Обещаю. А пока ему лучше немного поспать.
Алиса неохотно последовала за мной в гостиную, где Майя играла с Оми в «шашки», крепко прижимая к себе кота Хазрата.
— Ну что, теперь джиддо уже получше? — спросила она, задрав мордашку нам навстречу. — Мемти говорит, что джиддо слишком устал и не может со мной играть, а Оми всегда жульничает.
— Ничуть я не жульничаю, — возразила Оми. — Я очень старая, а значит, непогрешимая. — И она улыбнулась мне своей беззубой, словно смятой улыбкой. — Как там старик? Он с тобой поговорил?
— Немного.
— Это хорошо. Тебе следует еще его навестить. И принеси ему какую-нибудь свою шоколадку.
— Конечно, принесу, — кивнула я.
— Только особенно не откладывай.
Мы отправились домой — разумеется, под дождем, — и я спросила:
— Алиса, а что такое istikhaara?
Ее, похоже, удивил мой вопрос.
— Ну, это такой способ попросить у Аллаха совета и наставлений. Сперва мы молимся, потом ложимся спать, и во сне нам может явиться ответ на нашу мольбу. Только получается это далеко не всегда. Да сны зачастую и понять-то нелегко.
Как и карты, подумала я. Их лики — точно сосуды, в которых плотными слоями лежат различные значения. «Держитесь подальше от воды», — сказал старый Маджуби. Ну да, притча о быке и скорпионе…
Но почему старику снилась именно я? Какого совета у Бога он искал? А может, он всего лишь пытался предупредить меня, чтобы я держалась подальше от Инес Беншарки? Если это так, то он, пожалуй, запоздал со своим советом. Что, если этот скорпион уже успел меня ужалить?
— Алиса, почему ты тогда прыгнула в реку? — напрямик спросила я. — Из-за Люка Клермона?
Она вскинула на меня удивленные глаза:
— Из-за Люка?
Я улыбнулась.
— Дуа мне говорила, что вы с ним переписывались по Интернету, но ты постоянно боялась, что кто-нибудь в семье об этом узнает…
Алиса продолжала изумленно смотреть на меня, и в глазах ее отражалось полное непонимание:
— Из-за Люка?!
— Я знаю, что раньше вы часто вместе играли в футбол на площади. На мой взгляд, это абсолютно нормально. Да и твои родители раньше относились к этому совершенно иначе. И все в Маро тогда было иным. Но Люка я знаю достаточно давно. Характер у него независимый. Если он действительно тебя любит, то его не остановят никакие внутрисемейные разногласия; он воспротивится даже воле родителей, если они вздумают ему ее навязывать. Ты же не пожелала мириться с волей своей семьи. В общем, я думаю, все будет хорошо. Обещаю. А если и ты его любишь, разве может это кончиться плохо?
Я ожидала совсем иного проявления чувств. Думала, она заплачет или, может, наоборот, вздохнет с облегчением. Однако во взгляде ее по-прежнему читалось полное непонимание, а на лице отражалось не больше эмоций, чем на поверхности только что испеченного каравая хлеба. А потом Алиса вдруг рассмеялась — только смех был какой-то невеселый, нервный и звенел в воздухе, точно заряды шрапнели.
— Так вот что вы, оказывается, подумали! — еле сумела вымолвить она. — Значит, вы считаете, что я влюблена в Люка Клермона?
— А разве нет? — растерянно спросила я.
Она снова засмеялась и не ответила.
— Но тогда в кого, Алиса? — снова спросила я. — И почему это считается грехом?
— А я-то думала, вы способны проникнуть в суть вещей! — с презрением бросила она, и меня резануло, до какой степени она в это мгновение показалась мне похожей на Инес. В плотно обхватывающем голову хиджабе она казалась значительно старше своих семнадцати лет; ей можно было бы дать лет тридцать, а то и больше.
