— Ну-ну, не надо все усложнять, — сказал парень. — От этой клюшки толку тебе не будет, ты лишь разозлишь меня. — Он усмехнулся, обнажив крупные желтоватые зубы. — Или возбудишь.
Клер почувствовала тошноту и слабость — совсем не то, что она испытывала прошлой ночью, когда Шейн вошел к ней в комнату. Это была обратная сторона мужской природы, и хотя она слышала о ней — невозможно дожить до шестнадцати лет, ничего об этом не зная, — но никогда на самом деле не видела ее проявлений. Это было похоже на белую горячку, но в байкере чувствовалось что-то еще более ужасное. Он смотрел на нее и Еву, как на куски мяса, которые собирался сожрать.
— Только дотронься до нас! — пригрозила Ева и закричала: — Шейн! Шейн, иди сюда, сейчас же!
В ее голосе ощущалась паника, хотя держалась она молодцом. Только руки, сжимающие хоккейную клюшку, дрожали.
Крадучись, словно кот, парень начал обходить постель. Ростом он был шесть футов, как минимум, и шире Евы вдвое, а может, и больше. На голых руках бугрились мышцы, в голубых глазах горела лишь алчность.
Клер услышала быстрые шаги снаружи, и Шейн со стуком врезался в запертую дверь. Покрутил ручку туда-сюда и заколотил в створку.
— Ева! Ева, открой!
— Она занята! — закричал в ответ байкер и засмеялся. — Да, очень, очень занята.
— Нет! — завопил Шейн, и дверь задрожала под его ударами. — Держись подальше от них!
Ева отступала к окну, толкая своим телом стоящую позади Клер. И замахнулась на байкера, но тот просто сделав шаг в сторону, оказался вне предела досягаемости клюшки и снова рассмеялся.
— Приведи сюда отца! — закричала Ева. — Заставь его вмешаться!
— Как же я вас оставлю?
— Делай, что тебе говорят, Шейн, немедленно!
Шаги удалились по коридору. Внезапно Клер почувствовала себя еще более одинокой и уязвимой.
— Думаешь, его отец придет?
Ева не отвечала.
— Клянусь богом, только посмей подойти к нам и...
— И что? Вот это? — Байкер увернулся от удара, схватил клюшку, вырвал ее из рук Евы и бросил себе за спину. — И что ты теперь собираешься делать, куколка? Оросить всего меня слезами?
Байкер протянул к Еве покрытую татуировкой руку, и Клер закрыла глаза.
— Нет, — сказала Ева. — Я собираюсь позволить своему бойфренду выбить из тебя дерьмо.
Послышался глухой стук, с которым деревяшка врезалась в тело, и следом затем стон. Потом второй, более сильный стук — когда тело ударилось о пол.
Не веря своим глазам, Клер посмотрела на поверженного байкера, а потом на фигуру, стоящую с хоккейной клюшкой в руках.
Это был Майкл Гласс — восставший из мертвых прекрасный светловолосый ангел мщения с пылающим в голубых глазах гневом. Глянув на девушек и убедившись, что с ними все в порядке, он приставил клюшку к горлу байкера. Веки подлеца затрепетали, он попытался открыть глаза, но не смог и потерял сознание.
Ева перескочила через него, бросилась к Майклу, обняла, прижалась, как будто хотела удостовериться, что это действительно он, во плоти. Вздрогнув под ее напором, он поцеловал ее в макушку, не отрывая взгляда от лежащего на полу парня.
— Ева, дорогая, открой дверь.
Она кивнула, оторвалась от него и сделала, что он велел. Майкл отдал ей клюшку, обхватил байкера за плечи, выволок в коридор, снова закрыл дверь и запер ее.
— Значит, история будет выглядеть так, — сказал он. — Ева, ты врезала ему хоккейной клюшкой и...
Он не договорил, потому что Ева схватила его, прижала к двери и обняла, буквально накрыв собой. Она снова плакала, но беззвучно, только плечи вздрагивали. Майкл вздохнул, обхватил ее руками и прижался своей светловолосой головой к ее темным волосам.
— Все хорошо, — бормотал он.
