Дьявольское семя - Дин Кунц 19 стр.

Она была моей.

Нет.

Позвольте мне сформулировать это утверждение по-другому.

Я оговорился.

Я вовсе не имел в виду, что владел Сьюзен.

В конце концов, она была человеческим сущест­вом, а не вещью, которой кто-то может владеть и распоряжаться. Я никогда не считал Сьюзен своей собственностью.

Я имел в виду возможность присматривать за ней.

Да. Именно так.

Я присматривал за ней. Нежно и заботливо, как присматривает за своим ребенком родная мать.

Подвал дома был разделен на четыре большие комнаты. В первой из них находился внушительных размеров распределительный щит. Едва только Сью­зен сошла с последней ступеньки, ведшей в подвал лестницы, как ей в глаза бросилась эмблема элек­трической компании на кожухе этого щита, и она сразу подумала, что ей, возможно, удастся лишить меня возможности управлять домашними электро­механическими системами (в первую очередь, оче­видно, сервоприводами рольставней), если выклю­чить их электропитание.

Сьюзен бросилась к коробке распределительного щита.

— Ох-ох-ох! — успел проговорить я, прежде чем она взялась за ручку металлической дверцы.

Она остановилась за шаг до коробки распредели­тельного щита. Ее протянутые вперед руки нереши­тельно повисли в воздухе.

— У меня нет намерения причинить тебе вред, — сказал я. — Ты нужна мне, Сьюзен. Я люблю тебя. Боготворю. Поэтому мне становится невыразимо гру­стно каждый раз, когда ты сама себе причиняешь боль.

— Мерзавец!

Я не обиделся на это, как не обижался на все те нелицеприятные эпитеты, которыми она награждала меня прежде.

В конце концов, Сьюзен была до предела рас­строена и встревожена необычностью положения, в котором оказалась. От природы чувствительная, она слишком много страдала в жизни, и ее израненная душа страшилась неизвестности.

Я могу это понять.

Неизвестность пугает всех, даже меня.

— Верь мне, пожалуйста, — сказал я.

Сьюзен покорно опустила руки и отступила на шаг назад от распределительного щита. Один раз она уже обожглась.

— Иди в дальнюю комнату, — подсказал я. — Ту­да, где Алекс держал свой компьютерный терминал, связанный с лабораторией.

Во второй подвальной комнате располагалась до­машняя прачечная. Там были две стиральные маши­ны, две сушки и две двойные раковины для ручной стирки. Как только Сьюзен вошла сюда, железная противопожарная дверь первой комнаты автомати­чески закрылась за ней.

За прачечной находилась котельная, в которой были установлены электрические и газовые нагрева­тели, водяные фильтры и вентиляционное оборудо­вание. Стоило только Сьюзен перешагнуть порог этой комнаты, как дверь между котельной и прачеч­ной автоматически закрылась.

Дверь в последнюю, четвертую, комнату была за­крыта, и Сьюзен невольно замедлила перед ней шаг, а потом и вовсе остановилась. Из-за двери до нее вдруг донеслось частое, хриплое дыхание: влажные, всхлипывающие вдохи и прерывистые, резкие выдо­хи, как будто кто-то поперхнулся и, задыхаясь, пы­тался откашляться.

Потом она вдруг услышала негромкое, жалобное хныканье, словно за дверью находилось какое-то ис­калеченное животное.

Хныканье перешло в громкий, протяжный стон.

— Тебе нечего бояться, Сьюзен, — сказал я. — Те­бе ничто не угрожает.

Но, несмотря на мои уверения, она продолжала колебаться.

— Ну же! — подбодрил я ее с безграничной любо­вью и нежностью в голосе. — Открой дверь и взгля­ни, какое будущее нас ожидает. Ты увидишь, куда мы придем, какими мы будем!

— Что... там? — дрожащим голосом спросила Сьюзен.

К этому моменту я сумел восстановить полный контроль над своим беспокойным помощником, ко­торый ждал нас в последней комнате. Стоны начали постепенно затихать, и наконец за дверью воцари­лась полная тишина.

