Вы не спрашивали бабушку, нужна ли им сиделка. Просто пригласили эту. А дедушка ее терпеть не может. Когда она входит в комнату, он начинает стонать.
– Твой дедушка очень болен, Сабина, – мягко проговорила Джулия. – Ему нужен профессиональный уход.
– Ему не надо, чтобы кто-то ругал его за то, что он неправильно пользуется туалетом. Не надо, чтобы кто-то заставлял его, как ребенка, есть овощи и говорил о нем, как будто его здесь нет.
У Кристофера лопнуло терпение.
– Сабина, ты абсолютно ничего не смыслишь в том, что нужно и чего не нужно моим родителям. Вы с Кэтрин много лет практически не имели к этому дому никакого отношения, и не думайте, что можете ворваться сюда и диктовать, как вести этот дом. – У него сильно порозовело лицо. – Сейчас для нас наступило очень трудное время, и я буду признателен, если вы не станете лезть в дела, которые вас не касаются.
– Я уйду, – громко сказала Сабина, – когда они попросят меня уйти. А не тогда, когда вы попросите. Мы все знаем, что вас интересуют только их ценные антикварные вещи. Я видела, как вы проверяли наклейки на мебели. Да, видела! – Поднявшись с пола, она с пылающим лицом устремилась к двери и прокричала: – Знаете, они еще не умерли, блин! – После чего хлопнула дверью.
Джой, которая появилась с чайным подносом, была поражена внезапным уходом внучки.
– Куда пошла Сабина?
– Да кто их поймет, этих подростков, – небрежно бросил Кристофер.
Кейт заметила, что он раскраснелся даже больше дочери. В том, что Сабина сказала про мебель, была доля правды.
– А… – Джой покосилась на дверь – не пойти ли за внучкой, – потом, очевидно, решила, что ее место за столом. – Может быть, она еще придет, – с надеждой произнесла она. Склонившись над столом, Джой стала расставлять чашки и чайник. – Мне нравится, что она живет с нами.
Говоря это, Джой взглянула на дочь едва ли не с робостью. Кейт, наблюдая за этим неслыханным для Килкарриона проявлением эмоций, равнозначным тому, когда нормальный человек срывает с себя одежду и объявляет через громкоговоритель о вечной любви, ощутила необъяснимое спокойствие.
Но на этом все не закончилось. Когда Джой, объявив, что собирается посмотреть, как там Эдвард, ушла, Кристофер, который, очевидно, все еще переживал по поводу замечаний Сабины, многозначительно спросил Кейт, когда она собирается научить дочь манерам.
– Крис, прошу тебя, не надо, – сказала Кейт. – Я устала, и у меня нет настроения.
– Понимаешь, ей ведь придется научиться. И очевидно, не у тебя.
– В каком смысле?
– Я хочу сказать, ты не лезешь из кожи вон, чтобы дать ей понятие о том, как вести себя в обществе.
Кейт уставилась на него, чувствуя, как кровь стучит у нее в висках. Крис завелся. Она здесь всего два часа, а он уже завелся, словно не было этих шестнадцати лет и они просто брат и сестра, а он опять цепляется к ней, упрекая в том, что она не умеет себя вести.
– Ради бога, Крис, я только что приехала. Прекрати!
– Не надо, дорогой.
– Джулия, которая, как утверждали, покрывалась пятнами от малейшего намека на семейную ссору, встала, чтобы выйти из комнаты.
– Почему я должен прекратить? Ты вернулась сюда, зная, что старику немного осталось, и позаботилась о том, чтобы твоя дочь сначала втерлась в доверие к нашей матери. Полагаю, будет вполне справедливо, если она услышит в ответ несколько слов правды о нашей семье.
– Что ты сказал? – Задетая вспыльчивостью брата, Кейт с трудом верила своим ушам.
– То, что слышала. Твои намерения совершенно очевидны, Кэтрин, и говорю тебе, я считаю это низостью.
– Ты думаешь, я хотела сюда вернуться? Думаешь, Сабина хочет здесь остаться? Господи, я всегда знала, что ты невысокого мнения обо мне, но это уж чересчур!
Кристофер засунул руки глубоко в карманы и упрямо отвернулся к камину.
– Что ж, очень удобно для вас, не так ли? Много лет не проявляли к ним никакого интереса, а теперь, когда отец умирает, вы вместе с дочерью налетели сюда, как стервятники.
Кейт встала.
– Как ты смеешь?! – разгневанно произнесла она. – Как ты смеешь говорить, что мне есть хоть какое-то дело до денег мамы и папы? Если бы не твоя чертова паранойя, ты бы вспомнил, что я до сих пор прекрасно обхожусь без этих денег. В отличие от кое-кого.
– Те деньги были ссудой.
– Да. Ссудой, которую ты до сих пор не выплатил – как это, одиннадцать лет спустя? Несмотря на то что собственные родители замерзают в доме без центрального отопления, который того и гляди развалится. Чертовски щедро, скажу я тебе.
– Ах, прошу вас, не надо! – взмолилась Джулия. – Ну пожалуйста…
Поворачиваясь от одного к другому и, очевидно, поняв, что на нее не обращают внимания, она вышла из комнаты.
– А кто, по-твоему, платит за то, что они имеют? – Теперь Кристофер тоже стоял, нависая над Кейт с высоты своего роста. – Кто, по-твоему, платит этой чертовой сиделке четыреста фунтов в неделю?! – кричал он. – Кто оплачивает матери содержание ее старых лошадей, чтобы она считала, что ее жизнь идет по-прежнему?! Кто, по-твоему, каждый месяц кладет им деньги на счет, говоря, что это их инвестиции, и понимая, что иначе они просто не возьмут? Оглянись вокруг, Кэтрин! Открой глаза. Если бы ты приезжала сюда чаще одного раза в десять лет, то поняла бы, что наши родители полностью разорены. – (Кейт смотрела на него во все глаза.) – Но ты, правда, никогда дальше собственного носа не видела. Или, скорее, дальше того, что ниже пояса. Полагаю, пока ты здесь, захочешь навестить Александра Фаулера, поскольку отделалась от последнего своего парня, верно? Не сомневаюсь, он не прочь будет с тобой перепихнуться, ведь тебе всегда нравился только этот вид верховой езды.
Размахнувшись, Кейт с силой ударила брата по щеке.
Они словно оказались вдруг в безвоздушном пространстве. Она стояла, тяжело дыша, потрясенная тем, что сделала, и уставившись на ладонь, горевшую от удара. Пристально глядя на Кейт, он поднес руку к щеке.
– Итак, – язвительно произнес Кристофер. – Она еще не в курсе? Знает ли твоя дочь о своих достопочтенных корнях? – Он изучал ее лицо, ища ответа.