Берет шоколадное печенье с орехами и откусывает, не отрывая от меня взгляда. Она молчит, но я знаю: ей любопытно, зачем я здесь. Восхитительное упрямство: она еще не спросила меня об этом.
Понимаю, мне следует объяснить, почему я свалился на нее, как снег на голову, но я сам немножко упрямый, и мне хочется еще потянуть. Я даже кайфую от этого.
Мы молча пялимся друг на друга, пока она доедает свое печенье. Скай смотрит на меня с полуулыбкой, и от этого мой пульс учащается. Боюсь, если не отведу взгляд, то выпалю сразу все, что хочу сказать.
Чтобы этого не случилось, встаю и захожу в гостиную, желая осмотреться. Не могу больше наблюдать за тем, как она ест. Мне надо сосредоточиться на цели своего визита, потому что я уже начинаю о ней забывать.
На стенах висят фотографии, и я подхожу ближе, чтобы рассмотреть их. Фотографии, на которых она младше, чем сейчас, просто завораживают меня. Она действительно вылитая Хоуп.
Просто нереально смотреть в большие карие глаза маленькой девочки на фотоснимке. Если бы не тот факт, что на нескольких фотографиях она снята со своей матерью, я был бы убежден, что она и есть Хоуп.
Но она не может быть Хоуп, потому что мать Хоуп умерла, когда та была совсем маленькой. Если только Карен не мать Скай.
Меня бесит, что я продолжаю об этом думать.
– Твоя мама молодо выглядит, – говорю я, замечая небольшую разницу в возрасте между ними.
– Да, она молодая.
– Ты не похожа на нее. Наверное, в отца?
– Не знаю. – Она пожимает плечами. – Я не помню его.
Говоря это, она хмурится, но мне любопытно, почему она не помнит, как он выглядит.
– Умер?
Она вздыхает. Видно, что ей неприятно говорить об этом.
– Не знаю. Я его не видела с пяти лет.
Ясно, она не хочет говорить на эту тему. Возвращаюсь на кухню и занимаю свое место.
– И это все? Не будет никакой истории?
– О, история есть. Просто не хочу рассказывать.
Я вижу, что сейчас мне из нее ничего не вытянуть, поэтому меняю тему разговора.
– Печенье у тебя очень вкусное. Зря ты недооцениваешь свои кулинарные способности.
Она улыбается, но в это время звучит сигнал телефона на столешнице, и улыбка исчезает. Я смотрю на сотовый, а Скай вскакивает и бросается к плите. Распахивает дверцу, чтобы взглянуть на торт, и тут я понимаю, что она приняла этот сигнал за таймер духовки.
Беру телефон, когда она закрывает духовку и поворачивается ко мне.
– Тебе пришло сообщение. – Я смеюсь. – «Торт отличный».
Она закатывает глаза и бросает на столешницу прихватку, потом садится на свое место. Меня заинтриговал ее сотовый, тем более что раньше она говорила мне, будто у нее его нет.
– Я думал, тебе не разрешают пользоваться телефоном. – Я прикасаюсь к экрану и прокручиваю сообщения. – Или это просто жалкий предлог, чтобы не дать мне номер?
– Мне действительно не разрешают. На днях мне его подарила лучшая подруга. С него можно только посылать эсэмэски.
Я поворачиваю телефон дисплеем к ней:
– Что это за сообщения, черт возьми? – Я читаю вслух: – «Скай, ты прекрасна. Ты, пожалуй, самое совершенное существо во всей вселенной, и тому, кто с этим не согласится, не поздоровится». – Я украдкой смотрю на Скай, еще больше заинтригованный этой девчонкой. – О господи! Они все такие. Только не говори, что сама посылаешь их себе для повышения самооценки.
Она со смехом выхватывает телефон у меня из рук:
– Перестань. Не надо портить кайф.
– Бог мой, так и есть? Все эсэмэски от тебя?
– Нет, – обиженно произносит она. – От Сикс.
