– Для чего и для кого? Я вот не хочу ни с кем соревноваться, кому-то что-то доказывать…
– И не надо. Стремиться стать лучше нужно для себя. Чтобы легче дышалось, крепче спалось, трепетнее любилось. Сильнее верилось. Став чище сам, ты сделаешь светлее то, что окружает тебя.
– Да, Лиман, мы все отражатели…
– Еще какие. Пока я был не на своем месте, вокруг меня была разруха. Человек может всему научиться, многое в себе воспитать. Для этого, видимо, и дана нам жизнь.
– Лучше много об этом не думать. Если воспринимать жизнь как учебу, можно в этой вечной работе над собой превратиться в робота. Перестаешь позволять себе слабости. Я выбираю просто быть и…
– …стараться делать себя и этот мир чуточку лучше.
– Да, Лиман. Человек нуждается в свободе и…
– …в возможности быть в чем-то слабым?
– Именно.
– Однажды суфия спросили: «Почему в этом мире все настолько хрупко?» Он ответил: «Чтобы люди раскрыли в себе силу духа».
Она тоже приезжала в эту деревню, спускалась к Пустым Надеждам и кормила рыжего кота у заброшенного маяка. Но мы разминулись – видимо, не были готовы друг к другу. Значит, нам предстояло найти в себе то, что в итоге нас объединит. У каждой встречи свое время – опоздания исключены.
* * *
Возвращаюсь домой к десяти вечера. Пешком или на автобусе, зависит от того, насколько далеко ушел. Вчера Лиман спросил меня: «Ты уходишь, чтобы вернуться? Ищи новые отражения. Не зацикливайся на привычном, сосед». Я ответил: «Мне нужно еще немного тут побыть, Лиман». Он похлопал меня по плечу: «Молодчина. Слушай сердце, а потом ближнего».
* * *
– Лиман, почему люди боятся любить? Хотят и одновременно убегают от своего желания. Говорят, что уберегают себя от боли.
– Не важно, кого и что любишь, это чувство делает тебя лучше. А если вдруг хуже и циничнее, значит, не любовь была, а эгоистичное желание, чтобы кто-то пришел и заполнил твою пустоту. Выполнил за тебя работу.
– Никуда от положенного не денешься.
– Да, сосед. Узнать себя и стать лучше. Вот после этого встретишь того, кто дополнит тебя своей любовью.
– А бывает, двое встречаются и расстаются…
– Значит, кто-то из них не завершил работу. Не до конца узнал, простил или отпустил. Высшая сила, месяц ли спустя или десять лет, возвращает на то место, где что-то было недоделано.
– Открыть любовь в себе, чтобы любовь открылась нам?
– Да, сосед. И никто этого не избежит.
– Научился владеть временем.
– Не думаю, что настолько серьезно.
– Почему же, сосед? Ты наконец-то обладаешь своим временем. Никуда не спешишь. Ни от себя, ни за чем-то.
– Нелегко сойти с этого круга. Носишься по одной траектории и уже настолько привыкаешь, что и голова не кружится, и ничего другого не хочется.
– Знаю такое. Кажется, что тогда было самое сильное и красивое. И, сам того не замечая, не даешь настоящему стать таким же.
– Именно.
– Прошлым болеет половина человечества. Я сам долго лечился. Универсального метода нет, у каждого свой.
– Как ты лечился, Лиман?
– Для начала остановился. Потихоньку менял отношение к тому, что было. Для этого достаточно переместиться в себя. Каждый подбирает подходящие ему реактивы и расщепляет привязанности. Главное, никакой паники…
– …и не винить себя.
– А это вообще дело бессмысленное! Вместо этого надо бы перестать мучить счастье, которое догоняет нас, пока мы куда-то или за чем-то несемся, и позволить ему стать с нами единым целым в настоящем…
– …а не в прошлом.
Привыкли называть счастьем то, что осталось позади, а надо бы то, что происходит сейчас.
* * *
Ничего не знаю о нем. Откуда он родом, где живет, есть ли у него семья. Лиман меня тоже ни о чем не расспрашивает.
Из-за непогоды не покидаю Пустых Надежд. Приходится ждать, пока тучи рассеются, дороги расчистятся, а море вернется к берегу.
Снимая с плиты шипящую турку, Лиман говорит, что жизнь протекает в ежедневном стремлении. «К счастью?» – спрашиваю. Он, разливая вторую порцию кофе, произносит: «Стремиться создать, спасти от зла и сохранить что-то хорошее в себе, вокруг себя, – может, это и есть настоящее счастье?»
* * *
– Долго тут будешь, Лиман? Я скоро уезжаю, но когда-нибудь вернусь.
– Не могу сказать, сосед. Либо год, либо месяц. Или на днях уеду.
– Далеко?
– Дальше.
– Докуда?
– Сосед, можно ответить, что дороги жизни бесконечны. Но каждый из нас в силах определить то место, где он слышит себя лучше. Там построить дом, туда возвращаться из путешествий. Любить это место, делать его лучше…
– …и не привязываться. Что так нелегко.
– Научись не думать о сложном, и оно станет простым. Люби, наслаждайся. Сними часы с руки. Ты свободен.
– Ты о свободе воли?
– Именно. Эта свобода открывается тем, кто любит каждый новый день вне зависимости от того, какой он. Пасмурный, солнечный, загруженный или выходной. Уметь любить не дни в своей жизни, а жизнь в своих днях. Это невозможно объяснить, основано на ощущениях…
– Как четвертый уровень понимания Корана?
– Да. Все, что наполнено любовью, часто необъяснимо.
– Мне будет не хватать наших разговоров, Лиман… Может, нам по пути?
– Если это так, то мы еще встретимся.
* * *
Утром я проснулся с мыслью о человеке, который где-то живет и не знает меня, и я его не знаю, с которым мы непроизвольно идем навстречу друг другу. И скоро встретимся.
Не знаю, кто и что решил, но спустя время меня этого объятия лишили. И я умерла. В тот день, когда умер мой сын. Ему было пять лет, миелоидный лейкоз.
* * *
Помню свой первый снег в Конье. Я тогда только приехала. Жила в ветхом пансионе недалеко от Верхних ворот, где обычно останавливались паломницы из арабских стран. Крошечные комнаты с тремя койками, одна душевая на весь пансион. Но тепло и, главное, меня никто не знает.
«Человеку нужно верить. Во что или в кого – не важно. Это может быть родник в маленьком городе, крем от морщин или дедушка, которого видела лишь на старых фотографиях. Важно то, что ты идешь на свет. А что осталось за тобой… Дорогая, пойми, прими прошлое. Пока этого не произойдет, ты будешь переживать его снова и снова… Еще супа принести?»
Мы прощались с Джейлой, когда солнце скрылось за линией горизонта. Она держала путь на юг, а я шла на автобус до пансиона. Больше мы не встречались. Часто вижу Джейлу во снах. В них мы беседуем в том дворике Северной мечети.
В Конье нет моря, и мне его не хватает. Скоро у Яхмур начнутся школьные каникулы, съездим.
Я называла его домик Молчаливым. Какой бы сильный ветер ни дул с моря, в доме сохранялась абсолютная тишина, редкими ночами прерываемая сопением замерзших чаек.
Море бывает красивым и жутким, убаюкивающим и опасным, спокойным и бушующим, словно отражает контрасты человека.
Чеховскую историю о безусловной любви Яхмур слушает завороженно, не шевелясь.