– На счастье? – спросил я. – Лучше оставь себе, а то вдруг твой самолет разобьется.
Джесси больше не улыбался.
– Такими вещами не шутят, – ответил он. – Это не просто побрякушки. Это настоящие амулеты. Я отдаю их тебе, чтобы ты смог оказать мне ту услугу, о которой я говорил.
Я думал, Джесси объяснит наконец, что от меня нужно, но вместо этого он принялся рассказывать об амулетах.
– В Ираке размещено четыреста сорок три тайских солдата, а оберегает их шесть тысяч амулетов.
– Ну, тогда я за них спокоен.
– Я серьезно, Том. Над подобными материями лучше не смеяться.
– А я и не смеюсь, – со смехом ответил я.
Джесси принялся указывать пальцем на разные амулеты. Под ногтем у него была грязь.
– Вот этот защитит твою ананасовую плантацию от насекомых. Этот убережет водяного буйвола от болезни, а этот поможет наладить отношения с тещей.
– Спасибо, – вставил я. – Очень полезный подарок.
– Этот обеспечит хороший улов, – продолжил он, пропустив мое замечание мимо ушей. Глаза у него возбужденно блестели. – О! Вот этот поможет сдать на права с первого раза. Классная вещь. А этот…
– Джесси…
– Что?
Он поднял взгляд от лежащей между нами цепочки и посмотрел на меня.
– Ты на полном серьезе пытаешься меня убедить, что они действуют?
– Качество гарантировано, – ответил Джесси. – В ином случае мы вернем вам деньги.
А потом он рассказал, чего от меня хочет, и я решил, что вреда от этих амулетов точно не будет.
Я сунул руку под холодную воду и не вынимал, пока она не начала неметь. Боль немного утихла, но кровь продолжала идти. Тогда я оторвал от рулона бумажное полотенце и плотно прижал его к ране между большим и указательным пальцем.
Тесс внимательно наблюдала за мной.
– Что у тебя с рукой? – спросила она.
– Напоролся на крючок, пока рыбачил с господином Ботеном.
В лицо жене я старался не смотреть. Она знала меня как облупленного и с одного взгляда могла определить, что я вру.
Кива сидела за кухонным столом вместе с Кай – старшей сестрой Чатри, которая приходила заниматься английским вместе с братом. Сейчас, правда, она была не на уроке. Моя дочь собрала волосы девочки в хвост и держала перед ней ручное зеркальце.
– Видишь? – сказала Кива. – Ты такая красивая и даже об этом не знаешь.
Кай вежливо улыбнулась.
Тесс по-прежнему смотрела на меня.
– Да все в порядке, – проговорил я и вышел из кухни.
Рори и Чатри сидели на полу гостиной и разглядывали картинку в какой-то книге.
– Видишь? – говорил мой сын. – Таиланд похож на голову животного.
Он медленно провел пальцем с юга на север, вдоль границ с Камбоджой и Лаосом.
– Смотри – это ухо. Большое ухо лопухом.
– Большое ухо лопухом, – со смехом повторил Чатри – ему нравилось, как звучат непонятные английские слова.
Мистер сновал туда-сюда между мальчиками, отчаянно виляя хвостом и пытаясь обратить на себя внимание. Рори подхватил его на руки, и песик тут же обслюнявил ему все лицо.
– А это… – палец Рори заскользил на юго-запад, вдоль границы с Бирмой, – …это голова.
Затем он провел длинную линию с севера на юг.
– А здесь, внизу, где мы живем, – хобот. Теперь видишь? – Рори закрыл книгу «Природный мир Таиланда. Справочник туриста» и улыбнулся своему новому другу. – Наша страна похожа на голову слона.
Теперь видишь? – Рори закрыл книгу «Природный мир Таиланда. Справочник туриста» и улыбнулся своему новому другу. – Наша страна похожа на голову слона.
Тесс стояла на пороге кухни. Она посмотрела на меня и улыбнулась. Мы оба думали об одном и том же.
«Наша страна». Еще несколько месяцев назад это прозвучало бы странно.
– Пойду в гараж, – с напускной небрежностью сказал я. – Надо осмотреть мотоцикл.
– Хорошо, – ответила ничего не подозревающая Тесс.
Я остановился перед закрытой дверью сарая и прислушался. В доме у соседей погас свет. Закрыв на ночь «Почти всемирно известный гриль-бар» и накормив подчиненных, Ботены сразу же отправлялись спать. На пляже Най-Янг все ложились рано, и сегодня я был этому рад.
Я открыл дверь и вошел.
На полу валялась груда одеял и полотенец, которые я нашел в квартире у Джесси, и когда дверь заскрипела, оттуда высунулась оскаленная морда гиббона.
Раньше я думал, что он улыбается, но теперь знал: обнаженные зубы – признак агрессии. Пока мы добирались до пляжа Най-Янг, мой новый приятель растянул рот в точно такой же зубастой улыбке, а потом отхватил у меня кусок руки. Но сделал он это без особого энтузиазма, и я почему-то не сомневался, что Трэвис – для меня он был теперь именно Трэвисом, а не просто безликим гиббоном – больше не станет на меня нападать. Он словно понимал, бедолага, что я – его последняя надежда.
Трэвис наполовину вылез из своего укрытия. С головы у него, словно шаль, свисало полотенце с надписью «Отель «Аманпури». Больше всего он напоминал инопланетянина из фильма Стивена Спилберга. Я медленно и осторожно снял с головы гиббона полотенце, чтобы лучше его рассмотреть, и он быстро обнюхал мою окровавленную руку.
– Интересно, кто же это сделал? – спросил я.
Трэвис отвел взгляд и снова посмотрел на меня. Кожа у него на морде была черная и жесткая. Глаза большие и идеально круглые. Глубокие, темные, бездонные. Никогда в жизни не видел таких выразительных, таких печальных глаз.
В них отражалось все – и то, что он пережил, когда его поймали, и то, что с ним делали на Бангла-роуд. Все это было в его глазах. Их взгляд говорил: «Мне жаль, мне очень жаль, но поправить ничего нельзя».
Однако я в это не верил.
Я собирался отпустить Трэвиса на волю – вернуть его в лес, где ему самое место.
Я подставил Трэвису ладони. Одним легким движением гиббон прыгнул ко мне на грудь и обвил меня своими длиннющими руками. Была в нем какая-то чуткость – нечто нетронутое, неиспорченное, неожесточенное. Я знал: он сделает мне больно, только если захочет сделать мне больно.
– Пошли, Трэвис, – сказал я.
Я вынес его из сарая, набросив ему на голову полотенце, и начал спускаться с холма. Потом оглянулся на дом, сошел с дороги и углубился в заросли деревьев.
Мало кто из приезжающих на Пхукет иностранцев подозревает, какой это зеленый остров, какие на нем буйные, густые леса. Я нес Трэвиса в темноту чащи, прочь от мерцающих внизу огней. Вскоре мы остановились – дальше идти было невозможно.
Мы ушли не так далеко от огней цивилизации, как мне бы хотелось, но деревья росли настолько густо, что без мачете здесь делать было нечего. Я снял с головы у Трэвиса полотенце, и мы посмотрели друг на друга.
– Пора прощаться, – объявил я и осторожно посадил гиббона на толстую ветку, перегородившую нам путь.
Он уставился на меня.
– Ну же, вперед!
И тут я услышал голос Рори.
– Что ты делаешь?! – кричал он, сбегая вниз по склону. Еще никогда я не видел сына в таком смятении. – Ты же его убьешь!
Он мчался, ломая кусты. По пятам за ним следовал Чатри.