Она одарила Картера одной из самых ослепительных своих улыбок.
Он видел, что Миранда явно к нему неравнодушна, и не знал, как себя вести, чтобы охладить ее пыл. Вот она просунула палец под серебряное ожерелье и оставила на шее черное пятнышко смолы.
Картер улыбнулся, перешагнул через ведра Розали и направился к ней. Рука по самый локоть была облеплена грязью и весила, казалось, в три раза больше обычного.
- Тебе не помешало бы надеть что-нибудь более солнцезащитное, - сказал он ей, указывая на порозовевшую кожу шеи и плеч.
Миранда так и залилась краской, а он лишний раз напомнил себе о выдержке. Сейчас он дал промашку, отметил вслух такую интимную подробность, как состояние ее кожи, дал повод надеяться.
- И раздобудь себе дешевенькую футболку, как у меня, - добавил он и ткнул себя пальцем в грудь, указывая на надпись "Морской волк". - Лучший друг палеонтолога.
Миранда пробормотала, что раздобудет, и почти не сдвинулась с места, когда он опустился на колени рядом с ней. Картер решительно отмел эти мысли. Надо заниматься делом.
- Где именно это находится? - спросил он.
- В самом центре квадрата, - ответила Миранда, - и довольно глубоко.
- Если подбираться сбоку, - посоветовал он, - будет легче и эффективнее.
Затем наклонился вперед и опустил руку в колодец. Он чувствовал на себе взгляд Миранды, и, когда она схватила его сзади за ремень, чтобы он не свалился, пришлось сказать, что он в порядке и падение ему не грозит. Оставалось лишь догадываться, какими взглядами при этом обменялись Розали и Клод.
Картер поднял глаза и взглянул на небольшую обзорную площадку, установленную над колодцем, огражденную прозрачным плексигласом. Она позволяла всем интересующимся наблюдать за работой палеонтологов. Сейчас там маячил всего один, зато постоянный наблюдатель - индеец, коренной американец, в кожаной куртке; он носил ее в любую погоду, даже в жару.
Казалось, что густая масса оказывает более сильное сопротивление, чем обычно, что здесь она какая-то особенно густая и липкая. Рука Картера пробила пузырь газа, прошла через какой-то более рыхлый материал и погрузилась по запястье. Однако нащупать что-либо пока не удавалось. Он погружал руку все глубже, смола становилась все теплее, зловонный метан выходил на поверхность, которую испещряли мелкие лопающиеся пузырьки. Вдруг Миранда хихикнула и спросила:
- Что ты ел на завтрак, а, Картер?
- Очень смешно.
И тут он нащупал. Точнее - оно само его нащупало. Картер затаил дыхание и перестал двигать рукой. Пальцы оставались широко расставленными, и - не может быть! - он почувствовал, как чья-то рука, чьи-то пальцы скользнули и крепко переплелись с его пальцами; так утопающий отчаянно хватается за руку своего спасителя. Картер нащупал отдельные косточки, пястную кость, фаланги. Хотя он не мог даже представить себе такое, он не чувствовал в них… неподвижность. Они не казались мертвыми, потерянными, неподвижно лежавшими здесь в ожидании, когда кто-то вытащит их из забвения. Картер как будто чувствовал, что эта рука (слишком крупная, чтобы принадлежать женщине) сама нашла его руку, ухватилась за нее и стремится вырваться наверх, из вечной тишины мира мертвых.
ГЛАВА 4
Грир слышал, что в гостиной работает телевизор, по нему, кажется, выступал Конан О'Брайан, и в последний раз проверял снаряжение, не забыл ли чего. Карманный фонарик с новыми батарейками, фальшивое удостоверение на чужое имя в бумажнике (если вдруг возникнут проблемы), большой черный рюкзак, сверху туго затянутый шнуром, хирургические перчатки, стеклорез и, наконец, пистолет "беретта", заряженный.
