– Господи, – сказал я Капитану Стиву в первом часу ночи, – как хорошо, что ты избавился от того кокаина. Не хватало нам только амфетаминов.
Он кивнул, кося под мудреца, наблюдая за вспышками в воде, крутанулся на стуле и издал серию диких криков. Зрачки нездорово посветлели, зашлепали губы.
– О, да, – выпалил он, – только их нам сейчас не хватало.
Я попятился, не спуская глаз с его рук. Эккермана в наличии не было, но я слышал, как он блеет в ритме стаккато откуда-то километров за 150 от нас. Он был на носу – носился там с острогой, выжидая изменений ветра и ругаясь с далекими скалами.
– Вы, безмозглые косоглазые, – орал он, – а ну-ка погасите эти долбанные огни!
Капитан Стив перегнулся через киль и утопил еще один, последний в нашем рационе, хот-дог.
– Что стряслось с этими япошками? – ворчал он. – Они, никак, подают нам сигнал.
– Ага, – отозвался я, – это старая Ки-Эстовская уловка – врубить ложный маяк и приманить лодку на рифы.
Внезапно он отскочил назад и завопил:
– Боже! Морская змея!
– Чего?
– Морская змея! – он указал на воду. – Смертельный яд, мгновенная смерть! Она прошла вплотную к моей руке!
Пожав плечами, я плеснул новую порцию керосина в хибати и растворив в ночи еще один огненный шар.
Я схватил ведро воды, которое на всякий пожарный поставил на палубе. Капитан Стив шатался во все стороны, прикрывая лицо от пламени.
– Осторожно! – закричал он. – Оставь ты в покое этот огонь!
– Волноваться ни к чему, – сказал я, – я знаю, что делаю.
Его пальцы нервно скребли карманы.
– Где она? – зашипел он. – Я давал тебе бутылку?
– Какую бутылку?
Он упал и сграбастал стул, когда нас подхватила очередная большая волна.
– Тема, – вопил он, – где чертова тема?
Я держался за одну из хлипеньких ножек хибати, которая почти перевернулась. Наконец волна спала, и мы вновь устроились в болоте.
– Дурак, – сказал я, – ее нет. Ты ее выбросил.
– О чем ты? – закричал он. – Куда выбросил?
Мне хватило одного взгляда на его зрачки, чтобы поспешить в кабину за пивом. Капитан Стив впервые попробовал мескалин, и тот явно завладел его мозгом. По замешательству, намалеванному на его лице, было видно, что он ни черта не помнит о том, как унес бутылку с последним нашим допингом в кармане штанов, когда отправился с аквалангом в море, чтобы обезопасить якорный канат, намотавшийся на громадный камень на дне, на глубине 30 метров.
Когда он вернулся, я изъял у него бутылку и ополовинил смесь соли с горечью в один присест. Эккерман, быстро расчухавший природу трагедии, залпом осушил остатки.
Выбора у нас не было. Бессмысленно пытаться спасти кокаин после того, как смешал его с морской водой.
Капитан Стив пропустил очередь – что было справедливым. Любой придурок, спускающийся на дно Тихого океана с двумя граммами кокаина в кармане, достоин самого сурового наказания; к тому же он ошизел от психоделиков.
Дело плохо, решил я. Пора прятать ножи.
Я очнулся на рассвете и обнаружил вырубившегося Эккермана, похожего на животное, не пережившее передоз, и Капитана Стива, в бешенстве бродящего по кабине, сражающегося с клубком веревок и без конца твердящего самому себе:
– Батюшки святы! Надо выбираться отсюда!
Я очухался и вылез из кабины, где пару часов продрых на валике, усыпанном рыболовными крючками. Мы еще были под крылом у скал, поэтому утро выдалось морозное. Огонь давно потух, а термос изредка потрескивал ночь напролет.
