Популярность писательницы и журналистки Дженнифер Иган растет стремительно. Первый же ее роман "Невидимый цирк" имел большой читательский успех и лег в основу фильма, где главную роль сыграла Кэмерон Диаз. Второй вошел в шорт-лист Национальной книжной премии США. Но настоящую славу принес Иган третий ее роман "Цитадель". Книга стала национальным бестселлером. Кинокомпания CBS Films планирует ее экранизацию.
"Цитадель" - многослойная психологическая драма. Двоюродные братья Хоуи и Дэнни, дружившие в детстве, не виделись двадцать лет. За эти годы толстяк Хоуи, пользовавшийся среди сверстников репутацией чудака, стал привлекательным стройным блондином, разбогател и женился на очаровательной девушке. Он приобретает в Европе старинный замок, необычайно красивый, но сильно запущенный, и приглашает Дэнни заняться реставрацией. Ни тот ни другой не подозревают, какие сюрпризы готовят им средневековые башни и подземелья.
Содержание:
Глава первая 1
Глава вторая 4
Глава третья 8
Глава четвертая 11
Глава пятая 13
Глава шестая 17
Глава седьмая 19
Глава восьмая 21
Глава девятая 24
Глава десятая 27
Глава одиннадцатая 29
Глава двенадцатая 31
Глава тринадцатая 35
Глава четырнадцатая 36
Глава пятнадцатая 41
Глава шестнадцатая 43
От автора 48
Дженнифер Иган
Цитадель
Глава первая
Замок был полуразрушенный, но в два часа ночи в тусклом свете луны это не бросалось в глаза. Все, на что падал взгляд, стояло крепко, неприступно: две круглые башни, между башнями арка, под аркой железные ворота, глухие и тяжелые, не отворявшиеся, наверно, лет триста. Или вообще никогда.
Раньше Дэнни не доводилось бывать в замках, да и в эти края его занесло впервые, но все кругом казалось смутно знакомым. Будто он уже это видел - не в жизни, так в книжке или во сне. Сверху на башнях зубцы, как на детском рисунке. Воздух по-осеннему холодный, с дымком, хотя в Нью-Йорке в середине августа народ еще ходил в майках. А тут с деревьев уже начали опадать листья: когда Дэнни шел, они мягко скользили по его волосам и шуршали под ногами. Сейчас он искал дверное кольцо, звонок, выключатель - не важно что, главное попасть внутрь или хотя бы понять, как это делается. Но ничего не находилось, и Дэнни начал терять надежду.
Вечером он два часа проторчал на остановке в маленьком унылом городишке, втиснутом в ущелье между двумя грядами холмов: ждал хоть какого-нибудь завалящего автобуса, который бы подвез его до замка. Но автобуса не было. А потом Дэнни случайно поднял голову и увидел темный силуэт замка на фоне вечернего неба. Пришлось несколько километров пилить в гору пешком, волоча за собой чемодан - тяжеленный "самсонайт" на разболтанных колесиках - и спутниковую тарелку. Колесики вихляли, натыкались на корни и булыжники, проваливались в кроличьи норы. А тут еще нога. И всю дорогу, от самого Нью-Йорка, с ним происходила какая-то несуразица. Ночной рейс, которым Дэнни должен был вылетать из аэропорта Кеннеди, в последний момент задержали: якобы в самолете обнаружилась бомба. Их оттащили на запасную полосу и окружили пожарными машинами с красными мигалками. Пассажиры начали было успокаиваться, но вскоре стало ясно, что задача пожарных - в случае чего не дать огню вырваться наружу, а судьба тех бедолаг, что оказались внутри, никого не волнует. В итоге Дэнни опоздал и на самолет до Праги, и на поезд до конечного пункта, то есть до этого самого городка с немецким названием - только находился он, кажется, не в Германии и вообще неизвестно где: в интернете Дэнни ничего похожего не отыскал. А может, просто неправильно запомнил название. Он пытался выяснить детали по телефону, но владелец замка, его кузен Хоуи, который, собственно, и уговорил Дэнни помочь ему с реставрационными работами и оплатил дорогу, мало что успел сказать.
