Сейчас его тоже считают фаворитом. Право, не знаю, что посоветовать.
— Если позволите, сэр.
Я посмотрел на Дживза с любопытством. Впервые за всё время нашего знакомства я видел его в несколько возбуждённом состоянии.
— У тебя что-то на уме, Дживз?
— Да, сэр.
— Что-нибудь потрясающее?
— Точнее не скажешь, сэр. Я с уверенностью могу утверждать, что победитель на сто ярдов с гандикапом живёт в Твинг-холле, сэр. Это Гарольд, посыльный.
— Посыльный? Ты имеешь в виду коротконогого паренька с кучей пуговиц, который вечно мозолит всем глаза? Да ну, Дживз. Никто больше меня не уважает твоих познаний, но, разрази меня гром, я не понимаю, что ты нашёл в этом Гарольде. Круглый, как бочонок, и всё время дремлет, прислонившись к стене.
— Ему дают тридцать ярдов форы, сэр, а он без труда может выиграть на равных. Мальчик бежит быстрее ветра, сэр.
— Откуда ты знаешь?
Дживз кашлянул и посмотрел поверх моей головы отсутствующим взглядом.
— Я был удивлён не меньше вас, сэр, когда впервые понял, на что он способен. Однажды утром я погнался за ним с намерением надрать ему уши…
— Великий боже, Дживз! Ты?!
— Да, сэр. Мальчик дурно воспитан. Он сделал оскорбительное замечание, касающееся моего внешнего вида.
— Какое?
— Не помню, сэр, — с едва заметным недовольством в голосе ответил Дживз.
— Но оно было оскорбительным. Я решил научить его хорошим манерам, но он в мгновение ока скрылся от меня в парке.
— Но, Дживз, это сенсация! Хотя непонятно, почему в деревне неизвестно о его спринтерских талантах. Ведь играет же он с другими детьми?
— Нет, сэр. Являясь посыльным его светлости, Гарольд не считает нужным общаться с деревенскими мальчишками.
— С малых лет стал снобом, что?
— Он прекрасно разбирается в классовом неравенстве, сэр.
— Но ты твёрдо уверен в его чудесных способностях? — спросил Бинго. — Я имею в виду, нам нет смысла на него ставить, если ты хоть немного сомневаешься.
— Проверку нетрудно организовать, сэр. Можно устроить испытание, о котором никто не будет знать.
— Честно говоря, мне тоже было бы спокойнее, если б я увидел его в деле,
— признался я.
— В таком случае, с вашего разрешения я возьму с туалетного столика шиллинг…
— Зачем?
— Я намерен подкупить мальчика, чтобы он пренебрежительно отозвался о косоглазии второго лакея его светлости, сэр. Чарлз очень чувствительно относится к своему физическому недостатку, а Гарольд боек на язык. Если вас не затруднит, сэр, через полчаса выглянуть из окна первого этажа у чёрного хода…
Я оделся с такой скоростью, что сам себе удивился. Как правило, я с большим уважением отношусь к церемонии одевания. Мне нравится медленно повязывать галстук и разглядывать складки на брюках; но в то утро я даже не помню, как на мне очутилась пиджачная пара. В результате мы с Бинго примчались к вышеупомянутому окну на четверть часа раньше срока.
Окно выходило в широкий мощёный дворик, который ярдов через двадцать заканчивался высокой стеной с аркой ворот, за которыми находилась асфальтовая дорога, упирающаяся на повороте — ярдов через тридцать — в густой кустарник. Я поставил себя на место Гарольда и стал думать, как бы я поступил, если б за мной погнался второй лакей. Выход был один — спрятаться в кустарнике; а это означало, что мальчику придётся пробежать пятьдесят ярдов. Прекрасное испытание. Если добрый старый Гарольд умудрится добраться туда раньше лакея, значит, ни один другой мальчик из церковного хора ему и в подмётки не годится. Я ждал, дрожа от возбуждения, и мне казалось, прошло несколько часов, когда неожиданно послышался какой-то шум и нечто круглое, голубое и сверкающее пуговицами вылетело из дверей чёрного хода и помчалось к воротам со скоростью курьерского поезда.
