– Но ведь мы с тобой никогда не ссоримся?
– Никогда не поздно начать. Если хочешь, я найду уйму поводов.
* * *
Они ждали Флинча после лекции. Он удивился, увидев их втроем перед своим кабинетом. Времени у него было в обрез, но, увидев, как они расстроены, он согласился их принять. Не дожидаясь, пока Джош все объяснит, он взял у него из рук данные МРТ, прочитал заключение и тут же схватил телефонную трубку. Первый звонок был секретарю специалиста, которого он считал своим другом. Секретарь пообещала, что тот скоро перезвонит.
– Мы вас вытянем, – сказал Флинч, провожая троицу к двери. – Я вам позвоню, как только будут новости. Назначим операцию без промедления. Потом может понадобиться облучение и химиотерапия, все будет зависеть от результатов биопсии, но я настроен оптимистично. Пока что возьмите себя в руки, не надо бояться. Благодарите Люка: опухоль обнаружена на ранней стадии, поэтому все будет хорошо.
Флинч забрал результаты обследования, чтобы передать их коллеге и тем самым выиграть время.
После всех утешительных речей он закрылся в кабинете и сел в кресло. Открыв конверт, он стал хмуро разглядывать срезы мозга.
* * *
Флинч позвонил Хоуп ближе к вечеру. Он договорился, что следующим утром ее примет у себя в университетской клинике профессор Бергер. Флинч разрешил ей пропустить занятия, пообещав передать через Люка все материалы.
Вечер они провели как всегда. Хоуп вызвалась приготовить ужин, и блюдо у нее получилось, как обычно, несъедобным. Джош в порядке исключения не стал доказывать противоположное, а выбросил в мусорное ведро неудачно запеченные макароны, похожие видом и вкусом на кашу из мелких ракушек. Он сам сделал салат и омлет, и они поели, посмотрев на ноутбуке Хоуп старую серию «Друзей».
* * *
Утром они привычно оделись, привычно поехали в кампус на автобусе, привычно зашагали в сторону здания, где находилась аудитория, но там, где одну аллею пересекала другая, повернули к университетской клинике. Там, на этом перекрестке, нормальная жизнь закончилась.
Целый час они прождали в тусклом коридоре. Время от времени секретарь профессора Бергера высовывала голову из двери его кабинета и заверяла, что скоро наступит их очередь. Хоуп ерзала на пластмассовом стуле, листала старый номер журнала «Пипл» и удивлялась, почему не узнает героев, любые мелочи жизни которых подавались как громкие сенсации. Джош тем временем расхаживал по коридору. В конце концов Хоуп не выдержала и велела ему сесть рядом с ней.
– Неужели мы так давно живем в отрыве от мира? – спросила она, листая страницы. – Понятия не имею, кто все эти люди и почему о них пишут в этом журнале. Может, кто-то из них открыл вакцину против СПИДа?
Джош стал внимательно изучать журнал вместе с ней.
– Думаю, тип со страницы четыре спал с девушкой со страницы шесть, а она изменила ему с парнем с восьмой страницы, после чего призналась, что чувствует себя мужчиной, и репортажем об этом мы можем насладиться на девятой странице.
– Как злободневно! Смотри-ка, вот этой посвящена целая страница, потому что она переделала себе сиськи. Я со своей операцией буду достойна как минимум двух страниц, тебе не кажется?
– Твоя грудь заслуживает обложки.
– Мне нравится, что ты до сих пор в восторге от моего ума, это так вдохновляет!
Секретарь прервала их беседу, сообщив, что профессор готов их принять.
Прием не продлился и четверти часа. Хирург объяснил, что утром обсуждал с коллегами оптимальную стратегию лечения. Были разработаны план и график его проведения.
Учитывая локализацию опухоли, операцию будут делать под местной анестезией. Хоуп будет засыпать только на стадиях вскрытия и закрытия черепной коробки, а все остальное время проведет в состоянии бодрствования.