Дэнни: Я все-таки хочу уточнить: этот твой отель, он в Австрии, Германии, Чехии или где?
Хоуи: Честно говоря, я сам пока не разобрался. С этими границами у них тут черт ногу сломит.
Дэнни (растерянно): Ногу?..
Хоуи: Только ты имей в виду, у нас тут еще не совсем отель. Пока что это просто…
И разговор оборвался. Дэнни несколько раз пытался перезвонить - безуспешно.
Однако спустя неделю пришел конверт с целой пачкой билетов: самолет, поезд, автобус. Штемпель смазанный. Учитывая, что после небольшого недоразумения, случившегося в последний день его работы в ресторане, Дэнни стал безработным и вообще ему лучше всего было сейчас испариться из Нью-Йорка, - отказаться он не мог. Тут полетишь куда угодно, хоть к черту на рога, хоть на луну. Тем более если дорога уже оплачена.
Он и полетел. Но прилетел на пятнадцать часов позже.
Оставив свой "самсонайт" и антенну у ворот, Дэнни направился к левой башне. (Когда был выбор, он всегда сначала сворачивал налево, потому что остальные обычно шли направо.) Обогнул башню, двинулся вдоль крепостной стены, которая, плавно закругляясь, уводила куда-то в чащу. Вскоре кроны деревьев сомкнулись над ним, и стало совсем темно - пришлось пробираться ощупью. Время от времени что-то шмыгало в палой листве или над головой вдруг хлопали крылья. Деревья подступали все ближе к стене, но Дэнни продолжал протискиваться между стеной и стволами, боясь, что если отойдет в сторону, то тут же заблудится. Наконец забрезжила надежда: в одном месте дерево вросло в стену, кладка осыпалась, и можно было попробовать взобраться наверх.
Задача оказалась не из легких. Стена была высотой метров шесть, не меньше, камни крошились и сыпались из-под ног. Колено, пострадавшее во время недоразумения в ресторане, не желало сгибаться. Да и обувь у Дэнни была, мягко говоря, не для лазанья - стильные городские ботинки с узкими, слегка срезанными носами. Счастливые ботинки, как мысленно окрестил их Дэнни много лет назад, когда только купил. Подошвы на них давно пора было менять - они и по асфальту-то скользили, - и сейчас, карабкаясь по шестиметровой стене, цепляясь за камни и подволакивая больную ногу, Дэнни радовался лишь одному: что никто его при этом не видит. Потный и задыхающийся, он выбрался на самый верх, на ровную каменную дорожку, отряхнул штаны и выпрямился.
Бывают пейзажи, от которых любой смертный хоть на миг, но почувствует себя богом. Крепостная стена, растянувшаяся по вершине холма неправильным овалом размером с футбольное поле, серебрилась под луной; через каждые метров сорок - пятьдесят над ней возвышались круглые башни. Внизу под стеной гладью ночного озера разлилась абсолютная, космическая чернота. Над головой зримо выгибался небесный купол, по нему скользили рваные лиловые облачка. Собственно замок - горстка прилепившихся друг к другу строений и башенок - чернел за железными воротами, от которых Дэнни начал свой путь. Только одна квадратная башня, самая стройная и высокая, стояла отдельно, и ее верхнее окно светилось красным.
Дэнни стало легче, будто отпустило внутри. Когда-то давно, только-только перебравшись в Нью-Йорк, он вместе со своими друзьями искал название для тех отношений с миром, что они пытались строить. Слов в нормальном человеческом языке не хватало: понимание, прозрение, знание, мудрость - все было не то. Слишком легковесно или, наоборот, тяжеловесно. И тогда они придумали свое слово: абс, что-то вроде "абсолютно все". Абс предполагал двусторонность отношений: ты понимаешь - тебя понимают, ты знаешь - тебя знают. На равных. Стоя сейчас на крепостной стене и озирая окрестности, Дэнни вдруг поймал знакомое ощущение: абс! Столько лет спустя это слово по-прежнему было с ним, хотя друзей давно уже не осталось. А может, они просто повзрослели.