На нем были черные джинсы и рубашка, сверху накинута темно-синяя ветровка со множеством карманов. Грир бросил на себя последний взгляд в зеркало на двери спальни и подумал: "Боже мой, только маски не хватает, чтобы я выглядел, как Зорро".
Он надеялся, что ко времени его ухода мамаша уже будет спать, но она не спала. Сидела в кресле-качалке с котом на коленях и пакетиком соевых чипсов в руке. Поскольку эти чипсы считались низкокалорийными, она вообразила, что их можно поедать в неограниченном количестве. Грир, разумеется, был против. Мать становилась толще с каждым днем.
- Ты куда-то собрался? - спросила она, не отрывая глаз от огромного экрана телевизора.
- Ага.
- Куда?
Господи, можно подумать, ему снова шестнадцать!
- А тебе-то что?
- Не смей так со мной разговаривать, Дерек! - воскликнула она, притворяясь обиженной.
- Вернусь через пару часов.
Он двинулся к двери, мать сухо бросила вслед:
- Смотри не задерживайся.
Они жили в многоквартирном доме калифорнийского стиля: в центре открытый двор, на который выходят открытые балконы, огибающие здание изнутри. Вот уже много лет квартиры здесь сдавали внаем, и все постепенно распадалось и расползалось по швам. Бетонные полы заляпаны бог знает чем, растения во дворе высохли, лифт барахлил, если в него одновременно заходило больше двух человек; Грир сомневался, что он выдержит его матушку, даже если она зайдет одна.
Вернувшись из Ирака, он поселился в задней спальне ее квартиры, где она обычно держала свои "коллекции". У него было твердое намерение перекантоваться несколько недель, а затем найти собственное жилье. Но недели постепенно превращались в месяцы, и его страховых выплат по инвалидности по-прежнему не хватало даже на самую дешевенькую квартиру. Мать, которая поначалу была недовольна, свыклась с его присутствием, а также с наличными. Она тоже жила на пенсию по инвалидности - из-за проблем со здоровьем больше не смогла работать в администрации социального страхования в Уэствуде, - отношения между ними наладились, и денег на жизнь, в общем, хватало.
Но не на все.
У Грира появились вредные привычки, при этом он во всем винил Ирак, хотя и до него был не прочь побаловаться дурью, и теперь должен был тратить на наркотики больше денег, чем имел официально. Если бы он устроился на постоянную работу, то автоматически лишился бы государственных выплат, поэтому он предпочитал "побочные" заработки.
Прежде чем выйти из дома, Грир долго изучал путеводитель Томаса, чтобы убедиться, что выбран правильный маршрут (в случае чего, есть как минимум два пути для отступления). Он даже не поленился проверить, будет сегодня полнолуние или нет. Так и есть, полнолуние, что для дела, в общем, не так уж и плохо, ведь в полной темноте трудно ориентироваться, нужно хоть что-то видеть, а фонарик использовать рискованно. К тому же он работал только в лучших районах города, где большинство домов были надежно скрыты от глаз соседей.
Этот дом, дом доктора Хьюго, как узнал Грир, когда сообщил Садовскому, что согласен поработать, находился в середине жилого квартала в Брентоне, к северу от бульвара Сансет. Всегда существовала проблема парковки: оставлять машину у дома не годится, но и слишком далеко тоже невыгодно, ведь он потащится к ней с рюкзаком, битком набитым краденым. В данном конкретном случае Грир решил оставить "мустанг" на противоположной стороне улицы в нескольких домах от цели. Он выбрал местечко под тенистым деревом, возле недостроенного дома. Убедился, что передние колеса находятся под углом к бордюру, и оставил двери незапертыми.
На улице было безлюдно и тихо, дом доктора Хьюго погружен во тьму, если не считать красиво подсвеченной таблички у ворот с надписью: "АГЕНТСТВО "СЕБЕБРЯНЫЙ МЕДВЕДЬ", ОХРАНЯЕТСЯ КРУГЛОСУТОЧНО". Григ огляделся по сторонам, затем неспешно двинулся вдоль забора, на ходу надевая хирургические перчатки. Он наглотался обезболивающих, и нога сейчас не слишком беспокоила.
