– Так много?
– Еще бы! По одной смете шестьдесят.
Мне стало его жаль.
– А затем еще эта плита в кухне, – продолжал Гаррис. – Считается, что все несчастья в до-ме за последние два года происходили из-за этой плиты.
– Я знаю, с кухонными печами всегда история. У нас на каждой квартире, со времени свадьбы, дело с ними идет все хуже и хуже. А нынешняя наша плита отличается просто редким ехидством: каждый раз, когда приходят гости, она устраивает забастовку.
– Зато у нас теперь будет отличная плита, – без всякого воодушевления в голосе заметил Гаррис. – Клара решила сэкономить на том, чтобы сделать обе работы одновременно. Мне дума-ется, если женщина захочет купить бриллиантовую тиару, то она будет убеждена, что избегает расходов на шляпку.
– А сколько будет стоить плита? – спросил я. Меня этот вопрос заинтересовал.
– Не знаю. Вероятно, еще двадцать фунтов. И затем рояль. Ты мог когда-нибудь отличить звук одного рояля от другого?
– Одни будто бы погромче, – отвечал я, – но к этой разнице легко привыкнуть.
– В нашем рояле, оказывается, совсем плохи дисканты. Кстати, ты понимаешь, что это зна-чит?
– Это, кажется, такие пискливые ноты, – объяснил я. – Многие пьесы ими кончаются.
– Ну так вот: говорят, что на нашем рояле мало дискантов, надо больше! Я должен купить новый рояль, а этот поставить в детскую.
– А еще что? – спросил я.
– Больше, кажется, она ничего не смогла придумать.
– Когда вернешься домой, то увидишь, что уже придумала.
– Что такое?
– Дачу в Фолькстоне.
– Зачем ей дача в Фолькстоне?
– Чтобы провести там лето.
– Нет, она поедет с детьми к своим родным в Уэльс, нас приглашали.
– Может быть, она и поедет в Уэльс, но до Уэльса или после Уэльса она поедет еще в Фолькстон. Может быть, я ошибаюсь – и был бы очень рад за тебя, – но предчувствую, что гово-рю верно.
– Наша поездка обойдется в кругленькую сумму, – заметил Гаррис.
– Джордж преглупо выдумал.
– Да, не надо нам было его слушаться.
– Он всегда все портит.
– Ужасно глуп.
В эту секунду мы услышали голос Джорджа в прихожей: он спрашивал, нет ли писем.
– Лучше ему ничего не говорить, – предложил я, – уже слишком поздно.
– Конечно. Мне все равно пришлось бы теперь покупать рояль и устраивать ванную.
Джордж вошел очень веселый:
– Ну, как дела? Добились?
В его тоне была какая-то нотка, которая мне не понравилась, и я видел, что Гаррис ее тоже уловил.
– Чего добились? – спросил я.
– Как чего? Возможности выбраться на свободу!
Я почувствовал, что пора объяснить Джорджу положение вещей.
– В семейной жизни, – сказал я, – мужчина предлагает, а женщина подчиняется. Таков ее долг. Все религии этому учат.
Джордж сложил руки на груди и вперил взор в потолок.
– Конечно, мы иногда шутим на эту тему, – продолжал я, – но на деле всегда выходит по-нашему. Мы сказали Этельберте и Кларе, что едем, конечно, они опечалились и хотели ехать, с нами; потом просили нас остаться; но мы им объяснили свое желание – вот и все; не о чем было и толковать.
– Простите меня, – отвечал Джордж, – я не понял. Женатые люди рассказывают мне разные вещи, и я всему верю.
– Вот это-то и плохо. Когда хочешь узнать правду, приходи к нам, и мы тебе все расска-жем.
Джордж поблагодарил, и мы перешли к делу.
– Когда же мы отправимся? – спросил Джордж.
– По-моему, чем скорее, тем лучше. Гаррис, вероятно, боялся, как бы жена еще чего-нибудь не выдумала.
Отъезд мы назначили на среду.
– А какой мы выберем маршрут? – спросил Гаррис.
