Дежурный ему ответил, что пожалуйста, начальник лично вас, вероятно, примет, а что касается вот этого господина, то он обвиняется в угоне машины, к начальнику ему идти незачем, а нужно его допросить и составить на него соответствующий протокол. Нет, твердо и спокойно сказал мокрец, ничего этого не будет, ни на какие вопросы господину Баневу отвечать не придется и никаких протоколов господин Банев подписывать не станет, к чему имеются обстоятельства, касающиеся только господина полицмейстера». Дежурный, которому было безразлично, пожал плечами и отправился доложить. Пока он докладывал, появился шоферишка в замасленном комбинезоне, который ничего не знал, и был сильно поддавши, так что сразу принялся кричать о справедливости, невиновности и прочих страшных вещах. Мокрец осторожно взял у него накладную, которой тот размахивал, примостился на барьере и подписал ее по всей форме. Шофер от изумления замолчал и тут Виктора и мокреца пригласили к начальству.
Полицмейстер встретил их сурово. На мокреца он глядел с неудовольствием, а на Виктора избегал смотреть вовсе.
-Что вам угодно? - спросил он.
-Разрешите присесть? - осведомился мокрец.
-Да, прошу, - вынужденно сказал полицмейстер после небольшой паузы.
Все сели.
-Господин полицмейстер, - произнес мокрец. - Я уполномочен выразить вам протест против вторичного незаконного задержания грузов, адресованных лепрозорию.
-Да, я слышал об этом, - сказал полицмейстер. - Водитель был пьян, мы вынуждены были его задержать. Думаю, что в ближайшие дни все разъяснится.
-Вы задержали не водителя, а груз, - возразил мокрец. - Однако, это не столь существенно. Благодаря любезности господина Банева груз был доставлен лишь с небольшим опозданием, и вы должны быть признательны присутствующему здесь господину Баневу, ибо существенное опоздание груза по вашей, господин полицмейстер, вине, могло бы послужить для вас источником крупных неприятностей.
-Это забавно, - сказал полицмейстер. - Я не понимаю, и не желаю понимать, о чем идет речь, потому что как должностное лицо я не потерплю угроз. Что же касается господина Банева, то на этот счет существует уголовное законодательство, где такие случаи предусмотрены… - Он явно отказывался смотреть на Виктора.
-Я вижу, вы действительно не понимаете своего положения, - сказал мокрец. - Но я уполномочен довести до вашего сведения, что в случае нового задержания наших грузов вы будете иметь дело с генералом Пфердом.
Наступило молчание. Виктор не знал, кто такой генерал Пферд, но зато полицмейстеру это имя было явно знакомо.
-По-моему, это угроза, - сказал он неуверенно.
-Да, - согласился мокрец. - Причем угроза более чем реальная.
Полицмейстер порывисто поднялся. Виктор с мокрецом тоже.
-Я приму к сведению все, что услышал сегодня, - объявил полицмейстер. - Ваш тон, сударь, оставляет желать лучшего, однако я обещаю лицам, уполномочившим вас, что разберусь и, коль скоро обнаружатся виновные, накажу их. Это в полной мере касается и господина Банева.
-Господин Банев, - сказал мокрец. - Если у вас будут неприятности с полицией по поводу этого инцидента, немедленно сообщите господину Голему… До свидания, - сказал он полицмейстеру.
-Всего хорошего, - ответствовал тот.
8
В восемь вечера Виктор спустился в ресторан и направился было к своему столику, где уже сидела обычная компания, когда его окликнул Тэдди.
-Здорово, Тэдди, - сказал Виктор, привалившись к стойке. - Как дела?
-Тут он вспомнил. - А! Счет… Сколько я вчера?
-Счет - ладно, - проворчал Тэдди. Не так уж много - разбил зеркало и своротил рукомойник. А вот полицмейстера ты помнишь?
-А что такое? - удивился Виктор.
-Я так и знал, что ты не помнишь, - сказал Тэдди. - Глаза у тебя были, брат, что у вареного порося. Ничего не соображал… Так вот, ты, - он уставил Виктору в грудь указательный палец, - запер его, беднягу, в сортирной кабинке, припер дверцу метлой и не выпускал. А мы-то не знали, кто там, он только что приехал, мы думали, Квадрига. Ну, думаем, ладно, пусть посидит… А потом ты его оттуда вытащил, стал кричать: ах, бедный, весь испачкался! И совать его головой в рукомойник. Рукомойник своротил, и мы еще тебя, брат, оттащили.
-Серьезно? - сказал Виктор. - Ну и ну. То-то он сегодня на меня весь день волком смотрит.
Тэдди сочувственно покивал.
-Да, черт возьми, неудобно, - проговорил Виктор. - Извиниться надо бы… Как же он мне позволил? Ведь крепкий еще мужчина…
-Я боюсь, не пришлось бы тебе худо, - сказал Тэдди. - Сегодня утром тут уже ходил легавый, снимал показания… Шестьдесят третья статья тебе обеспечена - оскорбительные действия при отягчающих обстоятельствах. А может и того хуже. Террористический акт. Понимаешь, чем пахнет? Я бы на твоем месте… - Тэдди помотал головой.
-Что? - спросил Виктор.
-Говорят, сегодня к тебе бургомистр приходил, - сказал Тэдди.
-Да.
-Ну и что же он?
-Да, чепуха. Хочет, чтобы я статью написал. Против мокрецов.
-Ага! - сказал Тэдди и оживился. - Ну, тогда и в самом деле чепуха. Напиши ты ему эту статью, и все в порядке. Если бургомистр будет доволен, полицмейстер и пикнуть не посмеет, можешь его тогда каждый день в унитаз заталкивать. Он у бургомистра вот где… - Тэдди показал громадный костлявый кулак. - Так что все в порядке. Давай я тебе по этому поводу налью за счет заведения. Очищенной?
-Можно и очищенной, - сказал Виктор задумчиво.
Визит бургомистра представился ему в совсем новом свете. Вот как они меня, подумал Виктор. Да-а… Либо убирайся, либо делай, что велят, либо мы тебя окрутим. Между прочим, убраться тоже будет нелегко. Террористический акт, разыщут. Экий ты, братец, алкоголик, смотреть противно. И ведь не кого-нибудь, а полицмейстера. Честно говоря, задуманно и выполнено неплохо. Он не помнил ничего, кроме кафельного пола, залитого водой, но очень хорошо представлял себе эту сцену. Да, Виктор Банев, порося ты мое вареное, оппозиционно-кухонный, и даже не кухонный, прибанный, любимец господина Президента… Да, видно пришла и тебе пора продаваться. Роц-Тусов, человек опытный, по этому поводу говорит: продаваться надо легко и дорого - чем честнее твое перо, тем дороже оно обходится власти имущим, так что и продаваясь ты наносишь ущерб противнику, и надо стараться, чтобы ущерб этот был максимальным. Виктор опрокинул рюмку очищенной, не испытав при этом никакого удовольствия.
-Ладно, Тэдди, - сказал он. - Спасибо. Давай счет. Много получилось?
-Твой карман выдержит, - ухмыльнулся Тэдди. Он достал из кассы листок бумаги. - Следует с тебя: за зеркало туалетное - семьдесят семь, за рукомойник фарфоровый большой - шестьдесят четыре, всего, сам понимаешь, сто сорок один.