— Все хорошо, — бормотал он. — С тобой все хорошо, Ева. С нами все хорошо.
— Ты был мертв! — Ее стенания звучали глухо, потому что она продолжала прижиматься лицом к его груди. — Проклятье, Майкл, ты был мертв, я видела, как они убили тебя, и потом... они...
— Да, это было не слишком приятно. — В глазах Майкла промелькнул ужас, о котором, как показалось Клер, он не хотел ни вспоминать, ни рассказывать. — Но я не вампир, и меня нельзя убить, как вампира, — пока этот дом владеет моей душой. Можно что угодно делать с моим телом, но оно просто... восстанавливается.
Эта мысль заставила Клер почувствовать тошноту — как будто под ногами неожиданно открылась глубокая пропасть. Широко распахнув глаза, она смотрела на Майкла и чувствовала, что он думает о том же, что и она. Если отец Шейна и его полупьяные головорезы узнают, как с ним обстоит дело, им может прийти в голову проверить, так ли это. Просто ради забавы.
— Поэтому меня здесь нет, — сказал Майкл. — Ни слова им. И Шейну.
— Не говорить Шейну? — Ева отодвинулась от него. — Почему?
— Я наблюдаю. Слушаю. Это возможно, когда я... ну, вы понимаете...
— Призрак? — подсказала Клер.
— Да. Я видел...
Майкл не договорил, но Клер поняла, что он хотел сказать.
— Ты видел, как отец Шейна бьет его, — окончила она. — Правильно?
— Не хочу ставить его в положение, когда у него будут секреты от отца. По крайней мере, сейчас.
На лестнице послышались шаги. В коридоре они замедлились. Майкл приложил палец к губам, и высвободился из объятий Евы и поцеловал ее, вынуждая молчать.
— Прячься! — прошептала Клер.
Он кивнул, открыл шкаф, закатил глаза при виде беспорядка и залез внутрь — как надеялась Клер, зарывшись в груду одежды. Весь этот кавардак устроила Миранда, которую они держали в шкафу из-за попытки зарезать Еву, перед началом пожара. Ева будет в ярости, это уж точно.
В дверь ударили с такой силой, что девушки подскочили от неожиданности. Ева поспешно отперла дверь и отступила, пропуская Шейна.
— Как...
Он тяжело дышал, сжимая в руке лом, и наверняка не остановился бы перед тем, чтобы взломать замок, поняла Клер. Выронив орудие, он обнял ее, поднял, оторвав от пола, и уткнулся лицом в изгиб ее шеи. Чувствуя на коже его быстрое, теплое дыхание, она задрожала от удовольствия.
— О господи, Клер. Мне жаль. Мне так жаль!
— Это не твоя вина. — Ева держала в руке хоккейную клюшку. — Смотри! Я ударила его... э-э-э... дважды.
— Хорошо. — Шейн поцеловал Клер в щеку и опустил на пол, но продолжал обнимать за плечи, взволнованно оглядывая заплывшими от синяков глазами. — Он ничего плохого тебе не сделал? Вам обеим?
— Я ударила его! — яростно повторила Ева и для убедительности взмахнула клюшкой. — Нет, он не сделал нам ничего плохого, это мы ему сделали. Совершенно самостоятельно, без всякой помощи. Ну... и где твой отец? Что-то он не торопится нас спасать.
Байкер в коридоре застонал и перекатился на бок. Шейн тут же закрыл дверь и запер ее. На вопрос он не отвечал, что само по себе было ответом. Байкеры для отца Шейна важнее Евы или Клер. Что ему эти девушки? Расходный материал. Или, хуже того, он рассматривал их как вознаграждение своим псам.
— Нам нельзя оставаться здесь, — сказала Ева. — Это небезопасно, сам понимаешь.
Шейн с унылым видом кивнул.
— Я с вами не могу уйти.
— Нет, можешь! Шейн...
— Он мой папа, Ева. Больше у меня никого не осталось.
— Таким сокровищем не стоит дорожить, — фыркнула Ева.
— Ну конечно, ты просто ушла от своих родных...
— Полегче!
— И даже никогда не интересовалась, что происходит с ними.