Том 1
Посвящаю"Семью Тибо" братской
памяти Пьера Маргаритиса, чья смерть
ввоенном госпитале 30 октября 1918
годауничтожиламогучеетворение,
вызревавшеев его мятежном и чистом
сердце.
Р.М.Г.
СЕРАЯ ТЕТРАДЬ
I
На углу улицы Вожирар, когда они уже огибали здания школы, г-н Тибо, на
протяжении всего пути не сказавший сыну ни слова, внезапно остановился:
- Ну, Антуан, на сей раз, на сей раз я сыт по горло!
Молодой человек ничего не ответил.
Школа оказалась закрытой. Было воскресенье, девять часов вечера. Сторож
приотворил окошко.
- Вы не знаете, где мой брат? - крикнул Антуан.
Тот вытаращил глаза.
Господин Тибо топнул ногой.
- Позовите аббата Бино.
Сторож отвел ихвприемную,вытащил изкармана витую свечку,зажег
люстру.
Прошло несколько минут.Г-нТибо безсил рухнул настул;онопять
пробормотал сквозь зубы:
- Ну, знаете ли, на сей раз!..
- Прошуизвинить,сударь,-сказалаббатБино,бесшумно входяв
комнату.Он был очень мал ростом,и, чтобы положить руку на плечо Антуану,
ему пришлось встать на цыпочки.
- Здравствуйте, юный доктор! Так что же случилось?
- Где мой брат?
- Жак?
- Он не вернулся сегодня домой!-воскликнул г-н Тибо,поднимаясь со
стула.
- Куда же он ушел? - спросил аббат без особого удивления.
- Да сюда, черт побери! Отбывать наказание!
Аббат заложил руки за пояс.
- Жака никто не наказывал.
- Как?
- Жак сегодня в школу не приходил.
Делозапутывалось.Антуан неспускал сосвященника глаз.Г-нТибо
передернул плечами иобратил к аббату одутловатое лицо с набрякшими,почти
никогда не поднимавшимися веками.
- Жаксказал намвчера,чтоего оставили начетыре часа без обеда.
Сегодня утромонушел,какобычно.Апотом,часовоколо одиннадцати,
вернулся,нозастал только кухарку,мывсе были вцеркви;сказал,что
завтракать не придет, потому что оставлен на восемь часов, а не на четыре.
- Чистейшая фантазия, - заявил аббат.
- Днем мне пришлось выйти из дома,чтобы отнести свою хронику в"Ревю
де Де Монд"{26},-продолжал г-н Тибо. - У редактора был прием, я вернулся
толькокобеду.Жакнепоявлялся.Половинадевятого-егонет.Я
забеспокоился, послал за Антуаном, вызвал его из больницы с дежурства. И вот
мы здесь.
Аббат задумчиво покусывал губы. Г-н Тибо приподнял веки и метнул острый
взгляд на аббата, потом на сына.
- Итак, Антуан?
- Что ж,отец,- сказал молодой человек, - если этот номер он задумал
заранее, значит, предположение о несчастном случае отпадает.
Поведение Антуана внушало спокойствие.Г-нТибо придвинул стул и сел;
его живой ум перебирал десятки вариантов,но заплывшее жиром лицо ничего не
выражало.
- Итак, - повторил он, - что же нам делать?
Антуан размышлял.
- Сегодня - ничего. Ждать.
Это было очевидно. Но невозможность покончить с неприятной историей тут
же,сразу,применив отцовскую власть,а также мысль о конгрессе моральных
наук,который открывался послезавтра вБрюсселе икуда онбылприглашен
возглавлять французскую секцию,вызвали у г-на Тибо приступ ярости, его лоб
побагровел. Он вскочил.
- Я подниму на ноги всю жандармерию,-крикнул он.-Или во Франции
больше нет полиции? Или у нас разучились разыскивать преступников?
Его сюртук болтался по обеим сторонам живота,складки на подбородке то
и дело ущемлялись углами воротничка,и он дергал головой, выбрасывая вперед
челюсть, точно конь, натягивающий поводья. "Ах, негодяй, - пронеслось у него
вмозгу.-Попасть быемуподпоезд!"Инакакой-томиг г-нуТибо
представилось,чтовсе улажено -выступление наконгрессе идаже,быть
может,избрание напост вице-президента...Нопочти втуже секунду он
увидел младшего сыналежащим наносилках,апотом вгробу,обрамленном
горящими свечами,увидел себя, сраженного горем отца, и всеобщее сочувствие
окружающих... Ему стало стыдно.
- Провести целую ночь в такой тревоге!-сказал он вслух.-Тяжело,
господин аббат, да, тяжело отцу переживать такие часы.
Он направился к дверям. Аббат выпростал из-за пояса руки.
- С вашего разрешения. - сказал он, потупясь.
Люстра освещала его лоб, наполовину прикрытый черной бахромкой волос, и
хитрое лицо,клином сбегавшее к подбородку.На щеках аббата проступили два
розовых пятна.
- Мысомневались,сообщать ливам об одном случае,сударь,который
произошел свашимсыном совсем недавно икоторый должно рассматривать как
весьма ивесьма прискорбный...Но в конце концов мы сочли,что в беседе с
вами могут выясниться важные подробности...Иесли выбудете так любезны,
сударь, уделить нам несколько минут...
Пикардийский акцент подчеркивал нерешительность аббата.Г-нТибо,не
отвечая, вернулся к своему стулу и грузно сел; веки его были опущены.
- В последние дни,сударь, - продолжал аббат, - мы уличили вашего сына
в проступках особого свойства... в проступках чрезвычайно тяжелых... Мы даже
пригрозили ему исключением.О,разумеется,лишь для острастки.Он вам об
этом рассказывал?
- Вы же знаете, какой он лицемер! Он, как всегда, промолчал!
- Невзирая на серьезные недостатки нашего дорогого мальчика, не следует
считать его испорченным существом,-уточнил аббат. - И мы думаем, что и в
последнем случаесогрешил онненамеренно,апослабости своей;здесь
следует усматривать дурное влияние опасного товарища,каких, увы, так много
в государственных лицеях.