Нет, что-то переделал, но идеи мои были. Да что там? Целые куски мои!
– Как же так? – Люся ахнула и сидела вытаращив глаза. – Надо же сказать, сообщить… Это ведь нечестно!
– Нет, не надо никому ничего говорить. Время само всех рассудит, – отмахнулся Игорь.
– Вы… ты такой… благородный. Я таких мужчин никогда не встречала. Я же думала – буду работать в издательстве, писателей видеть, а они… бывают такие подлые!
– Люся, я тоже подлый! Воспользовался твоей добротой. Ты меня спасла, а я напился, заставил тебя нервничать, ушел, деньги взял… Скотина я!
– Нет, не говорите так! Вы другой! Я это сразу поняла.
– Люся, ты ведь знаешь, что я женат. У меня двое детей. Я предаю не только тебя, но и свою жену. – Игорь картинно повесил голову на грудь.
– Нет, нет! Это не так! – Люся чуть не заплакала. – Вы не предаете. Просто так бывает, когда никто не понимает… А я понимаю!
– Люся, но ведь я ничего не смогу тебе дать.
– Мне ничего не надо! Не надо! Только быть рядом!
Игорь уже порядком устал от этого пафоса, который отдавал заштатным драмтеатром, и не знал, как объяснить Люсе, что муза ему не нужна. Он даже начал думать, что Люся – просто редкостная дура. Бывают такие женщины – ну вот дура! Что ни скажет – глупость. Если молчит – и того не лучше. Глазами хлопает. На шутки не реагирует. Неужели ему такой экземпляр достался? И как теперь быть? Такая от дурости может наворотить делов, а ему потом расхлебывать. Еще и жене его позвонит и объявит, что она его недостойна. Домой сегодня точно нельзя – денег опять нет, цветы, торт и бутылка – у Люси. Да еще она вот сидит, руки заламывает и смотрит на него как на мессию. Значит, придется терпеть до завтра.
Опять набухаться? Только с чего? Одна бутылка вина. И во рту опять противно от торта. И за что его так жена любит? Гадость редкостная, это суфле! Вот «Ленинградский» – нормальный торт, есть что жевать. Нет, завтра точно пора сбегать отсюда, пока еще не поздно. Это же надо? Больницы обзванивать! Ну, не дура ли? А еще в издательстве работает. Давно бы поняла, что писателей не по больницам надо искать, а по пивнушкам.
Игорю вдруг так захотелось пельменей – аж слюна потекла! Заесть эту приторную гадость.
– Слушай, а пельмешек у тебя случайно нет? – спросил он.
– Есть, а что? – удивилась Люся.
– Давай сварим!
– Они давно лежат, перемерзлые, наверное… Надо было в кулинарию зайти, да? Я завтра зайду, обязательно! Зразы возьму. Вы едите зразы?
Игорь кивнул. Хотя зразы он терпеть не мог! Сам полез в морозилку, отодрал от стенки смятую пачку пельменей, поставил кастрюлю. Люся сидела неподвижно – видимо, обдумывала завтрашний поход в кулинарию.
– Люся, если я завтра уйду – ты не волнуйся, – сказал Игорь, помешивая в кастрюле пельмени.
Люся опять захлопала ресницами и приготовилась плакать.
– Я что хочу сказать. Я сам куплю завтра продукты и приготовлю ужин. Ты не волнуйся, хорошо? Не надо кулинарию. Я съезжу на рынок и все куплю. Такой ужин тебе устрою – пальчики оближешь! Только не переживай и никому не звони. Хорошо? Я вернусь, обещаю! Если не завтра, то послезавтра – точно вернусь.
– Продукты испортятся… – сказала Люся.
– Какие продукты? – не понял Игорь.
– Если вы купите завтра продукты на рынке и не вернетесь, то без холодильника они испортятся до послезавтра, – серьезно объяснила Люся.
– Какая же ты умница!
Люся зарделась от похвалы.
