Тобылибугры Стеньки Разина. "На них
СтепанТимофеич последний свой опочив держал, - говорили в народе, - он тут
последнимстаномстоял;акак его в плен взяли, любимого своего есаула с
братиейпослалселомпоблизости сесть; они сели, и вышла из вольной кости
нынешняякняжескаяЕсауловка!"ИльяТанцурприкрылглаза ладонью. Один
двугорбыйбугор,полосатый,какбухарскаятармалама, сидел, свесившись,
будтобородатыйстарикнадводою.Онпрозывался Емелькиными ушами, или
ушамиПугача.На них Пугач двух воеводских дозорщиков повесил. С той поры,
точнослушаячто,торчалиэтигорбы,Емелькиныуши.Аеще далее шли
отвесныеидикиеАвдулиныбугры,закоторымибылоселоАвдуловка,
происходившеетакжеоткаких-товольныхкостей, занесенных сюда первыми
украинскимиирусскимиколонизаторамиэтогокрая.Авеличавая,вечно
широкаяВолгаголубойпеленойомывала подошвы бугров, пугливо ласкаясь к
ними отражая в себе цвета их зеленых, желтых и багровых глин, белых песков
иразновидныххрящейислюд.Росасверкалапотравам. Дикие тюльпаны
желтымииалымиколокольчикамигляделиизрасселенскал,покрутым
косогорам.Яркийсинякибелыепушистыекосатикизаливаливеселыми
сплошнымиполосаминизменные равнинки. Звонкие вскрикивания пробуждающихся
птицстановилисьчащеигромче. Тихие прибрежные затоны и заливы Волги и
Лихогоещедремалисвоимиивами и камышами, окутанные туманами. А уже по
гладкойравниневодмимобугров,затонов,песчаныхроссыпейи степей
двигались,белеяпарусами,вечныекараваныСинегоморца, Волги, всякие
расшивы,беляны,мокшаны,коломенкиипростыерыбачьилодки. Над ними
мелькали,отражаясьв воде, белокрылые чайки. Сонные бакланы, бабы-птицы и
лебедивзлеталииз-подносовнаплывающихбарок.Отзывалисьзаволжские
озера,окрещенныетакженароднымиименами: журавлиные, лебяжьи, куличьи,
гусиные,утиныеи всякие. Заря занялась невиданная, роскошная. Закопошился
людвовсех концах. Двинулись стада овец по буграм, гурты рогатого скота и
табунылошадейналугахиравнинах, где сто лет назад кочевали по тихим
сыртамиулусамодни калмыки да татары. А по голубым прибрежьям и затонам
раздавалисьголосазнакомойтрудовой и исконной песни рабочего люда обоих
береговВолгииДона, песни, построившей по этим рекам все села и города,
заводыибарскиедома,церкви,монастыри,пристанииостроги, песни,
котораяначинаетсянетостоном,не то могучим вздохом: "Ох, дубинушка,
охни!"
ИльяТанцурвзглянулещераз назад к стороне Дона, откуда пришел, а
потом на Волгу.
-Прощай,батюшка, тихий Дон Иваныч! Здравствуй, матушка Волга! Пожил
явволюна Дону, в низовой степной Украине; поживу теперь и на Волге! Были
мыкогда-токазаками.
-Прощай,батюшка, тихий Дон Иваныч! Здравствуй, матушка Волга! Пожил
явволюна Дону, в низовой степной Украине; поживу теперь и на Волге! Были
мыкогда-токазаками... Чем-то теперь опять будем! Наши деды вышли сюда из
Запорожья,билисьтутс татарами, охраняли границы, селились вперемешку с
русскими;насподарилирусскомукнязю,вместесземлямии пожитками.
Подождем. Авось отдадут нам опять наше...
Ильяпосмотрелнасолнце,взглянулвлевонаЕсауловку,широко и
просторнораскинувшуюсяпототбокЛихого, впадающего в Волгу, и быстро
пошелкотцу.Селодавноуже дымилось низенькими трубами. Обе церкви на
двухегоконцах приветливо белели. Перейдя мост через Лихой, Илья поднялся
вновьнакрутойглинистыйберег,к которому к реке сходили крестьянские
огороды,ипошел к барскому двору, окружавшему высокий и обширный каменный
домвдваяруса,с крыльцами, колоннами, бельведером, шпилем для флага и
службами.Садшелзадомом,почтикасаясьстолетними дубами, липами и
пирамидальнымиисполинскимитополямиего островерхой, по плану Растрелли,
устроенной крыши.
II
Забытые музыканты
- Раненько ты, Илько, встал! Где был? - спросил отец.
- Не спалось; размяться ходил; на новом месте, знаете...
-Явотвсе твоей матери смеялся, что, смотри, опять Илько тягу дал.
Садись,пейчай.Вприкускуиливнакладкухочешь?Унаснастоящий
полурафинад. В городе берем... Пей!
-Нет,по-моему,Антоныч,тожелучше так, как Илько наш говорит! -
началаприказчицаИвановна,- в мужиках как-то проще жилося нам; я до сих
порвспоминаюнашухату,наш огород и сад на Окнине, за слободой, где мы
жили!
-Дуры вы бабы! Давай еще стакан! Много вы понимаете! Мы подначальными
быливсегда,такподначальнымии умрем. Не выдумаем мы ничего лучшего. У
баринанеслужить,семигривенсрубля не украсть, и жить не стоит. А,
Илько? Что скажешь?
Илья молчал.
-Право,РоманАнтоныч,ты Ильку позволил бы... Ты посмотри, Илько,
какиеунасчашки;воткакие писанки на них расписаны: тут птицы, а тут
цветы и слова... Прочитай мне...
-Ты,сынку, вчера матери говорил про Талаверку? Так Афанасий нашелся
в Ростове? Нынче утром мать мне все рассказала. Ты в дворовые не хочешь?
Илья вспыхнул.
-Ну,чтоже:дело,коли бродяга этот Талаверка в бегах зашиб себе
копейку.Данепрочнатолькожизнь его, и тебе с бродягами пора перестать
якшаться.Человекомстать, вон что! Я тебя человеком сделаю. У барина тебе
место выпрошу... Хочешь?
Подокномприказчицкойкомнатынадворепослышались голоса.