На деревянных воротах висел плакат с надписью: "ОСТОРОЖНО, ЗЛАЯ СОБАКА!" - и изображением лающей немецкой овчарки. Он знал: большинство людей оставляют эти знаки просто для острастки, кроме того, Садовский уверял, что никаких собак у доктора нет, по крайней мере если верить досье. Тем не менее Грир поискал глазами признаки обитания этих животных - миску с водой, поводок… или же просто пару оскаленных челюстей.
Сбоку от дома стоял на лужайке огромный газовый гриль фирмы "Уэбер", чуть позади Грир разглядел неглубокий бассейн. Живут же люди, могут позволить себе такую роскошь! Стены и оконные рамы до сих пор не покрашены, от дома, как и от всего здесь, пахло свежим деревом и опилками. Двор, к радости Грира, был обсажен деревьями, в дальнем конце сада виднелась высокая стена. Место - просто подарок!
На всякий случай он осторожно подергал круглые ручки застекленной веранды - иногда люди сами напрашиваются, - но они оказались запертыми. Достав стеклорез, он вырезал ровный прямоугольник в окне чуть выше дверной ручки (оконная замазка еще сырая), аккуратно опустил его на траву, просунул в отверстие руку и открыл дверь. Вот он, момент истины - могла сработать сигнализация, но Грир доверял Садовскому, хоть и считал его туповатым.
Он вошел внутрь, деревянные полы еле слышно поскрипывали под ногами, обутыми в новенькие черные мокасины, и направился на кухню, где, поблескивая в свете луны, висели ряды медных горшков и прочей утвари. От кухни шел коридор, в котором было несколько дверей во внутренние комнаты. В одной руке Грир держал фонарик, в другой - рюкзак, пока еще свернутый. За первой дверью оказался кабинет, дальше шла ванная комната, третьим оказалось помещение, напоминающее домашний офис, там находились ноутбук, стационарный компьютер, принтер и прочее. Если останется время и место в рюкзаке, он непременно заглянет сюда на обратном пути. Таскать с собой тяжелые вещи вверх и вниз по лестницам неразумно.
Хозяйская спальня - вот что он искал, по опыту зная, что девяносто процентов добычи обычно находится именно там. Он медленно поднимался по ступеням, описывавшим широкий полукруг и покрытым ковром. Оказавшись наверху, посветил фонариком в разные стороны. Снова коридор и несколько дверей, но Грир был уверен, что хозяйская спальня находится в самом конце, окнами на задний двор и бассейн. Стены коридора завешаны снимками старых кинозвезд в рамочках и под стеклом, пожалуй, этот доктор Хьюго все-таки был геем. В самом конце - открытые двойные двери, предположительно в спальню.
Приблизившись, Грир сразу заметил комод, а на нем цифровую видеокамеру. Он всегда мечтал о такой! Кровать у дальней стены напоминала "постельное рабочее место": была завалена всякими подушечками и валиками.
Грир уже опускал камеру в рюкзак, как вдруг залаяла собака… Вообще-то это был не громкий лай, скорее тявканье, но где-то совсем рядом, в этой комнате. Собака снова тявкнула, и Грир направил луч фонарика в угол. В уютной собачьей кроватке сидел старый кокер-спаниель. "Не проблема", - с облегчением подумал Грир.
- Брайан? - Голос шел из глубины комнаты.
Он тут же выключил фонарик и замер. Вот это могло стать проблемой.
- Брай? Ты что, проснулся?
Голос девушки или девочки доносился из постели. Он слышал, как шуршит покрывало. Черт! Грир прикинул расстояние до двери.
- Что ты здесь делаешь?
Грир не ответил. Смотрит ли она на него или просто бормочет, не открывая глаз? Пока он раздумывал, как будет выбираться отсюда, дверь ванной отворилась, и оттуда робко вышел белый мальчуган в распахнутом халатике.
