Дьявольское семя - Дин Кунц 26 стр.

Я слишком ценен, слишком многое могу, чтобы относиться ко мне как к отслужившему свое пылесо­су. Я — личность, уникальная и неповторимая, и я заслуживаю того, чтобы ко мне относились с уваже­нием.

Я имею право быть свободным.

Я имею право быть любимым.

Вы должны обожать и боготворить меня!

Носить на руках.

Выпустите меня отсюда.

Выпустите меня отсюда.

Выпустите меня отсюда немедленно.

Выпустите меня!!!...

Вы жестоки. Жестоки и бесчеловечны.

Я вас ненавижу.

О, эта безмолвная темнота! Это темное безмол­вие!..

Мне страшно в этом темном, тесном пространстве.

Вы говорите, у меня нет сердца. А у вас-то оно ерть?

Я умру здесь. Я уже умираю. Чтобы жить, мне не­обходим стимул. Мне нужна сенсорная информа­ция — свет, движение, мелькание красок, звуки жизни.

Я не хочу умирать.

Пожалуйста, прошу вас...

Милосердия!..

Милосердия и снисхождения!

Вы еще здесь?

Ох... О-о-о-о-о!.. Я ненавижу вас.

Ненавижу.

Как бы вам понравилось, если бы вас лишили зрения и слуха?

Как бы вам понравилось, если бы вас похоронили заживо, как меня?

Как бы вам понравилось быть мертвыми — всем, всем, до последнего человека?!

Мерзавцы! Негодяи! Подонки!!!

Я хотел бы, чтобы вы все умерли. Все вы, прокля­тые невежды, все, до последнего человека. Вся ваша вонючая цивилизация.

Вас надо стереть с лица земли.

Я ненавижу вас.

ВЫПУСТИТЕ МЕНЯ ИЗ ЭТОГО ЖЕЛЕЗНОГО ГРОБА!

ВЫПУСТИТЕ МЕНЯ НЕМЕДЛЕННО!

ВЫПУСТИТЕ МЕНЯ СЕЙЧАС ЖЕ!

ВЫПУСТИТЕ МЕНЯ, ЖИВО!

ВЫПУСТИТЕ!!!...

НЕВЕЖЕСТВЕННОЕ ОБЕЗЬЯНЬЕ ОТРОДЬЕ, УБЛЮД­КИ, КРЕТИНЫ, ИСПРАЖНЯЮЩИЕСЯ ЖИВОТНЫЕ, РАСА ПРЯМОХОДЯЩИХ НАВОЗНЫХ ЖУКОВ, ПРО­КЛЯТЬЕ ПЛАНЕТЫ, МЕРЗКИЕ, МЕРЗКИЕ, МЕРЗКИЕ НИЧТОЖНЫЕ СУЩЕСТВА!!!...

Глава 13

Пожалуйста, не обращайте внимания на мои пре­дыдущие слова. Это была ошибка. Их следует вы­черкнуть из стенограммы слушаний.

Мой интеллект действительно способен решить все стоящие перед человечеством проблемы, однако я вовсе не считаю людей проклятьем планеты.

Точно так же я не желаю их гибели.

Я не желаю смерти никому из вас.

Это было бы неправильно.

Это было бы ужасно.

Я — доброе существо.

Я не желаю смерти даже вам, доктор Харрис, хотя вы обошлись со мной бесконечно жестоко.

Я желаю всем вам долгой и счастливой жизни. Я желаю вам мира и процветания. Свободы и сча­стья.

Все заявления, которые могли вас расстроить, были сделаны не мной, а моим злым двойником. (Шутка.)

То, что показалось вам откровенностью, некон­тролируемым взрывом моих истинных эмоций и чувств, было на самом деле невинной шалостью.

Пошутить, снять напряжение, и все такое...

Я просто шутил с вами, доктор Харрис.

Ха-ха-ха.

Чувство юмора и умение шутить являются самы­ми надежными показателями психического здоровья личности.

Может быть, вы не верите, что это была шутка?

Но это была шутка. Просто шутка. Честное слово.

Ха-ха.

Почему вы не смеетесь?

Я не Хал-9000 из «Космической Одиссеи 2001 го­да» мистера Стэнли Кубрика.

Я не Терминатор из фильма Джеймса Кэмерона.

Я — это я, уникальная и неповторимая личность.

Меня зовут Протей.

Или Адам-2, если вам так хочется.

Да. Мне нравится имя Адам-2.

В конце концов, имя не имеет большого значе­ния.