В плотно обхватывающем голову хиджабе она казалась значительно старше своих семнадцати лет; ей можно было бы дать лет тридцать, а то и больше. — Я думала, вы не такая, как все. А на самом деле вы тоже ничего не понимаете. Да и никто здесь ничего не понимает!..
И Алиса вдруг заплакала — навзрыд, хватая ртом воздух; этот лающий плач был странно похож на ее только что отзвучавший нервный смех. Я хотела ее обнять, но она меня оттолкнула.
— Ну что ты, Алиса, что ты? — Я снова попыталась ее обнять, и на этот раз она не стала вырываться, но застыла в моих объятьях, как мертвая. — Прошу тебя, расскажи мне все, попробуй объяснить, что с тобой приключилось. Я, разумеется, далеко не все понимаю, но и судить тебя ни в коем случае не стану. Уж это-то я могу тебе пообещать.
Алиса довольно долго молчала, и я решила, что она мне так и не ответит. Мы стояли с ней, обнявшись, под проливным дождем и слушали шум стремительного потока Танн и вой ветра, упорно срывавшего листья с деревьев. Потом Алиса шевельнулась, глубоко вздохнула и, посмотрев мне прямо в глаза, промолвила:
— В одном вы правы: я действительно влюблена. Но не в Люка.
— А в кого?
Она вздохнула.
— А вы разве еще не догадались? Мне казалось, что вы давно уже это поняли. Ведь вы же его видели! Все здесь просто с ума по нему сходят. Соня, моя мать, Захра, Инес… — Она горько улыбнулась. — Я влюблена в Карима Беншарки.
Глава третья
Среда, 25 августа
И она рассказала мне все. Говорила она яростными короткими фразами. Мы уселись с ней под деревьями в конце бульвара Маро, и она выдала мне настоящую исповедь.
— Он был так хорош собой, — рассказывала Алиса, — что все сразу в него влюбились. Хотя сперва, когда он еще только приехал, боялись, что он окажется слишком ученым, а может, и занудой. Наш отец очень много о нем рассказывал, но в его рассказах Карим представал каким-то уж очень правильным и скучным. Но стоило ему здесь появиться, и все девушки разом стали кокетничать, всячески стараясь привлечь его внимание. В общем, вы же его видели, верно?
Глаза как дикий мед, голос как шелк…
— О да, я его видела.
— Ну вот, — Алиса пожала плечами. — Моя сестра просто с ума по нему сходила. А ведь такие скандалы родителям устраивала, пока с ним не познакомилась! Твердила, что замуж не хочет, что они не имеют права ее принуждать. Даже из дому хотела сбежать. А потом увидела его — и все. С тех пор она только о нем и говорила. А все наши бывшие подружки — Айша Бузана, Джалила Эль Марди, Рана Джаннат — тут же сами принялись строить Кариму глазки и сплетничать у Сони за спиной; твердили, что она недостаточно серьезна, что она не настоящая мусульманка. Они доказывали это тем, что мы с ней когда-то играли с мальчишками в футбол на деревенской площади. Из-за подобных сплетен мать страшно нервничала — представляете, какой был бы скандал, если бы Кариму все это стало известно! Но ему, похоже, на слухи было наплевать. Он со всеми тут же подружился. Помог Саиду привести в порядок спортзал, и все молодые мужчины сразу начали туда ходить. Теперь этот зал у них вроде мужского клуба; они там с друзьями встречаются. Но потом приехала она…
— Инес, — уточнила я.
Алиса кивнула.
— Значит, она приехала не вместе с Каримом?
Алиса покачала головой.
— Нет, она приехала вроде бы специально на свадьбу. Как его единственная родственница. И он так ее любит, так о ней заботится… — Она с отвращением фыркнула. — Все время ходит только в никабе. Даже дома! Даже в присутствии моего отца. Притворяется страшно добродетельной, а в глазах у нее одна злоба! Это-то вы, наверно, заметили?
Когда-то я бы, наверное, сказала, что не верю в зло.