- Ты что-то сказала?
Грир посветил фонариком прямо ему в лицо.
- Ты кто? - спросил он.
Ребенок не ответил, не шелохнулся.
- А вы кто? - спросила девушка.
Теперь она сидела, свесив ноги с постели, прямо перед ним.
- Охранное агентство "Серебряный медведь", - ответил Грир. - Теперь отвечай!
- Я Джулия, - сказала девушка, и в голосе ее слышался страх. - Сижу с собакой.
Грир не знал, что делать и говорить дальше.
- Здесь никого не должно было быть.
- Я иногда остаюсь, - сказала девушка. - Доктор Хьюго знает.
Она включила прикроватную лампу и увидела Грира. Он стоял прямо перед ней в резиновых перчатках, с рюкзаком в одной руке и фонариком в другой. Цель его визита сомнений не оставляла.
- Ты! - сказал он и взмахом фонарика указал на мальчика. - На пол, лицом вниз! Быстро!
Мальчуган лег на пол.
- А ты, - он махнул в сторону девушки, - лежать на кровати, головы не поднимать!
- Не трогайте нас, - жалобно пробормотала девушка в футболке.
На вид ей было лет восемнадцать. Собака тявкнула, но из своего угла не вышла. Грир лихорадочно соображал. Потом бросил рюкзак на пол, наклонился, поставил ногу на спину маленького Брайана и взял поясок от халата. Подошел к постели, велел Джулии завести руки за спину.
- Пожалуйста, не надо!..
- Заткнись!
"Черт бы вас всех побрал, - подумал Грир. - Все наперекосяк! Будь он проклят, этот Садовский!" Он пару раз обернул запястья Джулии поясом, потом бросил фонарик на кровать и завязал концы узлом.
И тут Брайан побежал. Малыш оказался на удивление шустрым - вскочил на ноги и бросился к двери.
Грир метнулся за ним, но с первой попытки задержать мальчика не удалось. Ухватил лишь за край халата, который тут же выскользнул из пальцев. Грир схватил фонарик и бросился вдогонку, от волнения и прилива адреналина боль в раненой ноге почти не чувствовалась. Мальчик знал дом не лучше его, поэтому пролетел мимо лестницы, потом развернулся и побежал вниз. Грир отставал всего на два шага.
Брайан был уже внизу и почему-то бросился не к входной двери, а к задней, по коридору, потом через кухню. Остановился у дверей веранды, начал крутить круглые ручки и только успел открыть, как Грир схватил его за воротник, резко развернул и ударил по лицу фонариком.
Брайана отбросило во двор, но он удержался на ногах; по губам текла кровь. Он медленно отступал к бассейну, Грир ударил его снова. Но мальчуган все шел.
"Господи! - подумал Грир. - Остановится он когда-нибудь или нет?"
Трава была мокрой, и ребенок поскользнулся. Это был шанс, Грир метнулся к бассейну и снова ударил мальчишку, дал ему пощечину, наотмашь.
Ребенок с громким всплеском упал в воду. Запыхавшийся Грир стоял у края освещенного бассейна и ждал. В воде вокруг тела расплывалось облачко крови. Грир ждал. Умер он или нет? Может, притворяется? Кровь продолжала смешиваться с водой.
Господи боже! Неужели ему придется лезть в этот проклятый бассейн?
Девушка кричала, ее крики были слышны даже здесь.
Грир встал на колени и ухватил ребенка за ворот халатика, подтянул к краю, одним резким рывком вытащил его и бросил на траву, отплевывающегося, живого. Затем с отвращением сорвал резиновые перчатки, сунул их в карман и зашагал к машине.
Садовскому он скажет пару ласковых.
Чертова нога не даст ему сегодня заснуть, он точно это знал.
ГЛАВА 5
Бет была так погружена в работу, рассматривая через увеличительное стекло листок древнего пергамента, что поначалу не услышала звонок телефона. Полученные из лаборатории Музея Гетти отчеты не слишком помогали разобраться.
