Бертран: Итак, как я уже сказал, подсудимый упустил любовь всей своей жизни! Господин Пишон, вспомните, пожалуйста, театральный клуб в вашем лицее.
Анатоль роется в воспоминаниях, кивает.
Бертран: Вы помните актрису, которая часто играла с вами, она носила голубые блузки — под цвет своих глаз?
Анатоль: Соланж?..
На экране появляется миловидная девушка в костюме эпохи Мольера.
Бертран: Совершенно верно. Соланж. Она и была вашей половинкой. Разве она не казалась вам очаровательной, когда вы видели ее на сцене театрального клуба? Вы и представить не можете, какой актрисой она стала бы на профессиональной сцене.
Анатоль: Соланж?
Бертран: И еще более прекрасной она показалась бы вам, если бы вы на ней женились.
Анатоль: Соланж… А что с ней стало?
Бертран: Ничего особенного. Она пыталась стать актрисой, но для этого ей были нужны вы. А так она просто снялась в нескольких телефильмах.
На экране одна за другой появляются фотографии Соланж в разных театральных костюмах.
Бертран (умиляясь): Как она прекрасна!
На экране фотография Соланж с мужем.
Бертран: Она тоже вышла замуж за человека, который ей не подходил. И по-прежнему носит вашу фотографию в кошельке. И до сих пор думает о вас, когда занимается любовью со своим мужем!
Анатоль: Как вы можете это знать?!
Бертран: Мы здесь всё знаем и всё видим.
На экране Соланж, уже гораздо старше, занимается любовью с другим мужчиной.
Бертран: Разве она не прекрасна?
Анатоль (опустив голову): Она все так же красива. Я был уверен, что она оттолкнет меня, если я попытаюсь… если я начну за ней ухаживать.
Бертран: Не попытаться, боясь неудачи — тут у нас к этому очень плохо относятся!
Анатоль: Я был робок.
Бертран: Это не оправдание. Вы могли бы стать потрясающим актером, у вас могла бы быть потрясающая семья. Но господин Пишон даже не попытался!
Каролина: Мой клиент всего лишь человек. Легко читать мораль, когда знаешь всё, что знаем мы в Раю.
Бертран: Если что-то кажется трудным, это не значит, что не стоит пытаться. Все как раз наоборот: мы не пытаемся, и поэтому многое кажется нам трудным.
Габриель обдумывает сказанное. Бертран постукивает указательным пальцем по виску. Его жест означает: «Да-да, подумайте как следует».
Бертран: Итак, я утверждаю, что, выбрав спокойную жизнь, ограниченную всевозможными условностями, закопав свой талант, упустив любовь всей своей жизни, господин Пишон предал мечты Элизабет Луньяк и себя самого.
Анатоль: Но я…
Бертран (резко): Как сказано в Библии: «На Страшном суде тебя спросят только об одном: что ты сделал со своим талантом?» (Указывая пальцем на Анатоля.) Что вы сделали с вашим талантом, господин Пишон? Ничего. Поэтому я требую для подсудимого высшей меры. Жизни!
Анатоль: Жизни?..
Габриель: Слово предоставляется защите.
Каролина: Госпожа судья, прошу перерыв.
Габриель: С какой целью?
Каролина: Мне нужно поговорить с клиентом, чтобы прояснить некоторые моменты.
Габриель: Какие именно?
Каролина: Мне бы не хотелось обсуждать это при всех. Это достаточно деликатные вопросы.
Габриель: Очень деликатные?
Каролина: В высшей степени.
Габриель: Хм-м… Ладно. Объявляю перерыв.
Габриель встает и начинает разминаться, делать упражнения для гибкости. Потом подходит к экрану, включает его и смотрит на Землю. Каролина и Анатоль уходят направо и начинают разговаривать вполголоса.
Бертран подходит к Габриель.
Габриель (не глядя на него): Вы были очень убедительны.
Бертран: Габриель, вы верите в Бога?
Габриель (смущенно): Странный вопрос.
Бертран: Ну, так как же?
Габриель улыбается своим воспоминаниям.
Габриель: На Земле я очень верила. А здесь… Здесь всё гораздо сложнее.