Жаль, что он не догадался затащить спутниковую тарелку с собой на стену. Ему страшно хотелось сделать несколько звонков, прямо сейчас. Желание было почти непреодолимым, физическим - как голод, как потребность немедленно рассмеяться или чихнуть. Не выдержав, Дэнни торопливо спустился, практически скатился со стены и начал пробираться обратно к воротам. Но пока он ломился сквозь чащу, абс улетучился, осталась лишь усталость. И еще грязь вперемешку со мхом под ногтями (Дэнни всегда носил длинные ногти). Поэтому он даже не стал расчехлять тарелку, а, выбрав под деревом место поровнее, подгреб листья со всех сторон и принялся устраиваться на ночлег. Жизнь в Нью-Йорке не всегда баловала его, случалось пару раз спать и под открытым небом, но то было совсем другое. Стащив с себя вельветовую куртку, он вывернул ее наизнанку, скатал в валик и кинул под дерево вместо подушки. Потом улегся на ложе из листьев и скрестил руки на груди. Листья все сыпались на него сверху, их силуэты кружили меж полуголыми ветвями и лиловыми облачками. Веки стали тяжелеть. Дэнни пытался придумать, что он скажет Хоуи при встрече:
Сдается мне, тут не очень любят гостей…
Или:
Ага, значит, дорога оплачена, а насчет проживания мы не договаривались…
Или:
Тебе не приходило в голову вывесить на улице фонарь? Попробуй, вдруг понравится!..
Но это так, домашние заготовки, чтобы было что сказать, на случай если говорить будет нечего. Вообще Дэнни волновался перед встречей с кузеном. Хоуи-ребенка, которого он знал много лет назад, невозможно было представить взрослым. Тот Хоуи был по-девчачьи пухлый и грушевидный - джинсы, натянутые на толстый зад, едва сходились на нем. Всегда бледный, потный, с темными всклокоченными волосами. Лет в семь-восемь Дэнни и Хоуи придумали одну игру и играли в нее всякий раз, когда встречались на семейных сборищах или во время каникул. Она называлась "Карающий Зевс", в ней был главный герой (Зевс), а также чудища, злодеи, секретные миссии, телепортации, шаровые молнии, беглецы и погони. Играли где попало: в гараже, в старой рассохшейся лодке, под обеденным столом. В дело шли перышки, фантики, соломинки, салфетки, бечевки, марки, свечки, скрепки - все подряд. Придумывал почти всегда Хоуи. Он прикрывал глаза и замирал, будто на веках с внутренней стороны у него появлялся экран, на котором он смотрел кино и пересказывал его Дэнни: значит, так, Зевс стреляет светящимися пулями, и тогда кожа у них вспыхивает, он их видит между деревьями и - о-оп! - набрасывает электрошоковое лассо!
Иногда он заставлял говорить Дэнни. Так, теперь ты. Как выглядит подводная темница? - и Дэнни начинал перечислять детали: водоросли, подводные камни, корзинки, полные глазных яблок. Он так увлекался игрой, что начисто забывал, где он и кто он, и когда родители объявляли, что пора идти домой, ему делалось страшно, он бросался перед ними на пол и умолял: пожалуйста, пожалуйста, еще полчаса, еще двадцать минут, десять, пять!.. Ну еще только одну минуточку, пожалуйста-а-а!.. Мысль о том, что его сейчас вырвут из мира, который они с Хоуи только что создали, была невыносима.
Остальные кузены и кузины смотрели на Хоуи свысока: странный он какой-то, будто с приветом, вдобавок приемыш - и держались при нем с подчеркнутой прохладцей. Особенно Раф, который, хоть и не был самым старшим, но обладал непререкаемым авторитетом. Молодец, что ты играешь с Хоуи, говорила Дэнни мама. Я слышала, с ним никто не дружит, жалко его, да? Но Дэнни играл с Хоуи вовсе не из жалости. Мнение кузенов было для него, конечно, важно - и все же ничто не могло сравниться с тем блаженством, что дарил ему "Карающий Зевс".
