Хорошо служить на флоте. Ни-когда не останешься голодным, и условия хорошие. Когда я училась в школе, война во Вьетнаме была в самом разгаре, в то время стыдно было даже признаться, что в семье есть военный, – все в мире меняется.
Я неопределенно кивнул.
– Кстати, раз уж разговор зашел о военных моряках, то мой бывший супруг тоже служил на флоте, в военно-морской авиации, был пилотом реактивного самолета. Слыхали о «United Airline?»
– Да.
– Он демобилизовался из военно-морского флота и пошел туда летчиком. Я в то время бы-ла стюардессой, вот мы и подружились, потом поженились, это было в тысяча девятьсот семьде-сят… в каком же это было году? Короче, примерно шесть лет назад. Обыкновенная история.
– Вот как?
– Ага. У бортпроводниц график работы беспорядочный, вот и сходимся с коллегами. К то-му же нервы в нашей работе нужны немного другие, чем у обычных людей. Так что, когда я вы-шла замуж и ушла с работы, он нашел себе другую стюардессу. Такое тоже часто случается. Бе-гают от стюардессы к стюардессе.
– А сейчас вы где живете? – сменил я тему разговора.
– В Лос-Анджелесе, – ответила она. – Вы бывали в Лос-Анджелесе?
– No – нет, – сказал я.
– Я родилась в Лос-Анджелесе. Потом отца перевели в Солт-Лейк-Сити. Вы бывали в Солт-Лейк-Сити?
– No – нет, – сказал я.
– И не стоит. Закончила школу, поступила в университет во Флориде, закончила университет, уехала в Нью-Йорк, вышла замуж – переехала в Сан-Франциско, развелась – уехала обратно в Лос-Анджелес. В итоге вернулась к тому, с чего начала, – покачала она головой.
Странно, я никогда еще не видел таких толстых стюардесс. Видел стюардесс с телами хо-роших борцов, стюардесс с толстыми руками и усиками, но жирная стюардесса – это совсем другое. Хотя, возможно, «United Airline» на это плевать. А может, в то время она была гораздо стройнее. Я представил ее стройной – она была бы довольно привлекательной женщиной. На-верно, выйдя замуж и спустившись на землю, она резко, словно воздушный шар, начала увели-чиваться в размерах. Ее белые руки и ноги тяжело раздувались, словно гиперболические образы в примитивизме.
На минуту я задумался, каково быть таким полным. Но из-за жары думать было практиче-ски невозможно. Не всякий климат на земном шаре пригоден для раздумий.
– Вы где остановились? – спросила она у меня.
Я объяснил, указав на наш отель.
– Один приехали?
– Нет, – покачал я головой, – с женой.
Она с улыбкой склонила голову:
– Медовый месяц?
– Мы женаты шесть лет, – ответил я.
– Хм, – протянула она, – а выглядите моложе.
Почему-то я почувствовал неловкость и, сменив позу, снова взглянул на пляж. Красная стойка спасателя по-прежнему пустовала. Народу купается мало, и молодой парень-спасатель скучает и постоянно куда-то исчезает. Когда он уходит, на его месте появляется табличка: «Спа-сатель отсутствует. Плавайте под личную ответственность». Спасателем тут – дочерна загоре-лый молчаливый парень. В первый день на пляже я спросил у него:
– Здесь есть акулы?
Некоторое время он молча смотрел на меня, затем развел руки в стороны сантиметров на восемьдесят, что, видимо, означало: «Если и есть, то только вот такие».
Я успокоился и плавал в одиночестве.
Матери с сыном на коляске все еще не было видно. На их обычной скамейке читал газету старик в белой рубашке с короткими рукавами. Американцы все еще играли в волейбол. У кромки воды дети строили замки из песка и обливали друг друга. Волны в том месте мелко пе-нились и разбивались.
Наконец со стороны моря показались два оливково-зеленых вертолета. Словно гонцы с важной вестью в греческих трагедиях, они с торжественным рычанием пролетели у нас над го-ловами и скрылись в глубине острова.