А здесь… Здесь всё гораздо сложнее.
Бертран: Почему?
Габриель: Ну… Когда знаешь секрет фокуса, волшебство пропадает.
Бертран: И наступает разочарование?
Габриель: Нет, но… Наше воображение все преувеличивает. На самом деле все совсем не так. А вы верите в Бога?
Бертран: Зависит от дня недели. На Земле я вновь обретал веру, если находил место для машины на Елисейских Полях.
Габриель смеется. Пауза.
Бертран: Но на больничной койке, чувствуя приближение смерти, я уверовал по-настоящему…
Габриель: Потому что вам было страшно?
Бертран (пожимая плечами): Я почувствовал, что после смерти меня ждет какое-то откровение.
Габриель: Когда я сюда попала, то думала только об одном: сейчас я увижу Создателя.
Бертран: И что же произошло?
Габриель (улыбаясь): Я встретила только других людей, которые его искали.
Бертран (серьезно): Так вы верите, что существует Бог, который за все отвечает и все контролирует?
Габриель: Все зависит от дня недели. Идемте, я кое-что покажу вам.
Габриель выходит на авансцену, встает лицом к зрителям. Кажется, будто она смотрит на что-то в глубине зала. Бертран подходит к ней, прищуривается, приставляет ладонь ко лбу, и смотрит туда же, куда и она. Потом с недоумением оборачивается к ней.
Габриель: Иногда у меня такое чувство, что он здесь. И наблюдает за нами.
Бертран: Он?
Габриель: Временами мне кажется, будто я вижу, как над нашими головами парит огромный глаз.
Бертран изо всех сил всматривается, но ничего не видит.
Габриель (доверительно): Я думаю, что он невидимо присутствует, когда мы судим души. Из чистого любопытства. Мне кажется, он немного вуайерист.
Свет внезапно гаснет.
Габриель: Черт, опять пробки выбило!
Свет снова вспыхивает. Габриель выглядит немного испуганной, но быстро приходит в себя. Она садится на свое место и смотрит на часы.
Габриель: Так. Ну, и где же наша защита?
Габриель стучит по столу молотком. Анатоль и Каролина появляются, продолжая перешептываться.
Каролина встает лицом к судье, между ней и Анатолем.
Габриель: Ваше слово, мэтр.
Каролина: Прежде всего, я хочу напомнить, что господин Пишон был всего лишь человеком.
Габриель: И что же?..
Каролина: Он был обычным смертным и выбирал то же, что выбирает большинство смертных.
Габриель: К чему вы клоните?
Каролина: Его выбор каждый раз был продиктован желанием «поступить хорошо». (Она протягивает вперед руки ладонями вверх, как будто что-то взвешивает.) И он делал выбор в пользу верности, а не измены. Правды, а не лжи. Лона семьи, а не борделя. И, как следствие, в пользу серьезной работы, а не эфемерной театральной карьеры.
Бертран (ехидно): В пользу трусости, а не смелости. В пользу комфорта, а не риска.
Каролина: Я вас, между прочим, не перебивала!
Бертран: Все они предпочитают не искать счастье, а уменьшать дискомфорт.
Каролина: Смертным все видится в другой перспективе. Они видят только то, что у них под самым носом. И если господин Пишон виновен, вместе с ним виновна целая эпоха, весь мир, который следует осудить вместе с ним.
Анатоль: Вы уверены, что это удачная линия защиты?
Каролина: Доверьтесь мне.
Габриель и Бертран переглядываются, но не вмешиваются.
Каролина: Ваша честь, я была ангелом-хранителем господина Пишона, и могу утверждать, что мой клиент неоднократно проявлял храбрость! (Ищет нужное место в документах, находит.) Риск? Анатоль Пишон рисковал. Он прыгал с парашютом, занимался альпинизмом и горными лыжами!
Анатоль (шепчет ей): Надеюсь, у вас найдутся аргументы получше…
Каролина (снова роется в бумагах): У меня есть список… В нем 5281 доброе дело, совершенное моим клиентом.
Бертран: 5281?
Каролина: Совершенно верно.