Цель заключается в том, чтобы во время удаления опухоли она могла реагировать на тесты. Эта старинная операционная методика была предана забвению после появления анестезии, но при операциях на мозге обладала рядом достоинств.
– Каждый мозг индивидуален, его пластичность удивительна, – объяснял Бергер нравоучительным тоном. – Медицина не располагает универсальной картографией, которая позволила бы четко определить роль той или иной зоны. Поэтому до любого надреза мы прибегаем к электрической стимуляции. В это время мы задаем вам вопросы, просим совершать различные движения, что-то вспоминать, беседовать с нами, делать нехитрые мысленные подсчеты. Если электроиндукция не позволяет вам правильно отвечать, мы тут же помечаем зону, которую не следует трогать. Догадываюсь, что идея бодрствования может тревожить, но боли вы не испытаете. Такая техника существенно сокращает риск осложнений. Сегодня они возникают менее чем в одном проценте случаев. Мне рассказал о вас мой добрый друг профессор Флинч. Операционная будет в нашем распоряжении утром в субботу. Вы поступите ко мне накануне для предварительного обследования. На этом закончу. Скажу лишь, что после операции ваши головные боли станут дурным воспоминанием.
Хирург осклабился, довольный своим выступлением, и попрощался с Хоуп и Джошем.
Они покинули больницу ошарашенные. На Хоуп хирург произвел неважное впечатление.
Люк позвал их к себе, и Хоуп, входя в квартиру, испытала ностальгическое чувство.
В лофте им с Джошем было просторнее, там им проще было оставаться наедине, но она порой скучала по вечерам, проведенным в этой студии. Ей нравилось служить ферматой в сюите дружбы, за которую сражались Люк и Джош, нравились бесконечные споры, из-за которых они иногда забывали лечь спать. Она сожалела о беззаботности былых времен, когда и представить себе не могла, что ей станут вскрывать череп, да еще займется этим такой самодовольный субъект, как Бергер.
Люк заказал на всех пиццу, достал из холодильника три банки пива и открыл свой ноутбук.
– Прежде чем принять решение, мы проверим послужной список этого хирурга, – сказал он нарочито уверенным тоном.
Джош пожалел, что это не пришло в голову ему самому и что события вообще застали его врасплох; он подозревал, что для Хоуп это не осталось незамеченным. Он подошел к монитору и попросил Люку уступить ему место. Хоуп улыбнулась. Иногда ей казалось, что она знает Джоша лучше, чем знает себя он сам. Сев с ним рядом, она обняла его за талию.
– А давайте смотреть все вместе, – предложила она. – В конце концов, это моя голова.
В полночь Люк достал из шкафа две подушки и одеяло и устроил Хоуп и Джоша спать на диване, как в старые добрые времена, которые на самом деле были совсем недавними.
Назавтра, вернувшись домой, Хоуп встала под целебный душ. На диване Люка она отлежала спину. Когда она искала, что надеть, ею вдруг овладело желание привести все в порядок.
Сначала она разбирала свои вещи, потом одежду Джоша. Все, что, по ее мнению, уже нельзя было носить, отправилось в помойку. Под стопкой футболок она обнаружила его переписку с одной из прежних возлюбленных и отправила ее в надежное место – в мусорный бак на кухне. Теперь на очереди были посудные полки. Решив на этом не останавливаться, она отправилась на ближайший базарчик и вернулась с ведром, шваброй-губкой и баллоном воска.
Натянув резиновые перчатки по локоть, она принялась драить паркет. От этого занятия ее оторвал звонок в дверь. Наверное, Джош опять забыл ключи.
Она решила заставить его подождать, чтобы успел высохнуть пол, но сдалась после третьего звонка. Открыв дверь, она увидела на пороге отца с чемоданчиком в руке.
Сэм решительно вошел, поставил чемодан на пол, многозначительно посмотрел на дочь и крепко ее обнял.
– Признавайся, ты здесь, потому что тебя бросила Амелия! – воскликнула Хоуп.