Потом начали мерить равные расстояния от начала схождения до барьеров. Когда приготовления были окончены, осмотрели оружие. Каждый участник должен был стрелять из собственного пистолета.
-Господа, - нарочито громко сказал Антон Иванович, - снимите верхнее платье, и прошу занять свои места!
Я быстро снял сюртук, передал его Ивану и отправился на исходную позицию. Несмотря на уверенность в своих силах, внутри было как-то зыбко, и холодело под ложечкой. Возможно, не от робости, а с похмелья.
Противник, наконец, оторвавшись от созерцания окрестных красот, начал стягивать с себя просторный сюртук. По ним у него оказалась не рубаха, а жилет странного покроя.
-Жилет тоже снимать! - крикнул с нашей стороны поручик.
Секундант противника, как мне показалось, хотел возразить, но, внимательно посмотрев на утепленного дуэлянта, опустил голову и сказал тому что-то краткое и резкое.
Чириков пожал плечами и начал неловко снимать и этот элемент одежды. Мы внимательно наблюдали, как он неспешно расстегивает пуговицы и стаскивает с плеч странное одеяние. Жилет мялся и стоял колом, напоминая женский корсет, похоже было на то, что хитроумный душегуб пришел на поединок в самодельном бронежилете - вшил между двумя слоями материи металлические пластины.
Секундант Чирикова, которому вблизи было хорошо видно, как утеплился зябкий дуэлянт, выглядел смущенным и рассерженным. Видимо, ухищрения отставного полковника были и для него полной неожиданностью.
Наконец наши секунданты сошлись в стороне от траектории выстрелов и обменялись несколькими репликами. Носатый арбитр громко сказал:
-Господа, готовьтесь, по команде начинайте сходиться!
Я опустил оружие стволом вниз и расслабил руку. Пистолет у меня был надежный и хорошо пристрелянный, так что попасть в цель с десяти шагов было не проблема. Главное, чтобы раньше не попали в меня. Антон Иванович вытащил из кармана платок и поднял вверх руку:
-Раз! Два! - начал считать он и остановился. - Это еще что такое!
Все оглянулись в сторону дороги, откуда послышался стук копыт. К нам приближался нежданный гость - уездный начальник, надворный советник Киселев.
-Господа, немедленно прекратите! - закричал сердитым голосом старик, останавливая лошадь и сползая с седла на землю. - Стыдно, Алексей Григорьевич и Петр Петрович, вы это что такое надумали! Вы что, забыли манифест 1787 года, яко ослушники законов!
-Александр Васильевич, о каких нарушениях закона вы говорите? - удивился секундант Чирикова. - У нас здесь загородная прогулка.
-Вы, господа, за такую прогулку, «яко нарушители мира и спокойствия» и подвергнетесь лишению всех прав и ссылке в Сибирь на вечное житье. А коли поубиваете друг друга, то вызвавший нанесения раны, увечья или убийство, будет судим как за умышленное причинение этих последствий. Немедленно подайте друг другу руки и поехали ко мне пить мировую! Мне нынче поутру прекрасную водку привезли, потому я к вашему ристалищу задержался, чуть смертоубийство не допустил! Стыдно по пустяшным ссорам стреляться!
-Извините, Александр Васильевич, - сказал я, не отвечая на улыбку Киселева. - Ссора у нас не пустяшная. Если хотите дело миром кончить, то арестуйте господина Чирикова за попытку убийства падчерицы, в чем свидетели мы с моим камердинером. А не хотите с судом возиться, не мешайте нам рассудить дело по божьему промыслу.
-Какой падчерицы? - удивился Киселев. - Той, что с гусаром убежала?
-Это господин Чириков объявил, что она убежала, а сам отдал ее управляющему имением Завидово Вошину, чтобы тот ее убил.
-Бог с тобой, Алеша, что это ты такое говоришь! Петр Петрович, неужто это правда?!
-Богом клянусь, Александр Васильевич, чистая клевета и навет! Оговорил меня господин Крылов, не знаю только, по ошибке или злому умыслу. Не было такого.
-Не верите про падчерицу, посмотрите, в каком жилете господин Чириков хотел честь свою защищать, - вмешался в разговор Антон Иванович. - Коли Алексей откажется стреляться, я сам потребую у полковника сатисфакцию.
-Что за жилет такой? - заинтересовался Киселев, перестав улыбаться.
-А вы сами взгляните, - пригласил поручик, указывая на лежащее на траве платье.
Надворный советник подошел к одежде и взял в руку жилет. Подержал его в руках, пощупал и отбросил в сторону. Мрачно взглянул на стоящего в одной рубахе Чирикова.
-Да-с, нехорошо-с. Ладно, господа, не буду вас отвлекать от прогулки. Только ежели будет охота забавляться с пистолетами, не пораньтесь ненароком. Честь имею кланяться.
Больше ни на кого не глянув, Киселев сел на лошадь и ускакал в сторону города.
Чириков совсем сломался. Похоже было на то, что, как исключение, зло не восторжествовало, а оказалось наказано. Чем бы теперь ни окончилась дуэль, у отставного полковника шансов сохранить лицо и выкрутиться больше не было. К вопросам чести в XVIII веке в русском обществе относились серьезно.
-Господа, займите свои места! - опять приказал усатый секундант.
Мы вернулись на исходные позиции.
-По команде сходитесь, - крикнул поручик, поднимая руку с платком. - Раз, два, три!
Мы с противником направились к отмеченным саблями барьерам. Я сосредоточился, руку не напрягал, двигался расслаблено, чтобы не включалось воображение и не повышался адреналин в крови. Однако всё равно ощущения были весьма неприятные. Даже во рту пересохло.
Чириков шел немного быстрее меня и начал наводить пистолет, как только тронулся с места. Вопрос был в том, когда он решится выстрелить. За два шага до барьера я поднял руку и начал целиться. Ствол почти не дрожал, может быть, чуть больше, чем при обычной стрельбе по мишеням.
Лица противника я не видел, только грудь с распахнутой нижней рубашкой голландского полотна, сквозь которую была видна волосатая грудь. Держа грудь на мушке, я начал медленно выжимать спусковой крючок, но тут треснул выстрел, и мне показалось, что между левой рукой и грудной клеткой воткнулась раскаленная палка. Меня покачнуло, рука инстинктивно дернулась, но я успел ослабить палец на курке и не выстрелил.
Теперь спешить больше было некуда - выстрел был за мной.
Противник быстро повернулся правым боком и прикрыл лицо и голову пистолетом. Это не противоречило правилам. Я чувствовал, как по руке и боку течет кровь, но не отвлекался на такие мелочи. Опять держал цель на мушке и медленно выжимал свободный ход курка. Мушка гуляла где-то подмышкой у Чирикова. Наконец щелкнули кремни, вспыхнул порох на полке, и с секундной задержкой пистолет выстрелил. Я медленно опустил руку.
Чириков по-прежнему неподвижно стоял на месте, не опуская руки с пистолетом. Потом медленно повернулся ко мне. Я впервые посмотрел на его лицо. На нем застыла удивленная гримаса. Он открыл рот, как будто собираясь что-то сказать, но не сказал и начал шататься.
-Ты был не прав, - совсем тихо, так что расслышал его только я, произнес он. Глаза его подкатились, и он тяжело упал на траву.
Секунданты пошли к нам и мельком глянув на мою красную на боку рубаху, направились к лежащему в неестественной позе Чирикову.