Она словно испарилась.
Слава тебе господи!
Я почти поверила, что схожу с ума. Все-таки одно дело быть на взводе, но совсем другое – увидеть настоящее видение…
– Кто ты? – Я чуть не лишаюсь чувств, когда тонкий голос вновь вторгается в мои мысли.
Она стоит в нескольких рядах от меня.
– Кто ты? Где мы? Кто все эти люди?
«Не разговаривай с видением, – приказываю себе. – Иначе оно совсем распоясается».
Я отворачиваюсь и пытаюсь сконцентрироваться на речи священницы.
– Кто ты? – Девушка вдруг вырастает прямо передо мной. – Ты настоящая? – Она вскиды-вает руку, собираясь тронуть меня за плечо, я невольно отодвигаюсь, но рука свободно проходит сквозь меня.
От ужаса я перестаю дышать. Девушка в недоумении смотрит на свою руку, потом на меня.
– Ты кто? – вопрошает она. – Ты что, привидение?
Я? Не в силах сдержаться, я возмущенно шепчу:
– Я привидение? Да ты сама привидение!
– Уж точно не я! – фыркает она.
– Тогда кто ты? – во весь голос спрашиваю я.
И тут же жалею об этом, поймав на себе изумленные взгляды. Представляю их лица, при-знайся я, что разговариваю с привидением. Завтра же заточили бы меня в монастырь.
Девушка вздергивает острый подбородок:
– Я Сэди. Сэди Ланкастер.
Сэди?..
Нет. Только не это.
Я замираю. Взгляд перескакивает со стоящей передо мной девушки на поляроидный сни-мок сухонькой старушки, что прикреплен на доске у входа. Мне что, явился призрак моей дво-юродной бабки?
Призрак тоже слегка озадачен. Девушка поворачивается и медленно оглядывает помеще-ние. Потом просто исчезает и тут же возникает в дальнем углу. Со страхом и изумлением я наблюдаю, как она появляется то там, то сям, кружит по комнате, точно стремительная бабочка.
У меня отродясь не водилось воображаемых друзей. И наркотики я ни разу не принимала. Так что со мной? Я приказываю себе не обращать внимания на девушку, вытеснить ее из созна-ния, сосредоточиться на церемонии. Но тщетно. Я как зачарованная наблюдаю за перемещения-ми призрака.
– Что это за место? – Она снова передо мной, глаза подозрительно сужены. Затем огляды-вается и смотрит на гроб: – Что это?
Не хватало только рассказывать привидению, что оно померло.
– Да так, – говорю я поспешно, – ничего особенного. Это просто… В смысле… Я бы на твоем месте держалась от этой штуки подальше.
– Подальше?
Мгновение – и она уже у гроба, разглядывает его. Затем перемещается к доске объявлений, где белеет пластиковая табличка «Сэди Ланкастер». Лицо ее искажается от ужаса. Потом де-вушка поворачивается к священнице, которая продолжает свою заунывную песню:
– Сэди нашла счастье в браке, который вдохновляет всех нас…
Девушка подскакивает к пасторше, буквально утыкается в ее лицо.
– Идиотка, – убежденно произносит она.
– Сэди дожила до самых преклонных лет, – упорствует священница. – Я смотрю на эту фотографию… – она многозначительно улыбается и указывает на снимок, – и вижу женщину, которая, несмотря на свою немощь, прожила прекрасную жизнь. Которая находила утешение в малых делах. В вязании, например.
– В вязании? – повторяет девушка с отвращением.
– Итак, – святая мать явно закругляется, – давайте склоним головы в скорбном молчании и попрощаемся.
Она сходит с трибуны, и гудение органа становится громче.
– И что теперь? – оглядывается на меня девушка. – Что теперь? Скажи мне!
– Ну, гроб скроется за занавесом, – бормочу я едва слышно. – А потом… э-э-э… – Как бы потактичнее выразиться? – Видишь ли, мы в крематории.
И значит… – Я бессильно развожу ру-ками.
