Раз вгляделся. Он рассмотрел полинявший рукав.
- Это не русский, - сказал он.
Фельдфебель Мюкке пошевелил пальцами ног в сапогах. Он терпетьнемог
ротного командира. Правда, он и сейчас стоял переднимрукипошвам-
дисциплина выше всяких личных чувств, - но чтобы выразить своепрезрение,
незаметно шевелил пальцами ног. "Дурак безмозглый, - думал он. - Трепло!"
- Прикажите вытащить его, - сказал Раз.
- Слушаюсь!
- Сейчас же пошлите туда людей. Зрелище не из приятных!
"Эх ты, тряпка, - думалМюкке.-Трусливыйпачкун!Зрелищенеиз
приятных! Будто нам впервой видеть мертвеца!"
- Это немецкий солдат, - добавил Раэ.
- Слушаюсь, господин лейтенант! Последние четыре дня мы находили только
русских.
- Прикажите вытащить его. Тогда увидим, кто он.
Раэ пошел к себе на квартиру. "Осел надутый, - думал Мюкке.-Унего
печь, у него теплый дом и Железный крест на шее. А у меня нет дажекреста
первой степени. Хотьяизаслужилегонеменьше,чемэтот-свой
иконостас".
- Зауэр! - крикнул он. - Иммерман! Сюда!Прихватителопаты!Ктотам
еще? Гребер! Гиршман! Бернинг! Штейнбреннер, примите командование!Видите
руку? Откопать и похоронить, если немец! Хотя пари держу,никакойонне
немец.
Подошел Штейнбреннер.
- Пари? - спросил он. У него был звонкий мальчишескийголос,которому
он безуспешно старался придать солидность. - На сколько?
Мюкке заколебался.
- На три рубля, - сказал он, подумав. - Три оккупационных рубля.
- Пять. Меньше чем на пять я не иду.
- Ладно, пять. Но только платить.
Штейнбреннер рассмеялся. Его зубы блеснули в лучах бледного солнца. Это
был девятнадцатилетний белокурый юноша с лицом готического ангела.
- Ну, конечно, платить! Как же иначе, Мюкке!
Мюкке недолюбливал Штейнбреннера, но боялся егоидержалснимухо
востро. Было известно, что тот нацист "на все двести".
- Ладно, ладно, -Мюккедостализкарманачерешневыйпортсигарс
выжженными на крышке цветами. - Сигарету?
- Ну что ж!
- А ведь фюрер некурит,Штейнбреннер,-какбымимоходомуронил
Иммерман.
- Заткнись!
- Сам заткнись!
- Ты, видно, тут зажрался! -Штейнбреннерпокосилсянанегосквозь
пушистые ресницы. - Уже позабыл кое-что, а?
Иммерман рассмеялся.
- Я не легко забываю. И мне понятно, на что ты намекаешь, Макс. Но и ты
не забудь, чтосказаля:фюрернекурит.Вотивсе.Здесьчетыре
свидетеля. А что фюрер не курит, это знает каждый.
- Хватит трепаться! - сказал Мюкке. - Начинайте копать. Приказротного
командира.
- Ну что же, пошли! - Штейнбреннер закурил сигарету,которуюемудал
Мюкке.
- С каких это пор в наряде курят? - спросил Иммерман.
- Мы не в наряде, - раздраженно отозвался Мюкке. - Довольно болтать,и
за дело! Гиршман, вы тоже.
- Довольно болтать,и
за дело! Гиршман, вы тоже. Идите откапывать русского.
- Это не русский, - сказал Гребер.
Только он и подтащил к убитому несколько досок и начал разгребатьснег
вокруг руки и плеч. Теперь стал отчетливо виден намокший мундир.
- Не русский? - Штейнбреннер быстро и уверенно, кактанцовщик,прошел
по шатающимся доскам и присел на корточкирядомсГребером.-Аведь
верно! Форма-то немецкая. - Он обернулся.-Мюкке!Этонерусский!Я
выиграл!
Тяжело ступая, подошел Мюкке. Он уставился в яму, куда медленно стекала
с краев вода.
- Не понимаю, - буркнул он. - Вот уж почти неделя как мы находимодних
русских. Видно, он из декабрьских, только провалился глубже.
- Может, и из октябрьских, - сказал Гребер. - Тогда нашполкпроходил
здесь.
- Ври больше! Из тех никто не мог остаться.
- Нет, мог. Унасбылтутночнойбой.Русскиеотступили,анам
приказали сразу же двигаться дальше.
- Верно, - подтвердил Зауэр.
- Ври больше! Наша тыловая служба наверняка подобрала и похоронила всех
убитых. Наверняка!
- Ну, поручиться трудно. В конце октябрявыпалглубокийснег.Амы
тогда еще продвигались очень быстро.
- Я это от тебя уже второйразслышу.-Штейнбреннерпосмотрелна
Гребера.
- Если нравится, можешьуслышатьивтретий.Мытогдаперешлив
контрнаступление и продвинулись больше чем на сто километров.
- А теперь мы отступаем, да?
- Теперь мы опять вернулись на то же место.
- Значит, отступаем? Да или нет?
Иммерман предостерегающе толкнул Гребера.
- А что? Может, мы идем вперед? - спросил Гребер.
- Мы сокращаем линию фронта, - сказал Иммерман инасмешливопосмотрел
на Штейнбреннера. - Вот уже целый год. Этостратегическаянеобходимость,
чтобы выиграть войну. Каждый знает.
- У него кольцо на пальце, - вдруг сказал Гиршман.
Он продолжал копать и выпростал вторую руку мертвеца. Мюкке нагнулся.
- Верно, - подтвердил он. - И даже золотое. Обручальное.
Все посмотрели на кольцо.
- Осторожнее, - шепнул Иммерман Греберу. - Этотмерзавецещенагадит
тебе с отпуском. Донесет, что ты паникер. Ему только того и нужно.
- Он просто задается. Смотри, сам неоплошай.Тыунегобольшена
примете, чем я.
- А плевать я на него хотел. Мне отпуска не дадут.
- На нем знаки нашего полка, - сказал Гиршман, расчищая снег руками.
- Значит,определеннонерусский,да?-Штейнбреннерсухмылкой
посмотрел на Мюкке.
- Нет, не русский, - сердито отозвался Мюкке.
- Пять рублей! Жаль, что не поспорили на десять. Выкладывай денежки!
- У меня нет с собой.
- А где же они? В государственном банке? Нечего, выкладывай!
Мюкке злобно посмотрел "на Штейнбреннера. Потом вытащилизнагрудного
кармана кошелек и отсчитал деньги.
- Сегодня мне до черта не везет!
Штейнбреннер спрятал деньги.