- Во-первых,- сказал он,- не по душе мне эти выступления в духе Камиллы
[12].Инеперебивайменя,ясно?Язнаю, что ты расклеилась на вполне
законномосновании,ивсетакое.Янесчитаю,чтоты
п_р_и_т_в_о_р_я_е_ш_ь_с_я,- этогоянеговорил.Янедумаю,чтоэто
подсознательныепретензии на с_о_ч_у_в_с_т_в_и_е. Вообще ничего такого я не
думаю.Нояповторяю,что мне это не по душе. Это жестоко по отношению к
Б_е_с_с_и,жестоко по отношению к Л_е_с_у, и если до тебя это еще не дошло,
тооттебяначинает попахивать ханжеством. Во всем мире, черт побери, нет
такоймолитвы и такой религии, которая оправдала бы ханжество. Я не называю
т_е_б_я ханжой -
так что можешь сидеть спокойно,- но я утверждаю, что такие
истерики выглядят чертовски непривлекательно.
- Тывсесказал?-спросилаФрэнни.Онасидела, сильно наклонясь
вперед. Голос у нее снова стал дрожать.
- Нуладно,Фрэнни.Послушай.Тысамасогласилась меня выслушать.
Похоже, что самое плохое я уже сказал! Я просто стараюсь тебе сказать - нет,
не стараюсь, а г_о_в_о_р_ю тебе,- чтоэтонечестнопо отношению к Бесси и
Лесу, вот и все. Для них это ужасно - тысама понимаешь. Знаешь ли ты, черт
побери,чтоЛесужедо того дошел, что вчера вечером, перед тем как лечь
спать, собирался принести тебе м_а_н_д_а_р_и_н_ч_и_к? Господи! Даже Бесси не
выносит рассказов с мандаринчиками. И я тоже, видит бог. Если ты собираешься
и дальше пребывать в этом нервном шоке, то я бы хотел, черт возьми, чтобы ты
отправиласьобратно в колледж и проделывала это там. Там, где с тобой никто
нянчиться не будет. И где, видит бог, никому в голову не придет таскать тебе
мандарины.Игдеты не будешь держать свои ботинки в бельевом шкафу, черт
побери.
ТутФрэннина ощупь и совершенно беззвучно протянула руку к коробке с
"Клинексом", стоявшей на мраморном кофейном столике.
Зуирассеянносмотрел на давнишнее пятно на потолке, которое сам же и
посадил лет девятнадцать - двадцать назад из водяного пистолета.
- Ивторое,очемябеспокоюсь,-сказал он,- это тоже не очень-то
приятнаяштука.Яужекончаю,так что потерпи минутку, если можешь. Мне
к_а_т_е_г_о_р_и_ч_е_с_к_иненравитсяэтомелкоежитьишкоодетогово
власяницутайноговеликомученика,котороетывлачишьтам, в колледже,-
этакаяничтожнаябрюзгливая священная война, которую ты, как тебе кажется,
ведешьпротиввсехи вся. И не перебивай меня еще хоть секунду, я не хочу
сказатьничеготакого,чеготы ждешь. Насколько я понял, ты ополчилась в
основном на систему высшего образования. Погоди, не б_р_о_с_а_й_с_я на меня.
Мнепротивен этот ураганный обстрел. Я согласен с тобой на девяносто восемь
процентов. Но остальные два процента - вотчто пугает меня до полусмерти. У
меня в колледже был один профессор - всегоодин,приходитсястобой
согласиться,ноэтобылбольшой,большойчеловек,икнему все твои
разговорыпростонеотносятся.
Нет, он не был Э_п_и_к_т_е_т_о_м. Но он не
былниотпетымэгоистом,нифакультетским любимчиком. Это был великий и
скромный ученый. Более того, я уверен, что ни разу - ниваудитории,ни в
другом месте - янеслышалотнегони одного слова, которое не таило бы
капельку, а подчас и бездну мудрости. С ним-то что будет, когда ты поднимешь
свой бунт? Мне даже думать об этом невыносимо - бросим,кчерту, эту тему.
Те, о которых ты тут распространялась,- этосовсемдругое дело. Этот самый
профессорТаппер.Ите два болвана, о которых ты мне вчера рассказывала,-
Мэнлиусиещекто-то. Т_а_к_и_х у меня было хоть пруд пруди, как и у всех
нас,ияс_о_г_л_а_с_е_нстобой,чтоони не так уж безобидны. Честно
говоря,они смертельно опасны. Великий Боже. До чего бы они ни дотронулись,
все превращается в бессмысленную ученую чушь. Или - что еще хуже - в предмет
к_у_л_ь_т_а. Я считаю, что главным образом по их вине ежегодно в июне месяце
страну наводняют невежественные недоноски с дипломами.
Тут Зуи, не сводя глаз с потолка, скорчил гримасу и затряс головой.
- Номнене нравится - и Симору, и Бадди тоже, кстати, не понравилось
бы - то,как ты говоришь об этих людях. Видишь ли, ты презираешь не то, что
они олицетворяют, - тыихс_а_м_и_х презираешь. Какого черта ты переходишь
наличности?Ясерьезноговорю, Фрэнни. К примеру, когда ты говорила про
этогоТаппера,утебявглазах был такой кровожадный блеск, что запахло
убийством.Этаисторияпрото, как он перед лекцией идет в уборную и там
взбивает свою шевелюру. И прочее. Может, так он и делает,- судяпотвоим
рассказам,это в его духе. Я не говорю, что это не так. Но что бы он там ни
творил со своими волосами - н_ет_в_о_е э_т_о, б_р_а_т, д_е_л_о. Если бы ты
посмеиваласьнадего излюбленными ужимками, это бы еще ничего. Или если бы
тебебылочуть-чутьжалкоегозато,чтоему от неуверенности в себе
приходитсянаводить на себя этот жалкий лоск, черт его побери. Но когда т ы
мне об этом рассказываешь, - пойми,я не шучу - можно подумать, что эта его
чертова прическа - твойзаклятыйл_и_ч_н_ы_йвраг.Это
н_е_с_п_р_а_в_е_д_л_и_в_о - тысамазнаешь.Еслитывыходишьнабой с
Системой - давай стреляй, как положено милой, интеллигентной девушке, потому
чтоп_е_р_е_дт_о_б_о_йв_р_а_г,анепотому, что тебе не по нутру его
прическа или его треклятый галстук.
Примерно на минуту воцарилось молчание. Затем оно было нарушено: Фрэнни
высморкалась - отвсейдуши,длительно, как сморкаются больные, у которых
уже дня четыре как заложило нос.
- Точь-в-точькакмоячертоваязва. А знаешь, почему я ее подцепил?
Или, во всяком случае, в чем на девять десятых причина моей язвы? Потому что
янеправильнорассуждаю,япозволяюсебе вкладывать слишком много в мое
отношениек телевидению и ко всему прочему. Я делаю в точности то же, что и
ты, хотя мне в моем возрасте надо бы соображать, что к чему.
Зуизамолчал.