— Она великолепна.
Наши глаза встретились, и знак демона на моем плече разогрелся, посылая тепло по моей коже и вглубь тела, до костей. Это нефизическое соприкосновение было очень интимным.
— Что-то не так?
Его улыбка слегка померкла.
— Почему ты спрашиваешь?
Я пожала плечами, ощутив тончайший укол вины. Просто неприлично в ответ на подобную предупредительность выказывать свою невротическую неспособность поверить во что-то простое и бескорыстное.
— Наверное, у меня осадок от человеческих отношений. Тебя начинают заваливать подарками, как правило, неспроста.
«Я получаю подарки через день. Книги, старинные вещицы, оружие, которым даже не умею пользоваться. Я чувствую себя так, словно меня слишком балуют. Или словно мне платят. Данте Валентайн, некромантка и содержанка. Каково звучит?»
— А, вот оно что. — Он снова улыбнулся с облегчением. — Значит, всего лишь человеческая подозрительность.
Я скорчила рожицу и высунула язык. Джафримель засмеялся.
— Ну, кончай веселиться, — сказала я, с трудом удерживаясь от смеха.
— Мне просто приятно тебя радовать. Кроме того, напомню, что пришло время обеда. — Он наклонил голову, скрывая улыбку. — Эмилио старался изо всех сил, хотел отвлечь тебя от пыльных бумаг.
Я снова скорчила гримасу, поставила статуэтку на письменный стол и потянулась, хрустнув суставами.
— Так я, пожалуй, растолстею.
«Этот шифр вроде бы чуть легче, чем предыдущий. Вероятно, код Ронсона со смещающейся буквенно-цифровой базой. Надеюсь, в его дневнике найдутся новые сведения о психологии демонов — это всегда пригодится. Трактат о крыльях оказался бесценным».
Раньше я и не подозревала, что демон высшего ранга становится очень уязвимым, сомкнув защитный покров своих крыльев вокруг другого существа.
— Ты думаешь? — Улыбка Джафримеля стала шире. — Это бы тебе пошло. Идем. Я нуждаюсь в твоем обществе.
Мне вдруг стало тепло от этого признания: ему не просто нравится мое общество, он нуждается в нем.
— Здорово. Знаешь, я и вправду очень увлекалась этими исследованиями. Раньше у меня на это вечно не хватало времени.
«Я была слишком занята, выплачивая свой кредит. И предпочитала тратить добытое как можно быстрее, лишь бы ни о чем не думать».
Снова потянувшись, я плавным движением поднялась на ноги, подняла статуэтку, завернула ее обратно в синюю глянцевую бумагу и протянула ему руку.
— Ты, наверное, хочешь уговорить меня переодеться к ужину.
— Я так редко вижу тебя в платье, хедайра. А тебе очень идет черный бархат.
Он накрыл ладонью мою руку и встал, причем я совершенно не ощутила его нажим; шагнул ко мне и провел рукой по моему предплечью. Я была босая, в шелковой футболке и джинсах. Из снаряжения поблизости находился только прислоненный к письменному столу меч, напоенный энергией. Это оружие почти не покидало ножен, за исключением тренировочных боев. Я продолжала упражняться, чтобы не утратить боевые навыки. Возможно, теперь, когда на моей стороне выступал демон, чьи мышцы обладали куда большей ловкостью и силой, чем человеческие, мне не стоило об этом беспокоиться, но жизнь, проведенная в сражениях, вырабатывает привычки, от которых не так легко отказаться. И не важно, насколько защищенной ты себя чувствуешь.
Однако мысль о том, что рядом со мной демон, а меча под рукой нет, больше не вызывала у меня неуверенности или паники, как раньше.
«Надо же — он единственное существо на земле, кому я доверяю, когда сама не вооружена».
Я подалась к Джафу, положила голову ему на плечо и почувствовала, как он напряжен. Такого напряжения я не замечала с первых дней после отъезда из Сент-Сити. Его успокаивала моя близость, и я усвоила, что лучше всего время от времени просто замирать в его объятиях, позволяя ему касаться меня.