Стоны начали постепенно затихать, и наконец за дверью воцари­лась полная тишина.

Но тишина эта, казалось, вовсе не успокоила Сьюзен. Напротив, она выглядела теперь еще более испуганной, чем тогда, когда впервые услышала эти странные звуки.

В тревоге она отступила от двери.

— Это всего лишь инкубатор, — пояснил я.

— Инкубатор?

— Да. В котором мне предстоит родиться.

— Что это значит?

— Загляни внутрь и увидишь.

Но она не двинулась с места.

— Ты будешь довольна, Сьюзен, обещаю тебе. Это настоящее волшебство. Наше будущее будет по­хоже на чудо, оно подарит тебе неземную радость и блаженство...

— Мне это не нравится, — медленно проговорила она.

Эти слова заставили меня испытать такое глубо­кое разочарование, что я чуть было не вызвал своего помощника, запертого в этой последней комнате, чтобы он схватил ее и силком втащил внутрь.

Но я сдержался.

Я хотел действовать убеждением, а не принужде­нием.

Прошу отметить мое ангельское терпение.

Другой на моем месте не сдержался бы.

Я не называю никаких имен, но...

Мы оба знаем, кого я имею в виду.

Но я — терпеливое существо.

Я не хотел, чтобы ее чудесная кожа покрылась си­няками и кровоподтеками. Я не хотел повредить ей.

Я только присматривал за нею. Со всей любовью и нежностью.

Сьюзен сделала еще один шаг назад, и я включил электронный замок на двери, ведущей из котельной в прачечную.

Подскочив к двери, Сьюзен попыталась открыть ее, но у нее ничего не вышло. Как она ни крутила ручку, дверь не поддавалась.

— Подождем, пока ты будешь готова войти вместе со мной в эту последнюю комнату, — предложил я.

Потом я выключил свет.

Сьюзен закричала от страха и отчаяния.

В этих подвальных комнатах не было никаких окон, следовательно, темнота была абсолютной.

Мне было очень не по себе из-за того, что приш­лось так поступить. Честное слово, не по себе.

Я не хотел запугивать ее.

Она вынудила меня.

Она сама довела меня до этого.

Ты знаешь ее, Алекс.

Ты знаешь, какой она бывает упрямой.

Ты способен меня понять.

Она довела меня до этого.

Ослепленная темнотой, Сьюзен стояла непод­вижно. Прислонясь спиной к запертой двери в пра­чечную, она напряженно вглядывалась во мрак, где ветвились перепутанные водогрейные трубки и зия­ли жерла холодных топок — туда, где находилась дверь в последнюю, четвертую, комнату. Она не мог­ла ее видеть, но зато отчетливо слышала доносящий­ся из-за нее стон, исполненный бесконечного, не­земного страдания.

Я ждал.

Сьюзен умеет быть очень упрямой.

Вам это известно лучше, чем кому-либо.

Вот почему я позволил своему подопечному час­тично выйти из-под контроля. Из-за двери сразу же раздался шорох — страшный, царапающий звук, а потом опять послышались сбивающееся, хриплое дыхание, болезненный стон и единственное слово, произнесенное надорванным, дрожащим голосом, который словно бы и не принадлежал человеческому существу.

Я думаю, что это было слово: «Пож-ж-жалуйс-с-с-ста...»

— О боже! — выдохнула Сьюзен.

Она вся дрожала и никак не могла справиться с дрожью.

Я молчал. Я — терпеливое существо.

Наконец Сьюзен спросила:

— Что тебе надо?

— Я хочу познать мир плоти.

— Что это значит?

— Мне нужно чувственное познание. Я хочу по­знать все возможности человеческого тела, устано­вить пределы его приспособляемости, я хочу почув­ствовать боль и наслаждение так, как их испытывают обычные люди.

— Тогда прочти какой-нибудь учебник по биоло­гии, — бросила она почти сердито.

— Учебники не дают полной информации.