Когда они были подростками, Хоуи изменился. В одночасье, как говорила потом вся семья. Он получил психотравму, от которой его детская безмятежность ушла сразу и навсегда. Стал угрюмым и беспокойным, вечно покачивал ногой и бормотал себе под нос тексты группы King Crimson. И всегда носил с собой блокнот. Даже на День благодарения блокнот лежал у него на коленях - прикрытый салфеткой, чтобы не закапать подливой. Время от времени Хоуи черкал в нем что-то огрызком карандаша, приглядываясь к родственникам и словно прикидывая, как и когда каждый из них умрет. Впрочем, внимания на него никто никогда не обращал. А после психотравмы, после происшедшей в нем перемены, Дэнни делал вид, что и он тоже не обращает.
Конечно, когда Хоуи рядом не было, родственники обсуждали его - еще как обсуждали. Хоуи и его очередные неприятности стали любимой семейной темой. Ах, как это печально, вздыхали тетушки, горестно качая головами, но сквозь вздохи и ахи прорывалась плохо скрытая радость. Хорошо все-таки, когда в семье кто-то один сидит по уши в дерьме: тогда все остальные рядом с ним автоматически оказываются образцами добродетели. До сих пор, стоило Дэнни закрыть глаза, до него долетали обрывки тех давних разговоров, как еле слышные голоса в эфире: Хоуи… неприятности… наркотики… ты слышала его опять забрали в полицию… разве можно быть таким толстым почему Мей не посадит его на диету… что из того что он подросток у меня дети подростки у тебя дети подростки… Норман сам виноват зачем он так добивался этого усыновления никогда ведь не знаешь что получишь… теперь-то они поняли все от генов один ребенок просто хороший другой просто плохой ну пусть не совсем плохой но ты же видишь: одни неприятности.
У Дэнни возникало странное чувство, когда он после футбола, в грязных бутсах, возвращался домой и слышал, как мать по телефону обсуждает Хоуи с очередной тетушкой. Дэнни со своей подружкой Шеннон Шенк проходил мимо кухни прямиком к себе в спальню. Шеннон была девочка из "группы поддержки" (они выбегали на поле в перерывах матча, размахивали своими помпонами), и у нее были самые классные сиськи из всей "поддержки", если не из всей школы. Всякий раз, когда команда Дэнни выигрывала - что, к счастью, случалось нередко, - Шеннон радостно шла с ним и делала ему роскошный минет. Привет-привет, мам. Темно-лиловый квадрат вечернего неба в кухонном окне, запах маминой запеканки с тунцом. Черт, от этих воспоминаний у Дэнни защемило внутри. Но приятнее всего были разговоры про Хоуи, ведь они напоминали ему о том, что он сам, Дэнни Кинг, - ах какой славный мальчик! Так говорили все, каждый раз одно и то же, но все равно Дэнни готов был слушать это снова и снова.
Таково было воспоминание номер один. Когда оно нахлынуло, Дэнни уже проваливался в сон, но тут все его мышцы напряглись, спать расхотелось. Лежать дальше не имело смысла. Он встал, отряхнул штаны от лесной трухи. Настроение испортилось. Вспоминать, считал Дэнни, все равно что пятиться назад, действие ущербное и бессмысленное при любом раскладе. А уж там, куда ты летел, ехал и тащился целые сутки, - полный маразм.
Встряхнув куртку, Дэнни снова натянул ее на себя и быстрым шагом пошел вдоль стены, на этот раз направо. Сначала кругом был лес, но постепенно он начал редеть, а склон под ногами стал круче. Приходилось спускаться осторожно, перенося всю тяжесть тела на больное колено, и каждый шаг острой болью отдавался в паху. Склон кончился внезапно, будто его обрезали ножом, - Дэнни едва успел затормозить на краю утеса. Крепостная стена высилась прямо над обрывом, утес и стена составляли единую устремленную к небу вертикаль. Дэнни всмотрелся. Где-то далеко внизу темнели кроны деревьев, а еще дальше, в самой сердцевине ущелья, мерцали огоньки: вероятно, тот самый городок, в котором он проторчал весь вечер в ожидании автобуса.