А примерно через две секунды в мощёный дворик выскочил лакей, сломя голову бросившийся в погоню.
Поверьте мне, у него не было шансов на успех. Ни одного. Задолго до того, как он преодолел половину дистанции, мальчишка начал кидаться в него камнями из-за кустов. Дрожь восторга пробрала меня до костей, и когда, возвратясь к себе в комнату, я встретил на лестнице Дживза, то чуть не пожал ему руку от избытка чувств.
— Дживз, — сказал я, — двух мнений быть не может! Продай мою последнюю рубашку и все деньги поставь на этого ребёнка!
— Слушаюсь, сэр, — сказал Дживз.
* * *
Когда соревнования происходят в деревне, ты, к сожалению, не можешь сыграть крупно, потому что это мгновенно вызовет всеобщую панику. Пройдоха Стегглз был далеко не глуп, и если б я сделал ту ставку, которую хотел, он мгновенно учуял бы неладное. Тем не менее мне удалось всучить ему кругленькую сумму от каждого из членов синдиката, хотя он на мгновение и задумался, прежде чем взять деньги. Я слышал, что на следующий день он наводил о Гарольде справки в деревне, но так как никто не мог сказать ему ничего определённого, он, видимо, пришёл к выводу, что я решил рискнуть, полагаясь на гандикап в тридцать ярдов. Мнение общественности разделилось между Джимми Гудом, получившим десять ярдов при ставках семь к одному, и Александром Бартлеттом с пятью ярдами при ставках одиннадцать к четырём. Вилли Чамберса, стартующего без форы, предлагали два к одному, но желающих поставить на него не нашлось.
Мы, естественно, приняли все необходимые меры предосторожности, и после того, как внесли деньги при ставках сто к двенадцати, занялись тренировкой Гарольда. Задача оказалась не из лёгких, зато теперь я понял, почему все скаковые тренеры — угрюмые, молчаливые люди со следами страданий на лице. За этим ребёнком нужен был глаз да глаз. Ему бесполезно было говорить о чести, славе и о том, как будет гордиться его мама, когда он напишет ей, что выиграл самый настоящий кубок: как только шалопай узнал, что ему придётся тренироваться, бросить есть сладкое и отказаться от сигарет, он взбунтовался, и нам пришлось неусыпно за ним следить, чтобы поддерживать его форму. Камнем преткновения явился для нас его образ жизни. С тренировками всё было в порядке; мы договорились, что второй лакей будет гоняться за ним каждое утро. Но стоило дворецкому отвернуться, мальчишка стрелой мчался на кухню или в курительную комнату, и с этим мы ничего не могли поделать. Нам оставалось лишь надеяться, что в день соревнований его выручит природный талант.
А затем однажды вечером Бинго вернулся после игры в гольф и сообщил нам тревожную весть. У малыша вошло в привычку брать с собой Гарольда в качестве мальчика, подносящего клюшки и мячи. Мы не возражали, считая, что ребёнку не мешает скинуть лишний вес.
Сначала Бинго, олух царя небесного, рассказал нам о том, что произошло, как о забавном случае.
— Видели бы вы, — произнёс он, расплываясь до ушей, — физиономию Стегглза сегодня днём!
— Физиономию Стегглза? Что ты имеешь в виду?
— Я чуть не лопнул от смеха. У него нижняя челюсть отвалилась, когда он увидел, как Гарольд стартует.
У меня возникло страшное предчувствие неотвратимой беды.
— Великий боже! Ты позволил Гарольду бежать на глазах у Стегглза?
Теперь нижняя челюсть отвалилась у Бинго.
— Об этом я как-то не подумал, — угрюмо признался он. — Но я ни в чём не виноват. Закончив партию, мы со Стегглзом решили освежиться в буфете, а когда вернулись на поле, мальчишка бил клюшкой Стегглза по камням вместо мячей. Увидев нас, он бросил клюшку и в несколько секунд скрылся за горизонтом. Стегглз был потрясён до глубины души. И, должен признаться, я тоже такого не ожидал. Паренёк превзошёл самого себя.