– Привет, – поздоровалась Танюша.
– Привет, – ответила Маринка.
Танюша смотрела на Маринку и молчала. Конечно, ей здесь не место. Она совсем другая. В короткой дубленке, в сапогах на каблуках, худая, длинноногая…
– Как первая брачная ночь? – спросила Маринка и хохотнула.
– Никак, – честно ответила Таня.
– Не переживай, ты своего добилась. Валерке привет передавай.
– Хорошо. Ты надолго уезжаешь?
– Надеюсь, что навсегда. Подальше от нашего, то есть теперь вашего, болота! Я, между прочим, тоже скоро замуж выйду.
– Поздравляю…
– Ага, – ответила Маринка. – Господи, если бы ты знала, как я все тут ненавижу. Как мне все надоело. И вы надоели. Как я устала! Ну, пока, – бросила Маринка, запихивая сумку в багажник такси.
– Пока. Удачи, – ответила Таня.
Таня зажмурилась изо всех сил, проморгалась и пошла в булочную.
– Мариночка! Позвони, как приедешь! – закричала в этот момент тетя Рая, высунувшись из окна. – Слышишь? Позвони!
Маринка запрыгнула в салон и захлопнула дверцу, не ответив.
– Мариночка! Позвони! – кричала тетя Рая в окно, махала в пустоту, когда машина уже отъехала.
Там же, в его квартире, происходила и их семейная жизнь. Таня иногда поднималась к мужу, звонила в дверь, проверяя, дома он или нет. Если Валерка был дома, то открывал, впускал Таню и исполнял супружеские обязанности. Но Тане это не приносило никакого счастья – она никак не могла перестать думать о тете Лиде и о том, что, если бы не ее самоубийство, не было бы свадьбы, и вообще Валерка бы на ней никогда не женился. Но чаще всего Таня стояла у двери несколько минут и спускалась к себе. Значит, Валерка не дома, наверное, у отца. Или еще где-то.
Таня очень хотела привязать к себе мужа – так, чтобы он никуда от нее не уходил. И стала ждать, когда забеременеет. Тогда будет настоящая семья, а не такая, как у нее сейчас. Но беременность не наступала, хотя врач, которая делала аборт, уверяла, что Таня сможет родить. А сейчас другие врачи в женской консультации разводили руками – мол, что вы хотите после аборта? Сами виноваты.
Таня покорно пила таблетки, делала анализы и высиживала длинные очереди в поликлинике. Там, в очереди, ей было хорошо. У нее был муж, законный, и кольцо на пальце, золотое. И свадьба была. Случайным знакомым по банкетке она рассказывала, что муж тоже очень хочет ребенка, что у них все замечательно. И знакомые верили, смотрели с завистью. Таня улыбалась и крутила на пальце кольцо.
То ли таблетки подействовали, то ли фанатичность Тани, которая каждый раз, поднимаясь к Валерке в квартиру, загадывала, что «должно получиться, обязательно», но долгожданная беременность наступила.
Таня расцвела. Теперь она ходила в женскую консультацию как королева, даже тогда, когда надобности не было. Просто чтобы посидеть в очереди и похвастаться. Вот, у нее все хорошо. Получилось. Только в эти месяцы Таня была почти счастлива. Впервые в жизни она почувствовала себя человеком, женщиной, настоящей, желанной. И даже когда медсестра, не подумав, заметила, что «точно девочка будет, девочки всегда красоту матери забирают, по беременным сразу видно», не обиделась. Зато вон, сколько красавиц ходит одиноких, а она – с мужем, и скоро будет с ребенком.
Валерка беременность жены заметил почти последним. Таня долго думала, как сообщить ему радостное известие, но никак не могла придумать. Ольга Петровна, которая хранила молчание первые три месяца – самый опасный период, в любой момент может быть выкидыш, чтобы не сглазить, – в один из дней позвонила Паше и поставила в известность.