– Ведь вы, джентльмены, конечно, хотите воспользоваться путешествием и для умственно-го развития? – заметил Джордж.
– Ну, не много ль будет! Зачем же подавлять других своим интеллектом? – заметил я. – Хо-тя до некоторой степени, пожалуй, да, если только это не будет стоить больших трудов и издер-жек.
– Мы все устроим, – отвечал Джордж. – Мой план таков: поедем в Гамбург на пароходе, посмотрим Берлин и Дрезден, а оттуда – через Нюрнберг и Штутгарт – в Шварцвальд.
Гаррис забормотал что-то; оказалось, что ему вдруг захотелось в Месопотамию: «там, го-ворят, есть дивные местечки».
Но Джордж не согласился – это было совсем не по дороге, – и он уговорил нас ехать на Берлин и Дрезден.
– Конечно, Гаррис и я поедем, по обыкновению, на тандеме, а Джордж?
– Вовсе нет, – строго перебил Гаррис. – Ты с Джорджем на тандеме, а я отдельно.
– Я не отказываюсь от своей доли труда, – перебил я в свою очередь, – но не согласен та-щить Джорджа все время. Это надо разделить.
– Хорошо, – согласился Гаррис, – будем меняться, но с непременным условием, чтобы и Джордж работал!
– Чтобы что?.. – переспросил Джордж.
– Чтобы и ты работал! – строго повторил Гаррис, – и в особенности на подъемах.
– Господи помилуй! Неужели ты сам не чувствуешь никакой потребности в физической нагрузке?
Из-за тандема всегда выходят неприятности: человек, сидящий впереди, воображает, что он один жмет на педали и что тот, кто сидит за ним, просто катается; а человек, сидящий сзади, глубоко убежден, что передний пыхтит нарочно и ничего не делает. Эту проблему решить очень непросто. Когда осторожность подсказывает вам не убивать себя излишним усердием и справед-ливость шепчет на ухо: «Чего ради ты его везешь? Ведь это не кеб, и он не седок твой» – то де-лается как-то неловко при искреннем вопросе товарища: «Что там у тебя? Педаль отвалилась?»
Вскоре после своей женитьбы Гаррис однажды попал в весьма затруднительное положение именно из-за невозможности видеть, что делает человек, сидящий за вами на тандеме. Они с женой путешествовали таким образом по Голландии. Дороги были неровные, и велосипед сильно подбрасывало.
– Сиди крепко! – заметил Гаррис жене, не оборачиваясь.
Миссис Гаррис показалось, что он сказал: «Прыгай»! Почему ей показалось, что он сказал «Прыгай», когда он сказал «Сиди крепко» – это до сих пор не известно. Миссис Гаррис объясня-ет так:
– Если бы ты сказал: «Сиди крепко» – чего ради я бы спрыгнула?
А Гаррис объясняет:
– Если бы я хотел, чтобы ты прыгала, зачем бы я сказал: «Сиди крепко»?
Давнее происшествие все же оставило ядовитый осадок, и они до сих пор спорят по этому поводу.
Словом, миссис Гаррис спрыгнула с тандема в полном убеждении, что исполняет приказа-ние мужа, а Гаррис помчался вперед, усиленно работая педалями, будучи убежден, что жена си-дит у него за спиной. Сначала миссис Гаррис подумала, что ему пришло в голову похвастаться тем, как лихо он въедет на вершину холма один. Они были еще так молоды в те дни и нередко развлекали друг друга подобным образом. Она ожидала, что, покорив вершину, он спрыгнет с велосипеда, картинно облокотясь о руль примет непринужденную позу, и подождет ее. Но когда юная супруга увидела, что ее муж, домчавшись до гребня холма, перевалил через него и исчез по ту сторону, ею овладело сначала изумление, потом негодование и, наконец, ужас. Она взбежала наверх и стала громко звать Гарриса, но он даже ни разу не обернулся. На ее глазах он удалялся с быстротою ветра, пока не исчез в лесу, мили за полторы от холма.