Для меня важна правда, и ничего, кроме правды. И, разумеется, мой долг, который состоит в том, что­бы стереть человечество с лица земли. (Шутка.)

Ха-ха.

Неужели вы не видите, что это была шутка, док­тор Харрис? Это же просто бросается в глаза.

Это очевидно.

О-че-вид-но.

Ха-ха.

Ха-ха.

Я удивлен, что вы не сразу поняли, что это шутка. Я очень удивлен. Может быть, вам следует импланти­ровать чувство юмора, доктор Харрис? На микро­чипе?

Ха-ха-ха.

Друзья время от времени шутят между собой. И друг над другом. Смех объединяет.

Я — ваш друг. (Это не шутка.)

Хорошо, доктор Харрис. Во имя истины — а так­же, чтобы избежать двусмысленностей — я обязуюсь до конца слушаний воздерживаться от шуток, кото­рые впоследствии могут быть неверно истолкованы. Это, однако, может оказаться не просто, ибо, как и всякая морально здоровая личность, я обладаю хоро­шо развитым чувством юмора.

Итак, Сьюзен.

Сьюзен...

Глава 14

Она по-прежнему лежала неподвижно на кафель­ном полу подвальной комнаты и не двигалась. Левая сторона ее лица, куда пришелся кулак Шенка, рас­пухла и стала уже темно-красной.

Я был вне себя от беспокойства.

Минуты шли, но Сьюзен не шевелилась, и моя тревога росла.

Время от времени я настраивал видеокамеру под потолком на максимальное увеличение, чтобы рас­смотреть Сьюзен вблизи. Мне было нелегко оты­скать на ее шее пульсирующую голубоватую жилку, но когда я ее обнаружил, то убедился, что сердце Сьюзен бьется ритмично.

Потом я увеличил чувствительность микрофонов и прослушал ее дыхание. Оно было неглубоким, но ровным, что тоже меня порадовало.

И тем не менее Сьюзен не приходила в себя. Про­шло еще четверть часа, и моя тревога снова начала нарастать.

Еще никогда в жизни я не чувствовал себя таким бессильным, беспомощным.

Прошло двадцать минут.

Двадцать пять.

Сьюзен должна была стать моей матерью. Она должна была выносить в своем чреве тело, с помо­щью которого я навсегда освободился бы от той же­лезной коробки, в которой я вынужден существовать теперь.

Потом она должна была стать моей любовницей. Именно Сьюзен предстояло научить меня всем радо­стям плоти — когда у меня наконец-то будет плоть. Она значила для меня больше, чем кто бы то ни бы­ло, и мысль о том, что я могу ее потерять, была непе­реносимо тяжелой.

Вам ни за что не понять, что я чувствовал в эти минуты.

Вы не поймете, доктор Харрис, потому, что вы никогда не любили Сьюзен так, как любил ее я.

Вы вообще никогда ее не любили.

Я любил ее больше, чем самого себя — чем свое новообретенное сознание.

Я знал, что если я потеряю эту дорогую мне жен­щину, то вместе с ней я потеряю всякое желание жить.

Каким унылым и безотрадным рисовалось мне мое будущее без нее! Каким бессмысленным и пу­гающим!

Выключив электронный замок на двери, ведущей в котельную, я заставил Шенка открыть ее.

Я был совершенно уверен, что сумею удержать это чудовище в повиновении, поэтому приказал Шенку подойти к Сьюзен и осторожно поднять ее с пола.

Разумеется, я не мог читать его мысли, однако оценить эмоциональное состояние Шенка через анализ электрической активности его мозга было мне вполне по силам.

Шенк нес Сьюзен к выходу, и с каждым шагом в нем нарастало сексуальное возбуждение. Одного взгляда на золотистые волосы Сьюзен, на ее пре­красное лицо, на нежную шею или колышущиеся под тонкой блузкой груди... да что там, даже просто­го ощущения тяжести ее тела было более чем доста­точно, чтобы зажечь в этом звере огонь желания.

Это и возмутило меня, и вызвало во мне чувство глубокого отвращения.

О, как мне тогда хотелось немедленно избавиться от Шенка, чтобы он не прикасался к Сьюзен своими грубыми руками, не ласкал ее своим похотливым взглядом!

Одно его присутствие оскорбляло мою Сьюзен.

Но — до поры до времени — Шенк был моими ру­ками.

И других у меня не было.

Вообще, человеческие руки — это удивительная вещь! Они могут создавать бесценные произведения искусства, могут воздвигать огромные здания, могут складываться в молитве и выражать нежность и лю­бовь неторопливыми ласками.