Мы еще были под крылом у скал, поэтому утро выдалось морозное. Огонь давно потух, а термос изредка потрескивал ночь напролет. Палуба умывалась вязкой смесью керосина и плавающей копоти.
Ветер так и не ослаб. Капитан Стив, по его словам, бдел ночь напролет, не сводя глаз с якорного каната, готовый в любой момент рвануть за ним в воду.
– Никак не пойму, благодаря чему мы выжили, – пробормотал он, таращась на скалы, где вокруг костров по-прежнему теснились поселения подлых япошек. – Теперь хоть понятно, почему все так относятся к Южной Точке. Это ДЕЙСТВИТЕЛЬНО опасное местечко.
– Земля По, – констатировал я.
– Ага, – поддакнул он, сматывая последнюю из наших ночных лесок.
Все хот-доги сожрали угри, обглодали крючки дочиста. Даже морская змея не позарилась на столь дебильную наживку. Вода вокруг нас кишела дрейфующим мусором: пивными бутылками, апельсиновыми корками, пластиковыми мешками и искореженными банками из-под тунца. Метрах в десяти от кормы плавала пустая бутылка из-под виски с клочком бумаги внутри.
Эккерман запулил ее в море еще ночью, когда добил то, что было внутри. В емкость он запихнул клочок почтовой бумаги из таверны «Кона», на которой накалякал: "Берегись! Здесь рыбы НЕТ!"
По моим подсчетам, мы были уже на полпути к Гуаму, служа предостережением для всех дураков, которые соберутся порыбачить на Земле По.
Капитан Стив хмуро взирал на якорный канат.
– Все, что нам теперь осталось, – проговорил он, – это поднять якорь и убраться отсюда к чертям собачьим.
Он качнул головой и выдал нервический свистящий звук.
– Дай-ка я тебе кое-что разжую, – добавил он. – Мы В РУБАШКЕ РОДИЛИСЬ, раз еще живы. Это худшая ночь, что я провел в своей жизни.
Он указал в сторону суши, где прибой бился и пенился о камни.
– Хоть раз бы ветер изменил направление, – сказал он, – и нас бы закрутило так быстро, что я б и двигатель завести не успел. Сейчас бы уже ласты склеили.
Он все еще не отрывался от якорного каната. Я знал, что другой его конец был тщательно обвит вокруг камня глубоко под нами, и мы оба понимали, что от нас требуется. Не было возможности ни поднять его, ни сманеврировать лодкой, чтобы размотаться. Нам выпало либо перерубить канат, либо отправить кого-то с аквалангом, чтобы развязать узел.
Мы постояли на кормовом подзоре, всматриваясь в ледяную черную воду. Кандидатура Эккермана не рассматривалась, оставался Капитан Стив и я. Он ходил ночью, так что пришла моя очередь. Справедливо. Закон моря, истинный краеугольный камень жизни в стиле мачо.
Я застегнул куртку и открыл пиво.
– Сколько стоят якоря? – спросил я.
Он пожал плечами.
– Ну… с 27-метровой длиной каната при, скажем, шести долларах за метр…
Похоже, он скрупулезно складировал сумму в уме.
– Ага, – заключил он. – Четыреста где-то, может, четыреста пятьдесят.
– Почти даром, – обрадовался я, извлекая из футляра нож, – я выпишу чек.
Я свесился, чтобы взяться за канат, готовя наше освобождение. Ничто, кроме физического насилия не могло затащить меня в воду тем утром.
Капитан Стив остановил мою руку, прежде чем я успел резануть канат.
– Минутку, – сказал он. – Я не могу вернуться в порт без якоря – они насмешками меня из города выживут.
– Да пошли они все на хуй, – ответил я, – их бы сюда вчерашней ночью.
Стив надел баллоны с воздухом.
Он спускался за борт, а я провожал его взглядом.
Было 4 февраля, погожее, теплое утро. Туземцы бухты Килакекуа поднялись рано, узнав, что большие корабли отбывают.