Послышался стук, и в дверях показалась мой секретарь, Роза.
– Доктор Поллард на линии, – сообщила она.
Адам!
– Спасибо, Роза. – Я повернулась к матери Хейли. – Прошу прощения, но мне нужно ответить на звонок.
Я тут же поспешила к себе в кабинет. Адам улетел два с половиной дня назад, и я не думала, что он так быстро свяжется со мной. Я привыкла к тому, что Ребекка может подолгу не звонить, но разлука с мужем ощущалась намного острее. После работы я как приклеенная усаживалась перед телевизором. В новостях рассказывали о погибших и пропавших людях. Показывали лодки, которые передвигались от дома к дому в поисках выживших. Врачам из кризисной команды приходится лечить сотни пациентов, которых разместили в здании аэропорта, – сообщалось в новостях. Вот откуда, должно быть, звонит мне сейчас Адам!
Я устроилась за столом и схватила телефон.
– Адам!
– Привет, Май, – несмотря на явное утомление, в голосе его чувствовалась улыбка.
– Не думала, что ты сможешь позвонить.
– Мобильная связь не работает, но я взял у Доротеи спутниковый телефон. Как там у вас дела?
– У нас все в порядке. Я больше обеспокоена тем, как там у вас дела. По телевизору показывают какие-то ужасы.
– Это еще слабо сказано, – ответил он. – Ты занята?
– У меня пациент, но я вполне могу прерваться на минутку. Ребекка где-нибудь поблизости?
– Угу. Тут установили кучу медицинских палаток, а зал ожидания битком забит людьми. Грустное зрелище, Май. Большинство из них потеряло практически все.
– Трудно даже представить, – сказала я. – А как там насчет еды?
– Сухой паек.
– Уфф. А где вы спите?
Адам рассмеялся, но в смехе его не было веселья.
– За все время мне удалось поспать часа два, не больше. Но это не так уж и плохо. На втором этаже располагается устланный коврами конференц-зал. Добровольцы спят там прямо на полу.
Ну и ну. А ведь он с трудом засыпал даже в нашей роскошной кровати.
– Знаешь, у нас тут такая нехватка врачей, – промолвил он несколько нерешительно. – Мы пытаемся делать возможное и невозможное, но… педиатров нет вообще, – сказав это, он замолчал.
– Ты в порядке? – спросила я.
Было слышно, как Адам вздохнул.
– Я рассчитывал, что смогу уговорить тебя, – заметил он. – Чтобы ты тоже прилетела сюда.
Я помедлила.
– Прилетела? К вам? От меня там будет больше вреда, чем пользы.
Адам промолчал, и я продолжила:
– Я слышала, что в один из вертолетов с врачами кто-то стрелял. Я боялась, что это был ваш вертолет.
– Да это просто слухи, – с раздражением заметил он. – Если тут о чем и стоит беспокоиться, так это обо всех раненых и больных, которым требуется наша помощь.
Не может быть, чтобы он всерьез просил меня прилететь.
– Адам, это не для меня.
– Я знаю, – со вздохом ответил он. – Ничего страшного.
– И что мне делать с Чонси? – спросила я, хотя хорошо знала ответ. В окрестностях было полно подростков, которые за плату готовы были посидеть с животными.
– Я же сказал, все в порядке, – повторил Адам.
– Чем именно вы занимаетесь?
– Да всем подряд. Сердечные приступы. Роды. Переломы. Инфекции. Масса хронических больных, которым требуются специальные лекарства. Всевозможные респираторные проблемы. И дети… тут так много детей.
Дети. И ни одного педиатра. Вот почему он решил позвонить.
И ни одного педиатра. Вот почему он решил позвонить.
– Господи, ну какой там от меня толк?
– Я знаю.
– Но ты пытался меня уговорить.
– Это всего лишь эмоциональная реакция на происходящее. На то, что тут творится. Я знал, что ты могла бы помочь, и попытался убедить тебя. Не очень-то честно с моей стороны.
– Ты и сейчас пытаешься, но от меня там действительно не будет толку.
– Извини, но тут очередь на телефон, – сказал Адам. – Не знаю, когда теперь смогу позвонить.
Он был разочарован во мне, я чувствовала это по голосу.
– Ладно, – меня расстроило такое резкое окончание разговора. – Я люблю тебя. И скажи Ребекке, что ее я тоже люблю.
– Хорошо.
Я положила трубку и взглянула на свой аккуратный стол, где все было разложено в строгом порядке. «Трусиха», – сказала я себе. Поднявшись из-за стола, я вышла из кабинета и зашагала по стерильному коридору в такую же стерильную смотровую, где меня поджидали мои ухоженные пациенты. Я думала об Адаме и Ребекке – двух самых дорогих для меня людях, которые находились в двух сотнях миль от моего офиса, и пыталась понять, почему я сейчас не с ними.
За день она ни разу не встретила Адама. Интересно, как он там справляется? Некоторым так и не удается совладать с тем хаосом, который царит обычно в районе, пострадавшем от катаклизма. А Адам, что ни говори, привык к контролируемой обстановке операционной. Когда она видела его в последний раз, он выглядел так, будто попал в аварию: пустой взгляд, вымокшая от пота рубашка. Однако все его внимание было поглощено пациентом с травмой плеча, которой он в этот момент занимался, и Ребекка почувствовала надежду. Ей очень хотелось приободрить его. Сказать, что скоро все пойдет как надо. Эта внутренняя сила – яростная энергия, о которой он пока не подозревал, – возьмет верх, и тогда ему все будет нипочем.
Около двух часов дня головокружение стало настолько сильным, что Ребекка побоялась упасть прямо на месте. Выйдя из палатки, она направилась на второй этаж в конференц-зал, чтобы взять бутылку воды и саморазогревающийся паек. Она устало опустилась на пол рядом со стеклянной стеной, выходившей на площадку перед ангаром. Поставив разогреваться свою порцию еды, Ребекка открыла бутылку и с жадностью глотнула. С этого места было прекрасно видно, как вертолеты, один за одним, опускаются на поле, сбрасывают свой груз эвакуированных и вновь поднимаются в небо. Нужно было решать, куда им девать всех этих людей. Пожалуй, придется установить палатки на парковочной площадке. Здание аэропорта просто не могло вместить столько человек. За несколько дней он превратился в небольшой городок, в котором отчаянно не хватало пищи, уборных и медицинского персонала. Зато вдоволь было больных, вынужденных дышать раскаленным от зноя воздухом. Два магазинчика в вестибюле давно разграбили. Ходили слухи и о худших преступлениях, особенно в цокольном этаже. Но при этом, как и каждый раз, Ребекка наблюдала за узами дружбы, которые возникали между людьми, случайно оказавшимися в одном вертолете. И этим чувствам суждено было продлиться затем всю жизнь. Незнакомцы помогали таким же незнакомцам: женщины по очереди присматривали за детьми, мужчины помогали переносить раненых в терминал. И так было всегда. Девяносто девять случаев человеческой доброты на один случай порока.
Уже приступив к еде, она вдруг заметила на поле мужчину. Парень в голубой рубашке, серых штанах и рабочих перчатках помогал выгрузить из вертолета женщину в инвалидном кресле. Ребекка ясно увидела, как напряглись мускулы на его руках, когда он потянулся за креслом, и ощутила привычную тягу внизу живота. Это чувство донимало ее с тех пор, как она стала подростком. Господи, как только она может думать о свадьбе с Брентом – да с кем угодно! – пока ее тело с готовностью реагирует на любого мужика? Нормальная ли она вообще? Ей уже исполнилось тридцать восемь.