Это гарантировало от подслушивания. В пансионе фрау Залевски было много длинных любопытных ушей. Мне повезло. Патриция Хольман была дома.
- Давно уже вернулись с вашего таинственного свидания? - спросил я.
- Уже около часа.
- Жаль. Если бы я знал...
Она рассмеялась:
- Это ничего бы не изменило. Я уже в постели, и у меня снова немного поднялась температура. Очень хорошо, что я рано вернулась.
- Температура? Что с вами?
- Ничего особенного. А вы что еще делали сегодня вечером?
- Беседовал со своей хозяйкой о международном положении. А вы как? У вас всT в порядке?
- Надеюсь, всT будет в порядке.
В моем укрытии стало жарко, как в клетке с обезьянами. Поэтому всякий раз, когда говорила девушка, я приподнимал «занавес» и торопливо вдыхал
прохладный воздух; отвечая, я снова плотно прикрывал отдушину.
- Среди ваших знакомых нет никого по имени Роберт? - спросил я.
Она рассмеялась:
- Кажется, нет...
- Жаль. А то я с удовольствием послушал бы, как вы произносите это имя.
Может быть, попробуете всTтаки?
Она снова рассмеялась.
- Ну, просто шутки ради, - сказал я. - Например: «Роберт осTл».
- Роберт детеныш...
- У вас изумительное произношение, - сказал я. - А теперь давайте попробуем сказать «Робби». Итак: «Робби...»
- Робби пьяница... - медленно произнес далекий тихий голос. - А теперь мне надо спать. Я приняла снотворное, и голова гудит...
- Да... спокойной ночи... спите спокойно... Я повесил трубку и сбросил с себя одеяло и пальто. Затем я встал на ноги и тут же замер. Прямо
передо мной стоял, точно призрак, казначей в отставке, снимавший комнатку рядом с кухней.
Разозлившись, я пробормотал что-то. - Tсс! - прошипел он и оскалил зубы.
- Tсс! - ответил я ему, мысленно посылая его ко всем чертям.
Он поднял палец:
- Я вас не выдам. Политическое дело, верно?
- Что? - спросил я изумленно.
Он подмигнул мне:
- Не беспокойтесь. Я сам стою на крайних правых позициях. Тайный политический разговор, а? Я понял его.
- Высокополитический! - сказал я и тоже оскалил зубы.
Он кивнул и прошептал:
- Да здравствует его величество!
- Трижды виват! - ответил я. - А теперь вот что: вы случайно не знаете, кто изобрел телефон?
Он удивился вопросу и отрицательно покачал своим голым черепом.
- И я не знаю, - сказал я, - но, вероятно, это был замечательный парень...
IX
Воскресенье. День гонок. Всю последнюю неделю Кестер тренировался ежедневно. Вечерами мы принимались за «Карла» и до глубокой ночи копались в
нем, проверяя каждый винтик, тщательно смазывая и приводя в порядок всT. Мы сидели около склада запасных частей и ожидали Кестера,
отправившегося к месту старта.
Все были в сборе: Грау, Валентин, Ленц, Патриция Хольман, а главное Юпп - в комбинезоне и в гоночном шлеме с очками. Он весил меньше всех и
поэтому должен был сопровождать Кестера. Правда, у Ленца возникли сомнения. Он утверждал, что огромные, торчащие в стороны уши Юппа чрезмерно
повысят сопротивление воздуха, и тогда машина либо потеряет двадцать километров скорости, либо превратится в самолет.
- Откуда у вас, собственно, английское имя? - спросил Готтфрид Патрицию Хольман, сидевшую рядом с ним.
- Откуда у вас, собственно, английское имя? - спросил Готтфрид Патрицию Хольман, сидевшую рядом с ним.
- Моя мать была англичанка. Ее тоже звали Пат.
- Ну, Пат - это другое дело. Это гораздо легче произносится. - Он достал стакан и бутылку. - За крепкую дружбу, Пат. Меня зовут Готтфрид. Я с
удивлением посмотрел на него. Я всT еще не мог придумать, как мне ее называть, а он прямо средь бела дня так свободно шутит с ней. И Пат смеется
и называет его Готтфридом.
Но всT это не шло ни в какое сравнение с поведением Фердинанда Грау. Тот словно сошел с ума и не спускал глаз с Пат. Он декламировал звучные
стихи и заявил, что должен писать ее портрет. И действительно - он устроился на ящике и начал работать карандашом.
- Послушай, Фердинанд, старый сыч, - сказал я, отнимая у него альбом для зарисовок. - Не трогай ты живых людей. Хватит с тебя трупов. И
говори, пожалуйста, побольше на общие темы. К этой девушке я отношусь всерьез.
- А вы пропьете потом со мной остаток выручки, доставшейся мне от наследства моего трактирщика?
- Насчет всего остатка не знаю. Но частицу - наверняка, - сказал я.
- Ладно. Тогда я пожалею тебя, мой мальчик.
x x x
Треск моторов проносился над гоночной трассой, как пулеметный огонь. Пахло сгоревшим маслом, бензином и касторкой. Чудесный, возбуждающий
запах, чудесный и возбуждающий вихрь моторов.
По соседству, в хорошо оборудованных боксах, шумно возились механики. Мы были оснащены довольно скудно. Несколько инструментов, свечи
зажигания, два колеса с запасными баллонами, подаренные нам какой-то фабрикой, немного мелких запасных частей - вот и всT. Кестер представлял
самого себя, а не какой-нибудь автомобильный завод, и нам приходилось нести самим все расходы. Поэтому у нас и было только самое необходимое.
Пришел Отто в сопровождении Браумюллера, уже одетого для гонки.
- Ну, Отто, - сказал он, - если мои свечи выдержат сегодня, тебе крышка. Но они не выдержат.
- Посмотрим, - ответил Кестер.
Браумюллер погрозил «Карлу»:
- Берегись моего «Щелкунчика»!
Так называлась его новая, очень тяжелая машина. Ее считали фаворитом. - «Карл» задаст тебе перцу, Тео! - крикнул ему Ленц. Браумюллеру
захотелось ответить ему на старом, честном солдатском языке, но, увидев около нас Патрицию Хольман, он осекся. Выпучив глаза, он глупо
ухмыльнулся в пространство и отошел.
- Полный успех, - удовлетворенно сказал Ленц. На дороге раздался лай мотоциклов. Кестер начал готовиться. «Карл» был заявлен по классу
спортивных машин.
- Большой помощи мы тебе оказать не сможем, Отто, - сказал я, оглядев набор наших инструментов. Он махнул рукой:
- И не надо. Если «Карл» сломается, тут уж не поможет и целая авторемонтная мастерская.
- Выставлять тебе щиты, чтобы ты знал, на каком ты месте?
Кестер покачал головой:
- Будет дан общий старт. Сам увижу. Кроме того, Юпп будет следить за этим.
Юпп ревностно кивнул головой. Он дрожал от возбуждения и непрерывно пожирал шоколад. Но таким он был только сейчас, перед гонками.
Мы знали, что после стартового выстрела он станет спокоен, как черепаха.
- Ну, пошли! Ни пуха ни пера! Мы выкатили «Карла» вперед.
- Ты только не застрянь на старте, падаль моя любимая, - сказал Ленц, поглаживая радиатор. - Не разочаруй своего старого папашу, «Карл»!
«Карл» помчался.