Абс: вот он, край земли. Предел всего. Ну и отлично, как раз то, что надо.
Эй, на твоем месте я бы сначала собрал с народа деньги, а потом бы уже вел в пещеру.
Дэнни перевел взгляд наверх. Звезд на небе не осталось, все заволокли облака. С этой стороны крепостная стена была заметно выше. Она сбегала по склону, но над самым обрывом плавно заворачивала и снова взбиралась к вершине. Через каждые несколько метров в каменной кладке на высоте в полтора-два человеческих роста темнели прорези бойниц. Возле одной из них Дэнни задрал голову и присмотрелся внимательнее. Бойница была крестообразная, в месте пересечения вертикальной и горизонтальной прорезей достаточно широкая: видно, дождь, снег и прочая непогодь несколько столетий скругляли каменные углы. Кстати, о дожде: как раз начинало моросить. Изморось была совсем легкая, не плотнее тумана, но Дэнни знал, что стоит его волосам чуть-чуть подмокнуть, как они встанут дыбом, и тогда их черта с два уложишь без фена и специальной пены. Фен и пена покоились сейчас на дне "самсонайта", а являться к Хоуи со вздыбленными патлами не хотелось. Короче, пора было укрываться от дождя. Дэнни покрепче ухватился за торчащий из стены камень и, цепляясь худыми пальцами за выступы и нащупывая зацепки носками ботинок, начал карабкаться наверх. Вскарабкавшись, просунул голову в бойницу - проверить, проходит или нет. Прошла голова, а за ней и плечи, самая широкая его часть, он только слегка повернул их, как ключ в замке, - а остальное проскользнуло уже само. Конечно, нормальному взрослому человеку такие фокусы противопоказаны, но Дэнни был устроен по-особому: гибкий и пластичный, он мог, когда требовалось, свернуться чуть ли не в трубочку, а потом опять развернуться. И сейчас, без особого труда протиснувшись в крестообразную щель, он выпал из нее на каменный пол слегка взмокшим, но целым и невредимым.
В помещении, где он оказался, было гулко, стояла кромешная темень и пахло пещерой. Дэнни не любил этот запах. Шагнув вперед, он тут же стукнулся лбом о низкий потолок. Попытался идти на полусогнутых ногах, но колено отозвалось острой болью. Он остановился и, медленно выпрямившись, стал вслушиваться в неясные шорохи. Внутри шевельнулся страх, и что-то тяжело заворочалось в животе, будто там выкручивали мокрое белье. Но тут Дэнни вспомнил, что у него с собой должен быть брелок-фонарик, оставшийся от тех времен, когда он работал в ночном клубе в Нью-Йорке: иногда приходилось светить человеку в зрачки, чтобы разобраться, что он там принял - экстази, героин или кетамин. Дэнни щелкнул фонариком и направил узкий луч в темноту. Похоже на подвал. Каменные стены, пол тоже каменный, сырой и скользкий. У стены качнулась какая-то тень. Дыхание у Дэнни участилось, но он старался привести его в норму. Страх, считал он, таит в себе опасность. Страх впускает червя - еще одно слово, придуманное в те дни, когда Дэнни с друзьями курили траву, нюхали кокаин и размышляли о том, что происходит с человеком, когда он теряет себя и начинает смотреть на всех нервно, дико и затравленно. Как это называется - паранойя? Заниженная самооценка? Повышенная тревожность? Отчаяние? Но все эти слова казались слишком плоскими и абстрактными. Нужное слово наконец нашлось: червь. Червь конкретен и трехмерен, он заползает внутрь и начинает пожирать человеческую жизнь, и жрет и жрет до тех пор, пока от человека не останется одна пустая оболочка, и тогда человек возвращается домой, к родным. Или его забирают в лечебницу Беллвью. Или он прыгает вниз с Манхэттенского моста, как одна их знакомая.