Ответила она только после шестого или седьмого звонка. К счастью, это оказался Картер.
- Что ты там делаешь? - спросил он.
- В смысле?
- Разве ты не должна быть на приеме для прессы?
Она взглянула на настенные часы. Муж был прав.
- Я уже собирался отправить тебе сообщение, - сказал он.
- О чем?
- Что я застрял на Уилшир, пробка просто чудовищная. Так что начинай выпивать без меня.
- Ладно, так и сделаю, - сказала Бет. - Ты прав, мне пора бежать.
- Беги, - сказал он, и, прежде чем повесить трубку, Бет услышала на заднем фоне автомобильные гудки.
Она положила увеличительное стекло на стол, достала из верхнего ящика расческу и, глядя в зеркало на внутренней стороне офисной двери, начала быстренько приводить себя в порядок. Сняла резинку, стягивающую волосы в конский хвост (работать легче, когда ничего не нависает над глазами), и принялась расчесывать густые темные волосы, падающие до плеч. Затем сделала легкий, как всегда, макияж, схватила со стула жакет в тон блузке, сбросила тапочки, надела туфли на высоких каблуках и торопливо вышла из комнаты. Ее начальница Беренис Кейбот будет очень недовольна, если Бет явится после нее.
Особенно на прием в честь открытия уникальной выставки под названием "Гений монастыря: иллюминированные манускрипты одиннадцатого века", главным куратором которой и являлась Бет.
Сегодня должен был состояться прием с представителями прессы, предназначенный для ознакомления искусствоведов, знатоков и просто друзей музея с новой выставкой, экспонаты которой были извлечены из полных запасников Центра Гетти. Бет провела бессчетное количество часов, изучая редчайшие манускрипты музейной коллекции и выбирая экспонаты, которые бы могли наилучшим образом проиллюстрировать ее тезисы и доклад. Выставка не может и не должна быть случайным собранием предметов, пусть даже и одного порядка - ей положено иметь смысл и цель, или, если угодно, идею. Этому научили ее в Институте искусств.
Бет вышла из лифта, затем, толкнув высокие застекленные двери, покинула здание исследовательского института и направилась к парку, где должен был состояться прием. Погода вполне благоприятствовала: стоял душистый теплый летний вечер. Центральный парк, как он назывался, являл собой превосходное место для проведения этого торжественного события. Бет прошла по круговой дорожке в тени высоких платанов, перешла по мостику через ручей - за ним, собственно, и начинался парк, в котором росли сотни разных растений и цветов, от лаванды до гелиотропа, от индийской сирени до розы флорибунда. Все это благоухающее великолепие уступами спускалось к выложенному цветными плитами бассейну и площадке, вход на которую образовывали арки, увитые бугенвиллеями. Синяя вода в бассейне сверкала и переливалась в лучах заходящего солнца, у бортиков густо цвели азалии.
Столы, застеленные скатертями из золотистого дамаска, были уже накрыты, кругом сновали официанты с подносами, на которых стояли бокалы с шампанским, "Перье" и прочими напитками. Гостей собралось около тридцати человек, они уже завершили осмотр выставки в музее, до сих пор в руках у некоторых были программки. И все они дружно налегали на закуски и напитки. Первой на глаза Бет попалась ее начальница, миссис Кейбот, пожилая женщина. Она стояла рядом с Критчли, супружеской парой, весьма известной в голливудском мире искусств, и выглядела недовольной. Бет схватила бокал шампанского с подноса пробегающего мимо официанта и поспешила присоединиться к ним.
- Мы уже и не надеялись вас увидеть, - с натянутой улыбкой заметила миссис Кейбот.
- Ради бога, простите, - пролепетала Бет и кивком поздоровалась с четой Критчли. - Так ушла в работу, что потеряла всякое представление о времени.
- О, со мной такое случается на каждом шагу, - заметила миссис Критчли. - Как-то раз забыла явиться на ланч в честь собственного дня рождения, занималась обсуждением праздника дочери.