И это было чистой правдой. Игорь сначала не верил, что у Ларисы никогда не было порывов, мыслей, стремлений. Ведь наверняка она мечтала об оркестре, о сольной карьере. Не о продавленном же стуле в ЗАГСе она мечтала! Но потом понял – да, Лариса была из другого теста. Все заболели, а она играет. Все развалилось, а она стоит – всегда на подхвате, всегда выручит. Она была постоянной, надежной. Выше головы не прыгала.
Откровенно говоря, как Игорь мало знал о друге детства Сашке, так же мало он знал о Ларисе. Не спрашивал, не интересовался: как она жила до встречи с ним, какой была маленькой, какими были ее родители, бабка или дед? Да не все ли равно? Лариса и Лариса. Жена…
Игорь постоял еще немного. А вдруг Сашка снова выйдет и сунет ему вторую пятерку? Но потом поехал на Арбат, решив, что одна пятерка – лучше, чем ничего. Он купил «Птичье молоко», гвоздики – не красные, а белые – и, подумав, взял еще бутылку портвейна. Роясь в кармане, чтобы найти двушку – позвонить – и мелочь на метро, Игорь нащупал ключи. Видимо, он автоматически взял связку от квартиры Люси. Игорь тут же решил, что вернется – отдаст ключи и рубль (рубль ведь лучше, чем ничего – останется должен еще два) и поедет домой. Все-таки Люся не просто так, а секретарь в издательстве, такими связями не разбрасываются. Если уж и расставаться, то мирно. Поблагодарит ее за помощь, цветочки отдаст, а тортик – жене. Или наоборот: тортик Люсе, а цветы – Ларисе. Как пойдет… И не будет выглядеть подлецом в глазах Люси. Вдруг она уже хватилась денег? Записку-то он так и не оставил…
Полный решимости проявить благородство, Игорь поехал к Люсе. Он собирался позвонить в звонок, но дверь была приоткрыта. Игорь вошел и обнаружил Люсю в слезах на табуретке рядом с телефоном в прихожей.
– Что случилось? – спросил Игорь без всякого интереса. Успел только подумать, что не надо было возвращаться.
– Вы? Нашлись? – расплакалась Люся. – Я уже больницы обзваниваю. Хотела в милицию звонить – сказать, что вы пропали. Куда же вы делись?
– Вот, ездил… Торт купил и цветы. – Игорь вручил Люсе букет и торт.
– Для меня? – все еще не могла прийти в себя Люся.
– Ну, конечно! И вот еще! – Игорь достал бутылку портвейна, расстреляв последний шанс вернуться домой. – Нет! Подожди. Вот, я деньги брал… Три рубля. Возвращаю! Пока рубль, но верну, обещаю! Прости, что не написал записку и залез в твоего Островского. Это очень мило, что ты хранишь заначку в Островском…
– Почему? – Люся все еще всхлипывала, прижимая цветы к груди.
– Потому что тебе очень подходит Островский.
– Правда? Но зачем мне рубль? Да не нужно! Если бы вы сказали, что вам нужны деньги! Я сама не догадалась… Это я виновата!
– Люся, а почему ты мне днем не позвонила? Я ждал твоего звонка… – обиженно сказал Игорь.
– Ждали? Да? – ахнула Люся. – Я ведь чувствовала! Меня на обед не отпустили. Совещание было.
– А я уж не знал, что и думать. Решил, что ты меня видеть больше не хочешь. Обиделась… Прости, я, наверное, ночью тебе спать не давал своим храпом?
– Ничего, я привыкла.
– У тебя отец храпел?
– Нет, мама.
Игорь хмыкнул, но Люся не шутила.
– Ну, может, чаю нальешь? – Игорь показал на бутылку. Но Люся опять не поняла шутки. Игорь подумал, что у нее нет чувства юмора, зато она покладистая и нескандальная.
