--Этимнепоможешь.Серьезно.Ну,
послушай. От души тебе говорю. Будь умницей, разденься и ложись
в постель, ладно? И отдохни. Джоанна скорей всего черезминуту
явится.Тыже не хочешь, чтобы она застала тебя в таком виде,
верно?Ивместеснейскорейвсеговвалятсяэтичерти
Эленбогены. Ты же не хочешь, чтобы вся эта шатия застала тебя в
такомвиде,верно?-- Он помолчал, вслушиваясь. -- Артур! Ты
меня слышишь?
-- О господи, я тебе всю ночь спать не даю. Чтобыяни
делал, я...
--Тымневовсене мешаешь, -- сказал седовласый. -- И
нечего об этом думать. Я же тебе сказал,ятеперьсплючаса
четырев сутки. Но я бы очень хотел тебе помочь, дружище, если
только это в человеческих силах. -- Он помолчал. --Артур!Ты
слушаешь?
--Ага.Слушай.Вот что. Все равно я тебе спать не даю.
Можно я зайду к тебе и выпью стаканчик? Ты не против?
Седовласый выпрямился и свободной рукой взялся за голову.
-- Прямо сейчас? -- спросил он.
-- Ну да. То есть если ты не против. Я только наминутку.
Просто мне хочется пойти куда-то и сесть, и... не знаю. Можно?
--Да, отчего же. Но только, Артур, я думаю, не стоит, --
сказал седовласый и опустил руку. -- То есть я буду оченьрад,
если ты придешь, но, уверяю тебя, сейчас ты должен взять себя в
руки,иуспокоиться,и дождаться Джоанну. Уверяю тебя. Когда
она прискачет домой, ты должен быть на месте и ждать ее.Разве
я не прав?
-- Д-да. Не знаю. Честное слово, не знаю.
-- Зато я знаю, можешь мне поверить, -- сказал седовласый.
-- Слушай,почемубытебесейчаснелечьвпостель и не
отдохнуть, а потом, если хочешь, позвонимнеопять.Тоесть
еслитебезахочетсяпоговорить.И не волнуйся ты! Это самое
главное. Слышишь? Ну как, согласен?
-- Ладно.
Седовласый еще минуту прислушивался, потом опустилтрубку
на рычаг.
-- Что он сказал? -- тотчас спросила женщина.
Седовласыйвзялспепельницысигарету-- выбрал среди
окурков выкуренную наполовину. Затянулся, потом сказал:
-- Он хотел прийти сюда и выпить.
-- О боже! А ты что?
-- Ты же слышала, -- сказал седовласый, глядя наженщину.
--Ты сама слышала. Разве ты не слыхала, что я ему говорил? --
Он смял сигарету.
-- Тыбылизумителен.Простовеликолепен,--сказала
женщина,несводяснего глаз. -- Боже мой, я чувствую себя
ужасной дрянью.
-- Да-а, -- сказал седовласый. -- Положение не излегких.
Уж не знаю, насколько я был великолепен.
-- Нет-нет. Ты был изумителен, -- сказала женщина. -- А на
меня такая слабость нашла. Просто ужасная слабость. Посмотри на
меня.
Седовласый посмотрел.
-- Да, действительно, положение невозможное, -- сказал он.
-- То есть все это настолько неправдоподобно.
-- То есть все это настолько неправдоподобно...
--Прости,милый,однуминутку,--поспешносказала
женщина и перегнулась к нему. -- Мне показалось, ты горишь!--
Быстрыми, легкими движениями она что-то смахнула с его руки. --
Нет,ничего.Просто пепел. Но ты был великолепен. Боже мой, я
чувствую себя настоящей дрянью.
-- Да, положение тяжелое. Он, видно в скверном...
Зазвонил телефон.
-- А черт! -- выругался седовласый, но тотчас снял трубку.
-- Да?
-- Ли? Я тебя разбудил?
-- Нет, нет.
-- Слушай, я подумал, что тебе будет интересно. Сию минуту
ввалилась Джоанна.
-- Что? -- переспросил седовласый и левойрукойзаслонил
глаза, хотя лампа светила не в лицо ему, а в затылок.
--Ага. Вот только что ввалилась. Прошло, наверно, секунд
десять, как мы с тобой кончили разговаривать.Вотяирешил
тебепозвонить,пока она в уборной. Слушай, Ли, огромное тебе
спасибо. Я серьезно -- ты знаешь, о чем яговорю.Ятебяне
разбудил, нет?
--Нет, нет. Я как раз... нет, нет, -- сказал седовласый,
все еще заслоняя глаза рукой, и откашлялся.
-- Ну вот. Получилось, видно, так: Леона здоровонапилась
изакатилаистерику, и Боб упросил Джоанну поехать с ними еще
куда-нибудь выпить, пока все не утрясется. Я-то незнаю.Тебе
лучше знать. Все очень сложно. Ну и вот, она уже дома. Какая-то
мышинаявозня.Честноеслово, это все подлый Нью-Йорк. Я вот
чтодумаю:есливсеналадится,может,мыснимемдомик
где-нибудьвКоннектикуте. Не обязательно забираться уж очень
далеко, но куда-нибудь, где можно жить по-людски, чертвозьми.
Понимаешь,унее страсть -- цветы, кусты и всякое такое. Если
бы ей свой садик и все такое,она,верно,сумасойдетот
радости. Понимаешь? Ведь в Нью-Йорке все наши знакомые -- кроме
тебя,конечно,--простопсихи,понимаешь?Отэтогои
нормальный человек рано или позднопоневолеспятит.Тыменя
понимаешь?
Седовласый все не отвечал. Глаза его за щитком ладони были
закрыты.
--Словом,я хочу сегодня с нею об этом поговорить. Или,
может быть, завтра утром. Онавсеещенемножконевсебе.
Понимаешь,всущности, она ужасно славная девочка, и если нам
все-таки еще можно хоть как-то всеналадить,глупобудетне
попробовать. Да, кстати, я заодно попытаюсь уладить эту гнусную
историюсклопами.Яуж кое-что надумал. Ли, как по-твоему,
если мне прямо пойти к шефу и поговорить, могу я...
-- Извини, Артур, если ты не против, я бы...
-- Ты тольконедумай,янепотомутебезвоню,что
беспокоюсьиз-замоейдурацкойслужбы или что-нибудь в этом
роде. Ничего подобного. В сущности, меня это мало трогает, черт
подери. Просто я подумал, если бы удалось не слишком лезтьвон
из кожи и все-таки успокоить шефа, так дурак я буду.