- Мистер Макдермотт, - взволнованно сказал он, - мисс Фрэнсис просит вас срочно зайти в тысяча четыреста тридцать девятый, и, пожалуйста,
поскорей!
Минут за пятнадцать до этого, когда Питер Макдермотт, выйдя из лифта, направлялся к президентским апартаментам, посыльный с усмешечкой
спросил Кристину:
- Собираетесь стать детективом, мисс Фрзнсис?
- Если бы начальник охраны был на месте, - ответила Кристина, - мне не пришлось бы этим заниматься.
Посыльный Джимми Дакуорт, коренастый лысеющий человек, у которого был женатый сын, работавший в бухгалтерии "Сент-Грегори", презрительно
произнес:
- А, этот!
В этот момент лифт остановился на четырнадцатом этаже.
- Нам нужен тысяча четыреста тридцать девятый, Джимми, - сказала Кристина, и оба разом повернули направо. При этом у Кристины мелькнула
мысль, что, хотя каждый из них и хорошо знаком с "географией" отеля, изучали они ее по-разному: посыльный исходил его вдоль и поперек, много лет
сопровождая клиентов из вестибюля в номера; она же знала "Сент-Грегори" по планам каждого этажа, которые часто листала и которые запечатлелись в
ее памяти.
Если бы пять лет тому назад, подумала Кристина, в университете штата Висконсин кто-нибудь спросил, чем будет заниматься через несколько лет
Крис Фрэнсис, в то время двадцатилетняя способная студентка, увлекавшаяся иностранными языками, то даже человек с самой буйной фантазией не мог
бы представить себе ее работающей в отеле в Новом Орлеане. В ту пору она мало что знала об этом городе и еще меньше интересовалась им. В школе
она читала о том, как Луизиану откупили у Франции в начале девятнадцатого века и тогда же видела в театре "Трамвай "Желание" <пьеса известного
американского драматурга Теннесси Уильямса, написанная в 1947 г.>. Но когда она переехала на Юг, оказалось, что ее представления об этих местах
безнадежно устарели. Трамваи превратились в дизельные автобусы, а "Желанием" именовалась захолустная улица в восточной части города, куда
туристы редко наведывались.
Наверно, она потому и поселилась в Новом Орлеане, что почти ничего не знала о нем. После того, что произошло в Висконсине, подавленная, не
очень понимая, как жить дальше, она просто искала такое место, где бы ее никто не знал и она никого и ничего бы не знала. Знакомые вещи,
прикосновение к ним, самый их вид вызывали в ее душе одну только боль, такую всепоглощающую, что она не проходила ни днем ни ночью. Как ни
странно Кристина даже стыдилась этого, - она никогда не видела снов. Она только помнила в мельчайших деталях всю цепь событий того трагического
дня в аэропорту Мэдисона. Она приехала туда проводить родных, улетавших в Европу. Перед ее глазами, как сейчас, стояла мать, веселая,
возбужденная, с приколотой к костюму орхидеей, которую подруга прислала ей по почте с пожеланиями доброго пути; отец - благодушно настроенный и
довольный тем, что целый месяц всеми реальными и выдуманными недугами его пациентов будет заниматься кто-то другой. Он еще курил трубку и, когда
объявили посадку, выбил ее о свой каблук. Бэбс, старшая сестра Кристины, обняла ее, и даже Тони, который был на два года моложе и не переваривал
проявления на людях каких-либо чувств, милостиво разрешил ей поцеловать себя.
- До свидания, Сарделька! - прокричали ей Бэбс и Тони.
Кристина только улыбнулась этому дурацкому прозвищу, которым брат и сестра любовно наградили ее, потому что она была серединкой в сандвиче,
который они втроем составляли. Все, конечно, клятвенно обещали писать, хотя она должна была присоединиться к ним в Париже через две недели,
после сдачи экзаменов. Наконец мать крепко обняла ее и велела беречь себя. А несколько минут спустя огромный турбовинтовой лаинер вырулил на
взлетную полосу и с ревом величественно оторвался от земли, но не успел он взлететь, как накренился на крыло и штопором пошел вниз, - на миг все
застлало облако пыли, затем пламя, и, наконец, на земле осталась лишь куча обломков - остатки машины и останки человеческие.
Это случилось пять лет тому назад. Через две-три недели Кристина уехала из штата Висконсин и больше никогда туда не возвращалась.
Ее шаги и шаги посыльного заглушал ковер, устилавший пол в коридоре.
Джимми Дакуорт, шедший чуть впереди, заметил вслух:
- Номер тысяча четыреста тридцать девятый! Знаю! Там живет престарелый джентльмен - мистер Уэллс. Дня два назад мы переселили его из
угловой комнаты.
Впереди них в коридоре открылась дверь, и из комнаты вышел хорошо одетый мужчина лет сорока. Запирая за собою дверь и пряча ключ в карман,
он замешкался: Кристина явно заинтересовала его. Он уже собрался было с ней заговорить, но посыльный чуть заметно покачал головой. Кристина,
которая все это прекрасно заметила, решила, что ей, наверно, следует быть польщенной: ведь ее приняли за девицу, приходящую по вызову. А по
слухам, Херби Чэндлер поставлял отменных красоток.
Когда они прошли мимо искателя приключений, Кристина спросила:
- А почему мистера Уэллса перевели в другой номер?
- Я слышал, мисс, будто тот, кто раньше жил в тысяча четыреста тридцать девятом, устроил скандал. Вот и решили поменять их местами.
Да, теперь Кристина вспомнила, что и прежде были жалобы на эту комнату. Она была расположена рядом со служебным лифтом и к тому же под
полом там сходились все отопительные трубы отеля. В результате комната была шумная и невыносимо душная. В каждом отеле есть, по крайней мере,
одна такая комната, - иногда ее даже называют "веселой" и сдают лишь в тех случаях, когда свободных номеров нет.
- Но почему же мистера Уэллса из приличного номера переселили сюда?
Посыльный пожал плечами.
- Об этом лучше спросите портье.
- Но ведь у вас на этот счет наверняка есть своя версия! - настаивала Кристина.
- Видите ли, по-моему, его переселили потому, что он никогда ни на что не жалуется. Этот джентльмен уже много лет останавливается в нашем
отеле, и никто никогда не слышал от него ни единой жалобы. Так что, наверно, кое-кому захотелось поиздеваться над ним. - Джимми Дакуорт заметил,
как Кристина в гневе поджала губы, и, помолчав, продолжал:
- Я слышал, что в ресторане ему дали столик рядом с кухонной дверью, куда до него никто не хотел садиться. А ему это вроде бы даже все
равно.
Зато завтра кое-кому это будет совсем небезразлично, мрачно подумала Кристина. Уж она об этом позаботится. При одной мысли о том, что с их
постоянным клиентом, к тому же человеком тихим и скромным, так возмутительно обошлись, она почувствовала, как свирепеет. Ну и прекрасно.
В отеле знают ее крутой нрав.