Игорь ел пельмени и думал, что точно пора бежать. А Люсю можно использовать в романе как персонажа. Вывести такую клиническую идиотку, влюбленную в главного героя. Может получиться образ – немного карикатурный, утрированный, но жизненный. Надо запомнить детали: как она очки поправляет, как сидит – некрасиво, кстати. Какая-то несуразная вся. Череп просвечивает. У жены – копна волос, хоть и коротких. Вечно сток в ванной забит волосами. Жесткие, как одежная щетка. А тут все жиденькое, тоненькое, прилизанное – крысиный хвостик… Пыжится, приподнимает, объем создает, а толку-то? К вечеру – моль бледная, бесцветная. Реснички белесые, почти не видно, бровей тоже нет. Хотя бы рисовала, что ли?
Игорь продолжал есть пельмени и думал, что надо завтра сходить в канцелярский магазин – купить тетрадь и ручку. Записывать, пока не забыл. Обязательно надо описать этот портрет матери за стеклом серванта. Очень удачный штрих. Нарочно не придумаешь. Потом надо выбить аванс. Показать начало и потребовать аванс. А домой надо заехать. Переодеться хотя бы… Точно, завтра – домой! Только сначала к Сашке заскочить – еще пятерку попросить за хорошую новость. Книгу его вчера на совещании одобрили. Дифирамбы пели. Так пели, что секретаршу на обед не отпустили. За такую новость и пятерки не жалко!
– Возьмите… возьми деньги.
Игорь очнулся от мыслей и вернулся к пельменям и действительности. Люся стояла с коробкой в руках и выкладывала на стол сбережения. И как он не заметил эту коробку? Наверное, в белье прятала… Игорь уставился на купюру – 25 рублей!
– Столько хватит? – Люся выложила на стол двадцать пять рублей. В шкатулке оставались десятка и несколько купюр по рублю.
– На что хватит? – не понял Игорь.
– Вы же… ты же на рынок… завтра… ужин… – пролепетала Люся. – И рубашку новую, наверное, надо. Вот, возьмите. Купите.
– А как же мама? Разве ей не надо отправлять? – Игорь хотел пробудить в Люсе хоть какие-то остатки разума.
– Ой, мама, я забыла! Да, завтра надо на почту сходить. Тогда вот это заберите, – Люся вернула в шкатулку двадцать пять рублей и вытащила десятку и рубли.
– Люся, я мужчина, я не должен брать деньги у женщины, – торжественно объявил Игорь. – Гусары денег не берут!
– Вы же не у женщины берете. Вы у меня берете, – опять не поняла юмора Люся.
– Ладно, пойдем спать. Утро вечера мудренее, – сказал Игорь. Люся кивнула и ушла в ванную, оставив его мыть посуду и снова устраиваться на диванчике под колючим одеялом.
Интересно, а стоит ли ей рассказать, что мужчина с женщиной спят в одной постели? Наверняка у нее и простыня мягкая, и подушка удобная. Пододеяльник, опять же… Нет, пора домой!
Почему она его отправляет спать на диванчик? Или ей в голову не приходит предложить лечь с ней? А если он сам придет? Господи, как же сложно-то! Вот еще вопрос: брать деньги или нет? Лучше, конечно, взять. Но в долг. А с аванса отдать. Завтра утром позвонить жене, разведать обстановку, и если она не сильно будет орать, то вернуться.
Засыпал Игорь долго, спал плохо – пельмени лежали в желудке тяжелым комом. От вина разыгралась изжога.
Утром он проснулся рано, в девять. Но Люся уже ушла на работу. Игорь принял душ, сварил себе два яйца вкрутую, заел хлебом с маслом и уже на правах хозяина взял деньги из коробки. Как он и думал, Люся в постельном белье их прятала, замотав в пододеяльник. Игорь подмигнул портрету за стеклом секретера, выложил ключи на подоконник и вышел из квартиры. Дверь он захлопнул, извиняясь перед Люсей заочно, мысленно прощаясь с ней и благодаря за два чудесных дня. Точнее, два вечера. Или три? Да, три.