде хиленькогошалашика, крытого
лапником кедрача,тонким слоем осоки, соорудили нехитрый очаг на рогульках,
да и подались па берег -- готовиться к озерному лову.
Кто-то или что-то подзадержало нас на берегу Енисея. Нa заветноеозеро
собралась наша артель из четырех человек -- двое взрослых и двое парнишек --
лишь в конце июля.
К серединелета вечная мерзлота "отдала", напрел гнус, загустел воздух
отмощнойсырости илесной гнили,пять километров,меренных наглазок,
показались нам гораздо длиннее, чем в предыдущий поход.
Плотик на озере подмок, осел, его долгоподновляли -- наращивали сухой
слойиз жердей, поспешноихудоотесанных--все из-затого же гнуса,
который взял нас в плотное грозовое облако. Долго мужики выметывалисети --
нитки цеплялисьзасучкии заусеницы,сделанныетопораминажердяхи
бревнах, вернулиськ табору раздраженные, выплеснулисдосадойчай, нами
сваренный,потому чточайуже был нечаем,асупом --стольков него
навалилось комара.
Но мы еще не знали, что ждет насвночь, в светлую, "белую",какее
поэтично инежноназываютстихотворцы,чаще всего городские, созерцающие
природу из окна.
В позднийчасвзнялось откуда-то столькогнуса, что исама ночь,и
озеро, и далекое,незакатное солнце, и свет белый, ивсЕ-всЕ на этом свете
сделалосьмутно-серогосвойства,будто вымылигрязнуюпосудусо стола,
выплеснулиополоски, а они отчего-тоневылились наземлю, растеклись по
тайге и небу блевотной, застойной духотой.
Несмолкаемо,монотонно шумеловокруггустоемесиво комара,и часто
прошивали его,этотмерный, тихий,но оглушающий шум, звонкими, кровяными
нитями опившиеся комары, будтоотпускалитетивулука, и чем далее в ночь,
тем чащезвоны тетивы пронзали уши-- так уконтуженых непрерывно и нудно
шумит вголове,но вот непогода, нервноерасстройство --ишум в голове
начинают перебиватьострыезвоны. Сперва редко,как бы извысокой травы,
дает трель обыгавший, резвости набирающий кузнечишко. А потом -- гуще, гуще,
и вот уж вся головасотрясается звоном. Отстрекота кузнечиков у здорового
человека на душеделаетсямиротворно,всонеготянет,аконтуженого
начинает охватывать возбуждение, томит непокой, тошнота подкатывает...
Сети простояли всегочас или два --болеевыдержатьмынесмогли.
Выбирали из сетейтолько сигов, всякую другую рыбу --щук, окуней, сорогу,
налимов--вместес сетями комомкинули на берегу,надеясь,какпотом
оказалось, напрасно, еще раз побывать на уловистом озере.
Схвативтопор,чайник,котелок,взделикотомки,бросилисьв
отступление, к реке, на свет, на волю, на воздух.
Уже минут через десять я почувствовал, что котомка с рыбойтяжеловата;
от котомки промоклабрезентовая курткаи рубаха, потекло по желобку спины,
взмокли и ослизли втоки штанов -- все взмокло снаружи и засохло внутри. Всех
нас сотрясал кашель -- это гнус, забравшийся под накомарники, забивал носы и
судорожно открытые рты.
Идтибезтропы, поколенов чавкающем мху, где дырки прежнихнаших
следов уже наполнило мутной водой, сверху подернутой пленкой нефти, угля ль,
лежащего внедрахмерзлоты, а может, ируды какой, --идти без тропы и с
грузом по такому месту -- и врагу не всякому пожелаю.