..
-- Послушай, Артур, -- прервал седовласый, отнимая руку от
лица,--уменявдругзверскиразболелась голова. Черт ее
знает,счегоэто.Тыизвинишь,еслимысейчаскончим?
Потолкуемутром, ладно? -- Он слушал еще минуту, потом положил
трубку.
Женщина тотчас начала что-то говорить, но оннеответил.
Взялспепельницынедокуренную ею сигарету и поднес было к
губам, но уронил. Женщина хотела помочь емуотыскатьсигарету
--ещепрожжетчто-нибудь,-- но он сказал, чтобы она, ради
всего святого, сидела смирно, -- и она убрала руку.
Хорошо ловится рыбка-бананка
В гостинице жили девяносто семьнью-йоркцев,агентовпо
рекламе, и они так загрузили междугородный телефон, что молодой
женщинеиз507-гономерапришлосьждатьполдня,почти до
половины третьего, пока ее соединили. Но она не терялавремени
зря.Онапрочластатейкув женском журнальчике -- карманный
формат! -- под заглавием "Секс -- либо радость, либо -- ад!".
Она вывела пятнышко с юбки от бежевого костюма. Она переставила
пуговку на готовой блузке. Она выщипнула два волосика, выросшие
народинке.И когда телефонистка наконец позвонила, она, сидя
на диванчике у окна, уже кончала покрывать лагом ногти на левой
руке.
Но она была не из тех, кто бросаетделоиз-закакого-то
телефонного звонка. По ее виду можно было подумать, что телефон
так и звонил без перерыва с того дня, как она стала взрослой.
Телефонзвонил, а она наносила маленькой кисточкой лак на
ноготь мизинца, тщательно обводя лунку. Потом завинтилакрышку
на бутылочке с лаком и, встав, помахала в воздухе левой, еще не
просохшей рукой. Другой, уже просохшей, она взяла переполненную
пепельницусдиванчикаиперешла с ней к ночному столику --
телефонстоялтам.Севнакрайширокой,ужеоправленной
кровати,онапослепятогоилишестогосигналаподняла
телефонную трубку.
-- Алло,--сказалаона,держапоодальрастопыренные
пальчики левой руки и стараясь не касаться ими белого шелкового
халатика,--нанейбольше ничего, кроме туфель, не было --
кольца лежали в ванной.
-- Да Нью-Йорк, миссис Гласс, -- сказала телефонистка.
-- Хорошо, спасибо, -- сказала молодая женщина и поставила
пепельницу на ночной столик.
Послышался женский голос:
-- Мюриель? Это ты?
Молодая особа отвела трубку от уха:
-- Да, мама. Здравствуй, как вы все поживаете?
-- Безумно за тебя волнуюсь. Почему незвонила?Какты,
Мюриель?
--Я тебе пробовала звонить и вчера, и позавчера вечером.
Но телефон тут...
-- Ну, как ты, Мюриель?
Мюриель еще немного отодвинула трубку от уха:
-- Чудесно. Только жара ужасающая. Такой жарывоФлориде
не было уже...
-- Почему ты не звонила? Я волновалась, как.
..
-- Почему ты не звонила? Я волновалась, как...
--Мамочка,милая,не кричи на меня, я великолепно тебя
слышу. Я пыталась дозвониться два раза. И сразу после...
-- Я уже говорила папевчера,чтоты,наверно,будешь
вечеромзвонить.Нет, он все равно... Скажи, как ты, Мюриель?
Только правду!
-- Да все чудесно. Перестань спрашивать одно и то же...
-- Когда вы приехали?
-- Не помню. В среду утром, что ли.
-- Кто вел машину?
-- Он сам, -- ответила дочь. -- Только не ахай. Онправил
осторожно. Я просто удивилась.
--Онсамправил?Но,Мюриель,тымнедала честное
слово...
-- Мама, я же тебе сказала, -- перебила дочь, -- он правил
очень осторожно. Кстати, не больше пятидесяти в час, ни разу...
-- А оннефокусничал--ну,помнишь,кактогда,с
деревьями?
-- Мамочка, я же тебе говорю -- он правил очень осторожно.
Перестань,пожалуйста. Я его просила держаться посреди дороги,
и он послушался, он меня понял. Он даже старался не смотреть на
деревья, видно было, как он старается. Кстати, папаужеотдал
ту машину в ремонт?
-- Нет еще. Запросили четыреста долларов за одну только...
-- Но, мамочка, Симор обещал папе, что он сам заплатит. Не
понимаю, чего ты...
--Посмотрим,посмотрим.Акакон себя вел в машине и
вообще?
-- Хорошо! -- сказала дочь.
-- Он тебя не называл этой ужасной кличкой?..
-- Нет. Он меня зовет по-новому.
-- Как?
-- Да не все ли равно, мама!
-- Мюриель, мне необходимо знать. Папа говорил...
-- Ну ладно, ладно!Онменяназывает"Святойбродяжка
выпуска 1948 года", -- сказала дочка и засмеялась.
--Ничего тут нет смешного, Мюриель. Абсолютно не смешно.
Это ужасно. Нет, это просто очень грустно. Когда подумаешь, как
мы...
-- Мама, -- прервала ее дочь, -- погоди, послушай. Помнишь
ту книжку, он ее прислал мнеизГермании?Помнишь,какие-то
немецкие стихи? Куда я ее девала? Ломаю голову и не могу...
-- Она у тебя.
-- Ты уверена?
--Конечно. То есть она у меня. У Фредди в комнате. Ты ее
тут оставила, а места в шкафу... В чем дело? Она ему нужна?
-- Нет. Но онпронееспрашивалподорогесюда.Все
допытывался -- читала я ее или нет.
-- Но книга _н_е_м_е_ц_к_а_я!
--Да,мамочка.Аемувсеравно,--сказала дочь и
закинула ногунаногу.--Онговорит,чтостихинаписал
единственный великий поэт нашего века. Он сказал: надо было мне
хотябыдостатьперевод.Иливыучитьнемецкий--вот,
пожалуйста!
--Ужас.