Она принесла с собой продолговатый
пакетикизбелой бумаги, перевязанный золотым шнурком. Судя по виду, в нем
могбытьпредметразмеромпримерно с большой бриллиант или с насадку для
крана.Прищурившись, миссис Гласс посмотрела на сверток и принялась дергать
за шнурок. Узел не поддавался, и она попыталась развязать его зубами.
На ней было ее обычное домашнее одеяние - тосамое,котороееесын
Бадди (который был писателем и, следовательно, как утверждает сам Кафка, н_е
о_ч_е_н_ьп_р_и_я_т_н_ы_мч_е_л_о_в_е_к_о_м)окрестил"униформой
провозвестницысмерти".Этоодеяниесостояловосновном из допотопного
японского кимоно темно-синего цвета. Днем она почти всегда расхаживала в нем
подому.Многочисленныескладкиоккультно-колдовскоговидаслужили
хранилищемдлямассымелочей,которые должны быть под рукой у страстного
курильщикаимонтера-самоучки;вдобавоксбоковбылинашитыдва
вместительныхкармана,вкоторыхобычнолежалидве-трипачки сигарет,
несколькоскладныхкартоноксоспичками,отвертка,молоток-гвоздодер,
охотничийнож,некогдапринадлежавшийкому-тоизеесыновей,пара
эмалированныхручекоткранов и еще целый набор шурупов, гвоздей, дверных
петель и шарикоподшипников,- ивсеэтосопровождалоприглушенным
позвяки-ваниемлюбоеперемещениемиссис Гласс по просторной квартире. Уже
летдесять,еслинебольше,обееедочерипостоянноибезуспешно
сговаривались выбросить одряхлевшее кимоно матери. (Ее замужняя дочь, Бу-Бу,
намекала,что,преждечемвынестиеговкорзинедля мусора, пожалуй,
придетсяоглушитьего каким-нибудь тупым орудием, чтобы избавить от лишних
мучений.) Но как бы экзотически ни выглядело это восточное облачение, оно ни
капелькинеискажалотоединственное,ошеломляющее впечатление, которое
миссисГлассвдомашнемвиде производила на зрителей определенного типа.
Глассыжиливстаром,нововсенестаромодном доме в районе Восточных
семидесятых,где, пожалуй, две трети обитательниц солидного возраста носили
меховыешубки,акогдаонивыходили из дому обычным солнечным утром, то
спустяполчасаихможно было почти наверняка встретить в лифте у "Лорда и
Тейлора","Сакса"или"БонуитаТеллера"... На этом типично манхэттенском
фонемиссисГласс(снепредвзятойточкизрения) бросалась в глаза, как
довольноприятноеисключение.Во-первых,можнобылоподумать,что она
никогдав жизни не выходит из дому, а уж если и в_ы_й_д_е_т, то на плечах у
неебудеттемнаяшальиотправитсяона в сторону О'Коннел-стрит, чтобы
потребоватьвыдачителаодногоизсвоихсыновей (наполовину ирландцев,
наполовинуевреев),которого в какой-то религиозной неразберихе только что
пристрелили Черно-Желтые [4].
Зуи вдруг подозрительно окликнул ее:
- М_а_м_а! Ради всего святого, что ты там делаешь?
МиссисГлассразвернулапакетивнимательночиталаинструкцию,
напечатанную мелкими буквами на коробочке с зубной пастой.
- Не распускай язык, пожалуйста,- рассеянно бросила она.
Затемонаподошлакаптечке,котораяпримостиласьнастененад
раковиной.Онаоткрылазеркальнуюдверцуи воззрилась на битком набитые
полки - точнее, пробежала по ним прищуренным взглядом заправского мастера по
возделыванию домашних аптечек. Перед ее взором предстала толпа, так сказать,
золотыхфармацевтическихнарциссов[5],вперемежкуснесколькими более
примитивнымипредметами.Наполкахнаходился йод, марганцовка, капсулы с
витаминами,зубнойэликсир, аспирин, Анацин, Буферин, Аргироль, Мастероль,
Экс-Лаке,магнезиевоемолоко,английскаясоль, аспергиум, две безопасные
бритвы, одна полуавтоматическая бритва, два тюбика крема для бритья, помятая
и чуть надорванная фотография толстого черно-белого кота, спящего на перилах
террасы, три расчески, две щетки для волос, бутылка репейного масла, бутылка
Фитчевскойжидкостиотперхоти,маленькаякоробочкабезнадписис
глицериновымисвечами, капли Викса от насморка, шампунь Викса, шесть кусков
туалетногомыла,корешкиоттрех билетов на мюзикл 1946 года ("Зови меня
Мистер"), тюбик депилатория, коробка с бумажными салфеточками "Клинекс", две
морскиераковины,целыйнаборстертыхотупотребления листов наждачной
бумаги,двебанкимоющейпасты,трипарыножниц,пилкадляногтей,
прозрачный голубой шарик (который назывался у игроков в "шарики", по крайней
мере в двадцатые годы, "чистюля" ), крем, стягивающий поры лица, пинцеты для
выщипывания бровей, золотые дамские часики в разобранном виде и без ремешка,
коробочкасоды,перстенекученицы школы-интерната с выщербленным ониксом,
бутылка "Стопетт" - и,хотите-верьте,хотите-нет, еще масса всякой
всячины.МиссисГласс быстро протянула руку вверх, достала что-то с нижней
полки и бросила в корзину для мусора; раздался приглушенный жестяной стук.
- Якладусюдадлятебяэтуновуюзубнуюпасту,на которой все
помешались,- объявилаона,необорачиваясьи кладя пасту на полку.- Пора
тебеброситьэтот дурацкий порошок. От него с твоих чудных зубов вся эмаль
слезет. У тебя такие чудные зубы! И не мешает тебе получше о них...
- Актоэтосказал?- Из-за занавески раздался сильный всплеск.- Кто,
черт возьми, сказал, что от него с моих чудных зубов вся эмаль слезет?
- Яс_к_а_з_а_л_а.-Миссис Гласс окинула свой сад последним оценивающим
взглядом.- Прошу тебя пользоваться пастой.
Онаподтолкнуласложеннымилопаточкой пальцами непочатую коробочку с
английскойсолью,чтобыта не нарушила равнение в рядах вечных обитателей
аптечного сада, и закрыла дверцу. Затем пустила холодную воду в раковину.
- Хотелабыязнать,ктоэтомоет руки и не споласкивает за собой
раковину,- сурово сказала она.