Надотолькочерезкаждыетричаса
просыпаться и чуть пододвигать вперед елку, чтобы она равномерно обгорала,
а не пузырилась огоньками вдоль по всему стволу.
Аня подвинула древесину - вокруг заискрило, пламя на мгновение замерло,
а потом вспыхнуло с новойсилой.Анязавернуласьвлегкоепальтишко,
выданное ей сверх утвержденного комплекта капитаном Высоковским,исразу
же уснула.
ТОЛЬКО НАЧАЛО
"Дурацкие сны", - подумал Вихрь, не открываяглаз.Человеквночном
чужом, враждебном ему лесу, чтобы выжить и победить, обязан быть как зверь
- то есть сначала жить инстинктом, а послеужразумом.Инстинктсейчас
решал вместо Вихря: открыть глаза, или вовсе неповеритьэтомусопению,
или повернуться, словно во сне, нотак,чтобыправаярукаобязательно
ощутила под собой кожу портфеля, в котором гранаты и парабеллум. Он всегда
клал этот портфельсправаотсебя,подбоком:соснаоченьтрудно
вытаскивать оружие из карманов - карманы перекручены,и,покавырываешь
оттуда оружие, теряются те мгновения, которые могут спасти. Он повернулся,
будто во сне, зачмокав губами. Он не приказывал себе игратьэточмоканье
спящего человека - это было помимо него, это шло само собой какрезультат
последних трех лет его жизни.
Портфеля не было, хотя Вихрь хорошо сыграл жест правой рукой,выбросив
ее далеко вперед, чтобы захватить побольше мха, если разметался воснеи
портфель остался в стороне.
Еще отчетливее он услышал близкое сопение. "Наверное,коза,-сказал
себе Вихрь, все еще не открываяглаз.-Стоитислушает,преждечем
переходить дорогу, спускаясь к реке, на водопой.Ивсясодрогаетсяпри
малейшем ветерке".
Так он говорил себе, прекрасно понимая, что сейчас врет. Это уже внем
верховодил разум, а ведь разум способен врать. В инстинкте большеправды:
земной, живой, честной.
- Неплохой сон у этого парня, - услышал он немецкуюречьусебянад
головой.
Вихрь открыл глаза. Прямо над ним стоялитригестаповца.Врукаху
одного из тех, что стояли чуть поодаль, ближе кдороге,былегожелтый
портфель.
- Кто вы такой? - спросил Вихря человек в штатском, когда в полдень его
привезли в краковское управление гестапо.
На окнах были тяжелые,витые,оченькрасивыерешетки.Стеклабыли
вымыты до "зайчиков". За окном было солнечно и тихо - как вчера в лесу.
Вихрь понял вопрос, он знал немецкий, но ничего неответил,атолько
подобострастно улыбнулся и недоуменно пожал плечами. Тогда второй человек,
длинный, жилистый, тот, который держал его портфельприарестевлесу,
слез с подоконника, подошел к Вихрю и спросил:
- Вам нужен переводчик?
- Я не понимаю по-немецки, - сказал Вихрь, - вернее, понимаю, ноочень
слабо.
- Шеф отдела спрашивает, кто вы такой.
-Человек,-подобострастноулыбнулсяВихрь.-Попко,Кирилл
Авксентьевич.
-Попко,Кирилл
Авксентьевич.
Длинный перевел. Шеф попросил:
- Расскажите о себе.
- Вас просят рассказать о себе.
- Что ж... Я готов. Попко я, Кирилл, украинец...
озвольте закурить, а то мои при обыске изъяли...
- Пожалуйста.
- Спасибо. Очень хороший табак. Откуда у вас турецкие?
- Воруем, - усмехнулся длинный. - Дальше!
- Я из Днепродзержинска. Папаша - сеял разумноеивечное,мамабыла
членом бюро райкома. Ее расстреляли в тридцать седьмом.
- Минуту, - сказал длинный и перевел сказанное Вихрем шефу.
Вихрь отметил,чтопереводилнемецслововслово,совершенноне
спотыкаясь, без пауз.
- Продолжайте.
-Работалгрузчиком,потомучтовинститутнепринимали,сами
понимаете. Потом служил в армии. Сдался во время боев под Киевом. Сиделв
вашем фильтрационном лагере пятьдесят шесть дробь "а".Послеработална
мельзаводе. Отступил с частями немецкойармиивоЛьвов.Сейчасидув
Краков, хочу здесь устроиться на железную дорогу.
- Минуточку, - попросил длинный и перевел все шефу.
Тот слушал, улыбаясьуголкамичетковырезанного,капризного,очень
красивого рта.
- Очень хорошо, - сказал он. - Пусть расскажет своюисториюещераз,
только подробней.
- Я родился в Днепродзержинске в семнадцатомгоду.Изинтеллигентов.
Матьрасстреляличекисты,отецучитель,погибвсороктретьемпод
бомбежкой. Работал грузчиком, служил в армии, в Киевскомвоенномокруге.
Сдался в плен под Белой Церковью. Работал наДнепропетровскоммельзаводе
помощником начальника мукомольного цеха. Отступил во Львов с войсками.
Шеф выслушал Вихря, помахал длинному пальцами - мол, переводить не надо
- и попросил:
- Ну, расскажите-ка вашу стольпечальнуюисториюещераз.Покавы
чувствуете себя скованным и чересчур старательно повторяете заученный вами
текст.
Длинныйпереводилсловашефа,аВихрьвэтисекунды,покаему
переводили то,чтоонибезтогопонял,мучительностаралсянайти
объяснение двум главным вопросам, которые ему еще не задавали, нозададут
обязательно: откуда в его портфеле пистолет и гранаты.
- Вы не верите мне? - спросил Вихрь, когда длинный перевел слова шефа.
- А вы себе верите? Сами-то вы себе верите? - сказал длинный.
- Я не понимаю... - улыбнулся Вихрь. - Можно подумать, чтоясовершил
нечто предосудительное. Мой аусвайс в полном порядке,впортфеледолжны
лежать характеристики с работы, подписанные вашими людьми.
Он упомянул про портфель, ожидая сразу же вопроса о его содержимом,но
ошибся.
- Хорошо, хорошо, - сказал шеф, - мы ждем. Повторите вашу историю,она
занятна.
- Я готов повторить ее хоть сто раз - она не станет иной, мояистория,
как бы я ни хотел этого. Вы думаете, мне очень легко повторять вам о зазря
погибшей матери, о вашем фильтрационном лагере, где не так сладко,говоря
откровенно? Разве легко рассказыватьогибелиотца,оботступлении-
страшном, голодном отступлении под бомбежкой с вашими войсками во Львов?
-МнеискреннежальнастоящегоПопко,-сказалшеф.