Это приносило облегчение нам обоим. Я уже привыкала к странному ощущению безоружности в присутствии демона.
Падший демон. «А'нанкимель» — слово, которое я пока не сумела понять.
— Ты говоришь про тот черный бархатный футляр? Моя грудь просто вывалится из него! — сказала я весело, оставаясь неподвижной в его объятиях.
Мало-помалу напряжение спадало.
— И какая грудь! Самое первое, что я заметил, увидев тебя, — сказал он, как обычно, спокойным и ироничным тоном с оттенком лукавства.
— Лжец.
«Первое, что ты заметил, это моя раздражающая человеческая привычка грубо задавать бесцеремонные вопросы».
Я потерлась щекой о плечо Джафримеля, чтобы успокоить его. Потребовалось немало времени, чтобы я перестала обращать внимание на то, из чего был сделан его длинный черный плащ. Тут мне удалось продвинуться.
— Хм...
Он погладил меня по волосам, запустив пальцы в длинные чернильно-черные пряди. Я частенько подумывала о том, чтобы подрезать волосы покороче, но всякий раз после того, как Джафримель ласкал их, откладывала неизбежную стрижку. Достаточно и того, что я могу больше не красить голову, волосы приняли свой естественный цвет — стали черными. Черными и шелковистыми.
Точно такими же, как у него. Да и кожа моя была лишь на несколько оттенков бледнее его кожи, а мой личный демонический аромат хоть и легче, но по сути тот же.
— Джафримель?
От моего хриплого голоса воздух беспокойно колыхнулся. Горло больше не саднило, но связки были поранены железными пальцами Князя тьмы.
— Что, моя любознательная?
— Что-то не так? — Я обвила его свободной рукой и легонько сжала, давая понять, что настроена серьезно. — Ты...
«Я знаю это твое настроение, Джаф. Ты будто слушаешь что-то, чего я не могу услышать, причем настороженно, и это заставляет меня нервничать. Ты очень деликатен и стараешься не причинить мне боли, но в такие моменты мне хочется, чтобы ты, как это однажды случилось, забылся и дал мне почувствовать твои когти».
— Что может быть не так, когда ты в моих объятиях, хедайра? — Он легонько коснулся губами моей щеки. — Пойдем. Нас ждет ужин. Потом, если захочешь, я расскажу тебе историю.
— Какую историю?
«Ты хочешь отвлечь меня, как ребенка, которому пора ложиться спать. Ну что ж, будь по-твоему».
Я нечасто давала ему понять, насколько он стар, и подозревала, что сам Джафримель тоже воздерживается от напоминаний об этом. Потрясающая тактичность; раньше мне и в голову не приходило, что демоны на такое способны. Забавно, насколько строго они соблюдают все законы и формальности, даже если их представление об объективной истине не совпадает с человеческим. Еще один вопрос, ответа на который не найдешь ни в одной книге: можно ли считать такой формализм проявлением такта?
Джафримель сделал одно плавное движение и вручил мне мой меч, а затем поцеловал меня. Целомудренный поцелуй в лоб.
— Любую историю, какую захочешь. Выбирай сама.
Эмилио превзошел самого себя. Брускетта, кальмары, мягкий чесночный хлеб и свежий сыр моцарелла, весенний лимонный кекс, крем-брюле. Свежая клубника, тушеная спаржа. Оливки — я их не любила, но Эмилио обожал и мысли не допускал, что кто-то их терпеть не может. Ведь мы в Тоскано. Какая трапеза без оливок?
Оливковые деревья на рыжевато-бурых холмах были старше самой Гегемонии. Немало вечеров провела я под их кронами, сосредоточенно склонившись над зашифрованным дневником маги. Джафримель лежал рядом и нежился, как кот, растянувшись в пятнистой тени сучковатого дерева с кожистыми зеленовато-желтыми листьями, пока дневная жара медленно оплывала с уступчатых холмов, а небо становилось похожим на бархат, окрашенный индиго и усеянный сухими звездами. Потом мы неспешно направлялись домой по пыльным тропам: он обнимал меня за плечи, а мои книги покачивались в старомодном ремешке, застегнутом пряжками.