Наконец со стороны моря показались два оливково-зеленых вертолета. Словно гонцы с важной вестью в греческих трагедиях, они с торжественным рычанием пролетели у нас над го-ловами и скрылись в глубине острова. Мы молча проводили взглядами громадные машины.
– Наверное, с неба мы кажемся им очень счастливыми, – промолвила она, – мирные, счаст-ливые, беззаботные… Такие… как в семейном альбоме, вам не кажется?
– Пожалуй, – ответил я.
Улучив момент, я простился с ней и, прыгнув в море, доплыл до берега. Пока плыл, думал только о пиве, ожидавшем меня в переносном холодильнике. Когда по пути я остановился и ог-лянулся на буй, она помахала мне рукой. Я тоже приподнял руку. Издали она напоминала дель-фина. Казалось, вот-вот вырастут жабры и она вернется в морскую пучину.
В комнате я немного вздремнул, в шесть часов, как обычно, поужинал в ресторане, матери с сыном все не было. Вернувшись из столовой, я обнаружил, что дверь их номера вопреки обык-новению плотно закрыта. Сквозь маленькое непрозрачное дверное окошко из комнаты проби-вался свет, но я не мог с уверенностью утверждать, что там все еще живут мать с сыном.
– Они что, уже уехали? – спросил я у жены.
– Даже не знаю. Я не заметила, – ответила она безо всякого интереса, сворачивая платья и укладывая их в чемодан. – Что-то случилось?
– Да нет, в общем-то. Просто немного странно, что они не появились сегодня на берегу.
– Наверное, уехали. Они ведь, кажется, здесь давно.
– Да, – ответил я.
– Все рано или поздно разъезжаются. Такая жизнь не будет длиться бесконечно.
– Это верно, – сказал я.
Она закрыла крышку чемодана и поставила его к двери. Чемодан был похож на чью-то ти-хо сгорбившуюся тень. Вот и наш отпуск подошел к концу.
Проснувшись, я взглянул на дорожный будильник. Зеленые люминесцентные стрелки по-казывали 1.20. Меня разбудило необычайно сильное сердцебиение. Словно кто-то тряс мое тело. Взглянув в область сердца, я даже в темноте увидел, как мелко трясется грудная мышца. Такое со мной было впервые. Я всегда отличался здоровым сердцем, и пульс мой гораздо реже, чем у других. Я люблю спорт и никогда не болею. Так что о приступе не могло быть и речи.
Я опустился на прикроватный коврик, скрестил ноги, выпрямил спину, глубоко вдохнул, выдохнул. Расслабил плечи, напряг область пупка – специальная растяжка для расслабления мышц. Сделав упражнение несколько раз, я почувствовал, как сердцебиение понемногу ослабе-вает и наконец возвращается к обычному вялому волнообразному ритму, который незаметен, если только специально не вслушиваться.
«Перекупался, наверное, – подумал я, – да еще жара, усталость, вот организм и поволно-вался чуть-чуть».
Я облокотился на стену, вытянул ноги, медленно подвигал руками и ногами в разные сто-роны. Все в порядке. Сердечный ритм полностью восстановился.
Между тем, сидя на коврике в гостиничном номере, я не мог не задуматься о том, что мо-лодость моя прошла и я вступил в фазу физиологического отлива. Да, я все еще молод, но это уже не та ничем не омраченная молодость. Буквально несколько недель назад мне сказал об этом дантист:
– Впредь зубы будут только стираться, шататься и выпадать. Помните, все, что вы можете сделать, это лишь немного замедлить процесс. Предотвратить его вы не в силах. Только замед-лить!
В белом лунном свете жена крепко спала. Я снял промокшую от пота пижаму, переоделся в свежие шорты и футболку. Затем, захватив со стола карманную бутылочку «Wild Turkey», тихо, чтобы не разбудить жену, открыл дверь и вышел на улицу.
Ночной воздух был свеж, а от земли, словно дымка, поднимался запах прелых листьев. Ка-залось, я стою на дне огромной пещеры. Лунный свет окрасил лепестки, листья и газон в совер-шенно иные, чем днем, цвета.