– От Сикс. Она моя лучшая подруга, которая уехала от меня на край света. И она скучает и не хочет, чтобы я грустила, поэтому каждый день посылает мне что-то приятное. По-моему, очень мило.
– Нет, ты так не думаешь. Ты считаешь их дурацкими и, вероятно, даже не читаешь.
– У нее самые хорошие побуждения. – Скай с независимым видом скрещивает руки на груди.
– Они тебе навредят, – поддразниваю я. – Смотри, как бы не лопнуть от раздувшегося самомнения!
Прокручиваю дисплей на ее сотовом и набиваю в свой телефон ее номер. Смешно было бы уйти отсюда без этого, и у меня появился подходящий предлог заполучить его.
– Придется исправить эту ситуацию, пока тобой не завладела мания величия. – Я отдаю ей сотовый и посылаю эсэмэску.
Твое печенье дерьмо. И не такая уж ты хорошенькая.
– Лучше? – спрашиваю я. – Гонору поубавилось?
Она со смехом кладет телефон на столешницу.
– Ты знаешь, как угодить девушке. – Она входит в гостиную и поворачивается ко мне. – Хочешь посмотреть дом?
Я не колеблюсь ни минуты. Конечно, я хочу пройтись по ее дому. Следую за ней и слушаю пояснения. Делаю вид, будто мне интересно, но на самом деле могу лишь сосредоточиться на звуке ее голоса. Пусть бы она говорила хоть всю ночь, я бы не устал ее слушать.
– Моя комната. – Она распахивает дверь спальни. – Будь как дома, но помни, что здесь нет совершеннолетних. Держись подальше от кровати. Мне запретили беременеть на выходных.
– Только на этих? – Я задерживаюсь в дверях и смотрю на нее. – Значит, планируешь залететь в следующие?
Она улыбается, а я захожу в ее комнату.
– Не-а. Подожду, пожалуй, еще несколько недель.
Мне не следует быть здесь. С каждой минутой, проведенной со Скай, она нравится мне больше и больше. Сейчас я нахожусь в ее комнате, и во всем доме нет никого, кроме нее и меня, не говоря уже о том, что нас разделяет кровать, от которой она посоветовала держаться подальше.
И чего меня сюда занесло?
Я пришел сюда показать ей, что я хороший парень, а не плохой. Почему же я смотрю на ее кровать и меня посещают совсем не хорошие мысли?
– Мне восемнадцать, – говорю я, не в силах унять воображение, рисующее ее в постели.
– Везет тебе! – смущенно произносит она.
Для объяснения я с улыбкой киваю на ее кровать:
– Ты велела держаться подальше от кровати, потому что здесь нет совершеннолетних.
Она цепенеет и судорожно вздыхает.
– О-о, – немного взволнованно произносит она, – я имела в виду девятнадцать.
Я в восторге от ее ответа, поэтому пытаюсь сосредоточиться на цели своего визита.
Действительно, зачем я здесь? Ибо в голове крутится одна мысль: постель, постель, постель.
Я здесь для того, чтобы изложить свою точку зрения. Необходимую, важную точку зрения. Отхожу как можно дальше от кровати и оказываюсь у окна.
Того самого окна, о котором я так много слышал за последнюю неделю в школе. Поразительно, какие вещи можно узнать, если просто молчишь и слушаешь.
Я высовываю голову и осматриваюсь по сторонам, потом отодвигаюсь от окна. Мне не нравится, что она не закрывает его. Это небезопасно.
– Это и есть скандально известное окно?
Если это замечание не направит разговор в нужную сторону, то не знаю даже, как мне быть.
– Чего тебе надо Холдер? – выпаливает она.
Поворачиваюсь к ней и вижу ее сердитый взгляд.
– Я что-то не то сказал, Скай? Или соврал, или выдумал?
Она сразу же подходит к двери и распахивает ее:
– Ты неспроста это сказал и дождался желаемой реакции.