Люся пошла на кухню, достала чашки, поставила на плиту чайник со свистком. Игорь улыбнулся – у нее все было со звуком. Часы с кукушкой, чайник со свистком, балкон с курлыкающими птицами…
– Только у меня есть нечего… Я домой спешила, – расстроилась Люся, – думала, как лучше сделать – забежать в кулинарию или сразу домой? Решила, что домой.
Люся пошла на кухню, достала чашки, поставила на плиту чайник со свистком. Игорь улыбнулся – у нее все было со звуком. Часы с кукушкой, чайник со свистком, балкон с курлыкающими птицами…
– Только у меня есть нечего… Я домой спешила, – расстроилась Люся, – думала, как лучше сделать – забежать в кулинарию или сразу домой? Решила, что домой. Пришла – дверь закрыта, и вас нет. Я так испугалась! У меня целый день было предчувствие, на душе как-то неспокойно. Еще и совещание тяжелое…
– Люся, я же здесь! Ну что ты? Все же хорошо! – обнял ее Игорь. – И перестань мне «выкать».
– Я постараюсь. – Люся позволила увести себя на диванчик.
…Торт они ели позже. Игорь был очень доволен собой – ему показалось, что на этот раз он уж точно был на высоте. Сам от себя такого не ожидал!
– Давай выпьем за твою маму, – предложил он великодушно.
– Давайте, – кивнула покорно Люся.
– Давай, – поправил Игорь.
– Хорошо, давай, – исправилась Люся.
– Пусть земля ей будем пухом.
– Почему? – Люся даже рот открыла.
– Ну, так говорят.
– О покойниках, – кивнула Люся.
– Ну да, о покойных.
– Но ведь мама жива…
– Жива?
– Да, только она в деревне живет. А я здесь. Но я к ней приезжаю и деньги отправляю.
– Прости, как-то неловко получилось. Я думал, раз портрет стоит – значит, умерла. Как память… Прости.
– А портрет вашей… твоей мамы за стеклом в серванте стоит?
– Нет.
– Почему?
– Не знаю. Надо поставить.
Они помолчали.
– А что на совещании обсуждали? – спросил Игорь, чтобы сменить тему.
– Новую книгу Александра Комаровского, – ответила Люся, сразу став серьезной.
– Кого?
– Александра Комаровского – молодого, но очень талантливого автора. Говорили, что у него блестящие перспективы.
Весь боевой запал, хорошее настроение и благородство – как корова языком слизала. Игорь налил себе еще вина и выпил залпом. Отрезал здоровенный кусок торта и начал есть большой столовой ложкой.
– Я что-то не так сказала? – перепугалась Люся.
– Александр Комаровский, чтоб ты знала, мой друг детства, – начал Игорь. – То есть я считал его другом, а он меня… предал. Мы выросли вместе. Учились в одном классе, за одной партой сидели. Потом в институт вместе поступали. Я, правда, в армию хотел. Но меня не взяли по здоровью. Но год я пропустил из-за этого. На работу вместе устраивались. Только я ему дорогу уступил. Помогал всегда, поддерживал. Он жил бедно, тяжело. Он ведь сирота… К нам домой приходил – поесть. В драках я его всегда отбивал. А потом, мы уже в институте учились, вдруг, как-то сразу, у него бабка умерла и квартиру ему завещала. Вот сама и думай – как так получилось. А думать тут не надо: он заставил бабку квартиру переписать, и все – смерть ее ускорил. Как уж – я не знаю и знать не хочу. Да еще и женился по расчету. Жена его под каблуком держит. Да если бы не его тесть при большой должности, Сашка бы не пробился – ему тесть дорогу прокладывает. Понимаешь, мы выросли вместе. Не могу же я друзей предавать. Пусть он на моем горбу и въехал в литературу, мои заметки использовал. Да-да, не сомневайся! Я же ему первому свои рукописи показывал, куски зачитывал. Вот он на ус мотал, мотал, да и… выдал за свои. Нет, что-то переделал, но идеи мои были. Да что там? Целые куски мои!
– Как же так? – Люся ахнула и сидела вытаращив глаза.