Исабелла кивнула.
– Мне всегда было любопытно, на что ты тратила эти деньги.
– На покупку книг в «Семпере и сыновья».
– Если бы я знал…
– Если я вам мешаю, то уйду.
– Ты мне не мешаешь. Хочешь что-нибудь заказать?
Девушка покачала головой.
– Сеньор Семпере говорит, что у тебя есть талант.
Исабелла пожала плечами и одарила меня иронической улыбкой.
– Как правило, чем талантливее человек, тем сильнее он сомневается в своей одаренности, – заметил я, – и наоборот.
– Тогда я, должно быть, исключение, – отозвалась Исабелла.
– Добро пожаловать в нашу тесную компанию. Итак, что я могу для тебя сделать?
Исабелла набрала побольше воздуха в легкие.
– Сеньор Семпере сказал, что вы не откажетесь прочесть какую-нибудь из моих вещей, высказать свое мнение и дать совет.
Не отвечая, я несколько мгновений пристально смотрел ей в глаза. Она выдержала мой взгляд не мигая.
– И все?
– Нет.
– Так я и думал. И каков же пункт второй?
Исабелла не раздумывала ни секунды.
– Если вам понравится работа и вы решите, будто у меня есть способности, я хотела бы попросить вас, чтобы вы позволили стать вашей помощницей.
– Почему ты вдруг вообразила, что мне нужна помощница?
– Я могла бы приводить в порядок ваши черновики, перепечатывать их на машинке, исправлять ошибки и недочеты…
– Ошибки и недочеты?
– Я вовсе не намекаю, что вы делаете ошибки…
– А тогда на что ты намекаешь?
– Ни на что. Но четыре глаза надежнее, чем два. И, кроме того, я могла бы заниматься корреспонденцией, отвечать на письма и помогать вам в поисках справочного материала. А еще я хорошо готовлю и умею…
– Ты просишь у меня место помощницы или кухарки?
– Я прошу дать мне шанс.
Исабелла потупилась. Я не смог сдержать улыбки. Помимо воли это забавное создание вызывало чувство симпатии.
– Давай поступим так. Принеси лучшие двадцать страниц из всего, что ты написала. Выбери вещь, которая, по твоему мнению, наиболее ярко отражает твое мастерство. И ни страницей больше, все равно я не буду это даже смотреть. Я внимательно прочитаю двадцать страниц, а потом мы поговорим.
Она просияла, и на миг печать суровости и напряжения, лежавшая на лице, изгладилась.
– Вы не пожалеете, – пообещала девушка.
Она встала и возбужденно посмотрела на меня.
– Можно, я принесу работу вам домой?
– Брось в почтовый ящик. Это все?
Она закивала и сделала несколько мелких неуверенных шажков назад. Она уже была готова повернуться и убежать, когда я окликнул ее:
– Исабелла?
Она глянула вопросительно, и в глазах плескалось беспокойство.
– Почему ты выбрала меня? – спросил я. – Только не говори, что я твой любимый автор и прочую хвалебную чепуху, которой Семпере посоветовал тебе улестить меня. Если ты так сделаешь, то мы разговаривали с тобой сегодня в первый и в последний раз.
Исабелла колебалась всего мгновение. А потом посмотрела открытым взглядом и выпалила:
– Вы единственный писатель, которого я знаю.
Она смущенно улыбнулась и поспешила прочь со своей тетрадкой, неуверенной поступью и искренностью. Я видел, как она свернула за угол с улицы Миральерс и исчезла за собором.
5
Я вернулся домой примерно через час. Девушка ждала, сидя на ступенях у портала с пакетом в руках. Видимо, она вооружилась рассказом. Заметив меня, она встала и принужденно улыбнулась.
Заметив меня, она встала и принужденно улыбнулась.
– Я говорил, чтобы ты бросила в почтовый ящик, – сказал я.
Исабелла кивнула и пожала плечами.
– В знак признательности я принесла немного кофе из магазина родителей. Колумбийского. Наивысшего качества. Кофе не пролезал в ящик, поэтому я решила, что лучше вас дождаться.
Подобное объяснение могло прийти в голову только начинающему романисту. Я со вздохом открыл дверь.
– Пойдем в дом.
Я поднялся по лестнице, Исабелла следовала за мной, отставая на пару ступеней, как комнатная собачка.
– Вы всегда завтракаете так долго? Это не мое дело, конечно, но так как я прождала вас три четверти часа, то начала волноваться, например, не подавились ли вы чем-нибудь, ведь я только что познакомилась с живым писателем, а с моим везением я бы не удивилась, если бы ему попала маслина не в то горло, и тогда конец моей литературной карьере, – на едином дыхании выпалила девушка.
Я остановился посередине лестницы и воззрился на нее с самым грозным выражением лица, какое сумел изобразить.
– Исабелла, чтобы мы поладили, необходимо установить ряд правил. Правило первое: вопросы задаю я, а ты на них только отвечаешь. Когда у меня нет вопросов, ты со своей стороны не выдаешь ни ответов, ни спонтанных тирад. Правило второе: я завтракаю, обедаю или витаю в облаках столько, сколько мне заблагорассудится, и эта тема не подлежит обсуждению.
– Я не хотела вас обидеть. Я понимаю, что правильное пищеварение способствует вдохновению.
– Правило третье: до полудня никаких саркастических замечаний. Договорились?
– Да, сеньор Мартин.
– Правило четвертое: ты не называешь меня «сеньор Мартин» даже в день моих похорон. Я тебе, конечно, кажусь ископаемым, но сам лично считаю, что еще молод. Более того, так и есть, точка.
– Как мне вас называть?
– По имени – Давид.
Девушка кивнула. Я открыл входную дверь и жестом пригласил ее войти. Исабелла замешкалась на миг, затем решительно шагнула в прихожую.
– Мне кажется, вы выглядите довольно молодо для своего возраста, Давид.
Я ошеломленно уставился на нее.
– А сколько, по-твоему, мне лет?
Исабелла оценивающе оглядела меня с ног до головы.
– Где-то около тридцати? Но вы их неплохо прожили, правда?
– Сделай одолжение, замолчи и свари кофейник бурды, которую ты принесла.
– Где кухня?
– Поищи.
Замечательный колумбийский кофе мы вкушали вместе, сидя в галерее. Исабелла держала кружку и искоса наблюдала за мной, пока я читал ее рассказ, который она принесла. Каждый раз, перевернув страницу, я поднимал голову и встречал ее взгляд, исполненный ожидания.
– Если ты будешь таращиться на меня, как сова, мы далеко не уедем.
– А что, по-вашему, я должна делать?
– Разве ты не рвалась мне помогать? Помогай. Допустим, найди то, что требуется убрать, и убери.
Исабелла оглянулась по сторонам:
– Тут все вверх дном.
– Лови момент.
Исабелла кивнула и отправилась на битву с хаосом и беспорядком, царившими в моем жилище, с решимостью полководца. Я прислушался к шагам, удалявшимся по коридору, и продолжил чтение. В рассказе, который она мне дала, почти отсутствовала сюжетная линия. С изысканной простотой, в точно подобранных выражениях она описывала чувства, мысли и разочарования девушки, запертой в холодной мансарде в квартале Рибера, откуда она наблюдала за городом и людьми, сновавшими по тесным и темным переулкам. Образы и печальная музыка ее прозы выдавали одиночество на грани отчаяния. Девушка, героиня рассказа, часами блуждала в мире своих грез и временами вставала перед зеркалом и резала руки и бедра осколком стекла, оставляя шрамы подобно тем, что угадывались под обшлагами рукавов Исабеллы.