Девушка вновь содрогается от ужаса, и я в замешательстве наблюдаю, как она превраща-ется в полупрозрачное существо. Будь она живой, упала бы в обморок, но что делать привиде-нию? Несколько секунд я смотрю сквозь нее. Потом, будто приняв решение, она возвращается.
– Я не верю! Этого просто не может быть. Мне нужно мое ожерелье.
– Извини, – бормочу я беспомощно. – Ничем не могу тебе помочь.
– Ты должна остановить похороны. – Блестящие темные глаза впиваются в меня.
– Что? Как ты это себе представляешь?
– Останови их! – Я отворачиваюсь, но призрак тут же вырастает передо мной. – Давай!
Голос у нее возмущенный и требовательный, как у голодного младенца. Я ожесточенно верчу головой, пытаясь избежать ее взгляда.
– Останови похороны! Останови их! Мне нужно мое ожерелье!
Она колотит меня кулачками. Ударов я не чувствую, но все же вздрагиваю. В отчаянии пячусь назад, роняя стулья.
– Лара, что происходит? – тревожно вскрикивает мама.
– Все хорошо, – выдавливаю я, стараясь игнорировать вопли в моем ухе, и плюхаюсь на ближайший стул.
– Я вызову машину, – говорит дядюшка Билл тетушке Труди. – Все должно закончиться не позже пяти.
– Останови их! Останови их! Останови их!
Голос девушки срывается на пронзительный визг, у меня закладывает уши. Вот так и ста-новятся шизофрениками. Теперь мне ясно, почему люди пытаются убить президентов. Я не могу от нее отвязаться при всем желании. Она как сирена воздушной тревоги. Этот крик невозможно больше выносить. Я сжимаю голову, пытаясь заглушить вопли, но все без толку.
– Остановитесь! Остановитесь! Вы должны остановиться…
– Ладно! Я скажу им! Только заткнись! – В отчаянии я вскакиваю. – Подождите! Остано-витесь, пожалуйста! Мы должны прервать похороны! Остановитесь!
Все семейство дружно замирает, глядя на меня. Священница нажимает кнопку на спрятан-ной в стене деревянной панели, и орган смолкает.
– Остановить похороны? – выдавливает мама.
Я молча киваю. Честно говоря, чувствую себя полной идиоткой.
– Но почему?
– Я… э-э-э… Полагаю, ей еще не пришло время отойти в лучший из миров.
– Дорогая, – вздыхает папа, – конечно, ты не в лучшей форме сейчас, но… – Он поворачи-вается к пасторше: – Я прошу простить нас. Моя дочь в последнее время немного не в себе. У нее проблемы с другом, – шепотом добавляет он.
– Дело вовсе не в этом! – протестую я, но все меня игнорируют.
– Ага. Я понимаю, – сочувственно кивает пасторша. – Лapa, сейчас мы закончим похоро-ны, – объясняет она мне как трехлетке, – а потом попьем чаю и поболтаем по душам. Как вам такое предложение?
Она нажимает кнопку, органная музыка возобновляется, минуту спустя гроб со скрипом начинает двигаться, еще немного – и он исчезнет за занавеской. Позади я слышу глубокий вздох и…
– Не-е-е-е-т! – раздается мучительный вой. – Не-е-е-т! Остановитесь! Остановитесь немед-ленно!
К моему ужасу, девушка подбегает к постаменту и пытается спихнуть гроб. Но руки ее бессильны, они просто проходят насквозь.
– Пожалуйста! – Она бросает на меня отчаянные взгляды: – Не позволяй им.
Тут меня охватывает самая настоящая паника. Я понятия не имею, откуда взялось это при-видение и что все это значит. Но оно кажется таким живым. И страдает оно по-настоящему. Не могу же я безучастно наблюдать за этим.
– Нет! – кричу я. – Остановитесь!
– Лара! – испуганно вскрикивает мама.
– Я не шучу! Существует веская причина, по которой этот гроб не может быть сожжен.