Мол, готовьтесь. А тот сообщил Ире, которая начала перебирать пеленки, ползунки девочек, перестирывать, отглаживать с двух сторон. Собирать приданое.
– Слушай, там у коляски нужно колесо болтом закрепить, и будет как новая, – сказала Ира Валерке. – А вещи после родов заберешь. Мало ли…
– Какая коляска, какие вещи? – не понял Валерка.
– Ты что, смеешься? – удивилась Ирина. – Ты шутишь?
– Нет, а что, надо смеяться?
– Тебе Таня не сказала?
– Что не сказала?
– Поздравляю, Таня беременна! И закрой рот, а то муха залетит.
Так Валерка узнал, что скоро станет отцом.
– И что мне теперь делать? – спросил он у Ирины.
– Колесо у коляски закрепить.
Зато рождение дочки Валерка запомнил отчетливо, каждую деталь, каждую секунду. Он стоял в холодном, гулком вестибюле роддома с букетом цветов, очень хотел курить и никак не мог понять, почему нянечки возят вещи в тележках, как в магазине. Он боялся, что ребенка ему тоже вывезут в такой тележке, как колбасу.
– Папаша, иди забирай дочку! – прикрикнула на него нянечка. Валерка, задумавшись, не увидел, как вышла Танюша.
Он подошел и взял туго спеленутый кулек. И в тот момент всплыл на поверхность. Очнулся. Почему-то руки взяли сверток так, как нужно. Не было ни страха, ни трепета, будто он каждый день видел и носил новорожденных, как нянечки в роддоме. Уголок одеяла откинулся, обнажив сморщенное личико, и Валерка, ловко освободив руку, прикрыл дочку – Танюша не успела еще и ойкнуть.
Танюша добилась того, чего хотела, – Валерка переехал к ним, окончательно. Больше не уходил к себе в квартиру или к отцу, а бежал домой, туда, где была его маленькая дочка. Вцеплялся в нее и никого вокруг не видел и не слышал.
Он не слышал женских разговоров, которые велись на кухне по вечерам, когда придумывалось имя.
– Я хочу назвать Лидой, в честь его мамы, – сказала Танюша.
– Ты что? Это ж плохая примета! – ахнула тетя Рая, зашедшая посмотреть на новорожденную.
– Ему будет приятно, – сказала Танюша.
– Не будет. Не нужно ему напоминать, – решила за всех Ольга Петровна. – Имя должно быть простое и красивое.
В этот момент на кухню за чаем зашел Валерка.
– Валер, тебе какое имя нравится? – спросила его Ольга Петровна.
– Наташа, – быстро ответил он.
Он хотел только одного – чтобы от него отстали. Налить себе чай и вернуться в комнату, где сопела маленькая девочка, спеленатая гусеничка. Наташа была его однокурсницей, она ему нравилась, но издалека. Он смотрел на нее на лекциях, специально усаживаясь так, чтобы был виден ее профиль. Наташа была похожа на его маму. На самом деле у них не было ничего общего, но Валерке казалось, что одно лицо. И походка, и естественная, врожденная манерность. Главное, Валерка совершенно не мог предположить, что речь идет об имени для его дочери. Для него она была девочкой, просто девочкой. «Девочка», – шептал он, укачивая дочку.
Ольга Петровна кивнула и записала внучку Наташей.
Пока Наташе не исполнился год, Валерка был лучшим папой на свете. Носил малышку на руках, купал, укладывал, массировал пальцем пяточку. Он не знал ни усталости, ни раздражения. Казалось, мог вечно носить на руках этот сверток из одеял – теплый, беспомощный, страшненький. Когда Наташа научилась ходить и сказала «папа», Валерка перестал быть самым лучшим папой. Он передал дочь жене и стал обычным отцом – приходил, приносил игрушки, играл и оставлял жену возиться с кормлением, купанием и укладыванием. Дочка превратилась из личинки, из маленького звереныша, из чего-то космического, в обычного ребенка.