По дороге им встретились еще две девушки. Заговорщицки ухмыльнувшись, они исчезли за темным порогом своих кают. Маргарет, правда, везде чудились призрачные контролеры. У нее горели уши, поскольку каждую секунду она была готова услышать: «Эй! Вы там! Какого черта вы делаете?!» Судя по серьезному лицу Фрэнсис, она чувствовала то же самое. Тем временем Джин уже дважды стошнило — слава богу, в офицерском гальюне, оказавшемся пустым в это время суток. Более того, давясь от смеха, она пыталась пересказать им историю, которую только что прочитала:
— Ужасно смешно. Всякий раз, как эта девица пыталась хоть что-то сделать… Хоть что-то. — Она вылупила на них глаза. — С нее слетала вся одежда.
— Уписаться можно! — пробормотала Маргарет.
Она была крепкой девушкой (настоящей «кобылой», как говаривали братья), но ребенок в животе, Джин, оказавшаяся страшно тяжелой, плюс жуткая качка — все это заставляло ее кряхтеть и потеть. Правда, основная масса тела Джин пришлась на Фрэнсис, которая, хватаясь за трубы и перила, с каменным лицом молча волокла ее по коридору.
— Чаще всего исподнее и кое-что другое. Но там были две картинки, где на ней вообще ничегошеньки не было. Ничегошеньки. И ей пришлось воспользоваться руками. — Джин неожиданно вырвалась из их цепких пальцев — она оказалась на удивление сильной для такой худышки — и прикрыла руками грудь и низ живота, на лице у нее словно было написано: «Ух ты!»
— Ну давай, Джин! — Маргарет осторожно заглянула за угол и увидела, что никаких морских пехотинцев под их дверью, к счастью, нет. — Пошевеливайся! Время поджимает!
Именно в этот момент из темноты вышла женщина.
— Ой, — выдохнула Фрэнсис.
Маргарет почувствовала, что краснеет.
— Дамы, что происходит?
Женщина-офицер чуть ли не бегом направилась к ним, ее объемистая грудь показалась раньше всего остального. Рыжеволосая приземистая тетка из женской вспомогательной службы, она еще днем показывала им, как пройти в прачечную. Было нечто крайне неприятное в ее поспешности, словно она только того и ждала, чтобы поймать их на правонарушении.
— Что происходит? Разве вы не знаете, что невестам запрещено покидать каюты в это время суток?
Маргарет вдруг почувствовала, что у нее язык прилип к горлу.
— Наша подруга больна, — невозмутимо ответила Фрэнсис. — Ей срочно нужно было в туалет, и мы сомневались, что она справится без посторонней помощи.
И точно в подтверждение ее слов, палуба вдруг резко ушла из-под ног, отшвырнув их к стенке. Джин, упав на колени, выругалась и срыгнула.
— Морская болезнь?
— Ужасная, — поддакнула Маргарет, поднимая Джин.
— Ну, я не уверена…
— Я медсестра, — перебила ее Фрэнсис.
Надо же, и откуда что взялось?! — подумала Маргарет. Сколько властности в ее тоненьком, тихом голосе.
— И я решила, что будет гораздо гигиеничнее, если ее стошнит подальше от коек. Там у нас еще одна больная. — Фрэнсис показала на дверь.
Женщина строго посмотрела на Джин, которая стояла, бессильно опустив голову.
— А вы уверены, что это всего-навсего морская болезнь?
— О да, — ответила Фрэнсис. — Я ее осмотрела. В остальном с ней все в порядке.
Но выражение лица настырной тетки оставалось недоверчивым.
— Я уже сталкивалась с подобным, — заявила Фрэнсис. — Когда служила в плавучем госпитале «Ариадна». — Сделав ударение на слове «служила», она протянула руку: — Сестра Фрэнсис Маккензи.
Похоже, Фрэнсис удалось переиграть противницу, хотя женщину явно продолжало что-то тревожить — Маргарет это отлично видела, — причем не из-за того, что у нее не было уверенности в том, как на самом деле обстояло дело.
— Сделав ударение на слове «служила», она протянула руку: — Сестра Фрэнсис Маккензи.
Похоже, Фрэнсис удалось переиграть противницу, хотя женщину явно продолжало что-то тревожить — Маргарет это отлично видела, — причем не из-за того, что у нее не было уверенности в том, как на самом деле обстояло дело.
— Ну… Хорошо… — наконец процедила она. Не встретив ответного рукопожатия, рука Фрэнсис так и осталась висеть в воздухе. И по тому, с какой легкостью Фрэнсис опустила руку, Маргарет сделала вывод, что той, похоже, не привыкать. Значит, ей уже не раз приходилось сталкиваться с подобным обращением. — Ладно, дамы. Я попросила бы вас вернуться в свою каюту и без необходимости ее не покидать. Разве что в случае экстренной ситуации. Вы ведь в курсе, что мы сегодня остались без часовых, следовательно, необходимо соблюдать комендантский час.
— Уверена, что теперь все будет в порядке, — сказала Фрэнсис.
— Приказ есть приказ, вы должны знать.
— Да, мы знаем, — отозвалась Фрэнсис.
Маргарет собралась было открыть дверь, но Фрэнсис явно ждала, пока уйдет проверяющая.
Ну конечно, подумала Маргарет. Собака.
Женщина сдалась первой. Она направилась дальше, в сторону столовой, бросив на них настороженный взгляд через плечо.
Глава 9
Обходы всех открытых и галерейных палуб, а также орудийных башен проводились достаточно часто, а после наступления темноты через неравномерные промежутки времени. К 11 часам вечера все женщины должны были лежать в кроватях, и дежурная женщина-офицер проверяла, все ли из них на месте… Подобные меры, хоть и не идеальные, оказались оптимальными из всего, что удалось разработать. Они были направлены на то, чтобы сдерживать проявления неподобающего поведения и препятствовать переходу вечеринок с участием женщин на стадию логического завершения.
Капитан Джон Кэмпбелл Эннесли
Нил Маккарт. Авианосец «Викториес»
Седьмой день плавания
Звук сигнальной трубы, усиленный громкоговорителями, эхом разнесся по палубе B. Несколько мужчин, находившихся палубой ниже, поморщились, а один даже зажал уши руками. Их заторможенные, неловкие движения служили неопровержимым доказательством участия в восьми ночных вечеринках в узком кругу, по непроверенным данным проведенных в предыдущие дни. Примерно пятнадцать человек выстроились возле офиса командира корабля, одиннадцать из них ждали разбирательства по поводу изложенных в рапорте правонарушений, остальные — проступков, совершенных во время последней увольнительной на берег. В обычных условиях такие дисциплинарные мероприятия проводились через день-два после выхода корабля из порта, не позже, но — с учетом экстраординарного характера груза — необычно высокий уровень правонарушений свидетельствовал о том, что несение службы в штатном режиме на борту авианосца «Виктория» до какой-то степени еще не налажено.
Старшина корабельной полиции стоял перед одним из молодых матросов, которого с двух сторон поддерживали под руки два прыщавых приятеля. Толстым коротким пальцем старшина взял нарушителя порядка за подбородок и нахмурился, уловив явственный запах перегара.
— Уж не знаю, что бы сказала тебе твоя матушка, мой увядший цветочек, если бы увидела тебя в таком состоянии, но у меня есть неплохая идея. — Он повернулся к поддерживавшим его парням: — Это ваш кореш?
— Сэр.
— Как он сумел так набраться?
Парни, которые были примерно в той же кондиции, уставились себе под ноги:
— Не можем знать, сэр.
— Скотч со льдом, да? А не просто скотч?
— Не можем знать, сэр.
— «Не можем знать, сэр», — передразнил старшина, пригвоздив их хорошо отрепетированным гневным взглядом.