Взыскание погибших
Из бездны взываю
[ова мертвых
Мать вернулась в свой дом. Она была в беженстве от немцев, но она нигде
не могла жить, кроме родного места, и вернулась домой.
Онадва разапрошлапромежуточными полями мимо немецкихукреплений,
потомучто фронт здесь был неровный, а она шла прямой ближнейдорогой. Она
неимела страха и не остерегалась никого, и врагиее не повредили. Она шла
по полям, тоскующая, простоволосая, со смутным, точно ослепшим, лицом.И ей
было все равно, что сейчас есть на свете и что совершается внем, и ничто в
мире немогло ее нипотревожить,ни обрадовать, потому что горееебыло
вечными печальнеутолимой- мать утратила мертвыми всех своих детей. Она
былатеперь столь слаба иравнодушна ковсемусвету,что шла подороге
подобноусохшейбылинке,несомой ветром, ивсе, что онавстретила, тоже
осталосьравнодушнымк ней.И ей стало ещеболее трудно,потому что она
почувствовала,что ейникто не нужен, и оназа то равно никому ненужна.
Этогодостаточно,чтобыумеретьчеловеку,ноона неумерла;ейбыло
необходимоувидетьсвой дом, где она жила жизнь,и место, гдевбитве и
казни скончались ее дети.
На своем путиона встречаланемцев,ноонинетронули этустарую
женщину; им было странно видеть столь горестную старуху, они ужаснулись вида
человечностина ее лице,иони оставили ее без внимания, чтобы она умерла
сама посебе. В жизни бывает этот смутныйотчужденный свет на лицах людей,
пугающийзверяи враждебного человека,итакихлюдей никомунепосильно
погубить, и к ним невозможно приблизиться. Зверь и человек охотнее сражаются
с подобными себе, но неподобных он оставляет в стороне, боясьиспугаться их
и быть побежденным неизвестной силой.
Пройдясквозь войну, старая мать вернуласьдомой. Но родное местоее
теперьбылопустым.Маленькийбедный домна одно семейство,обмазанный
глиной,выкрашенныйжелтой краской,с кирпичною печной трубой, похожей на
задумавшуюся головучеловека,давно погорелотнемецкогоогня и оставил
послесебяугли,ужепорастающиетравоймогильного погребения.Ивсе
соседние жилые места, весь этот старый город тоже умер, и стало всюду вокруг
светло игрустно,ивидно далекоокрест по умолкшей земле.Ещепройдет
немного времени, и место жизни людей зарастет свободнойтравой,его задуют
ветры, сровняют дождевые потоки, и тогда не останетсяследа человека, а все
мученье его существованьяна земленекомубудетпонять и унаследоватьв
добро ипоучение на будущее время, потомучто не станетв живых никого. И
матьвздохнулаот этойпоследнейсвоейдумыиотболивсердцеза
беспамятнуюпогибающуюжизнь.Носердцеее было добрым,иот любвик
погибшим оно захотело жить за всех умерших, чтобы исполнить их волю, которую
они унесли за собой в могилу.
Она села посреди остывшегопожарищаи сталаперебиратьрукамипрах
своего жилища. Она зналасвою долю,что ей пораумирать, нодушаеене
смирялась с этой долей, потому что еслиона умрет, то где сохранится память
о ее детях и кто их сбережет в своей любви, когда ее сердцетоже перестанет
дышать?
Матьтого не знала,и она думала одна. К ней подошла соседка, Евдокия
Петровна, молодаяженщина, миловидная и полная прежде, а теперь ослабевшая,
тихая иравнодушная; двоихмалолетнихдетей ееубилибомбой,когда она
уходила с ними из города,а муж пропал без вести на земляных работах, и она
вернуласьобратно, чтобысхоронитьдетейи дожить свое времяна мертвом
месте.
- Здравствуйте, Мария Васильевна, - произнесла Евдокия Петровна.
- Это ты, Дуня, - сказала ей Мария Васильевна. - Pдись со мной, давай с
тобой разговор разговаривать. Поищи у меня в голове, я давно не мылась.
Дуня с покорностью села рядом: Мария Васильевнаположила голову ейна
колени,и соседка стала искать у нее в голове.Обеим теперь было легчеза
этим занятием;однастарательно работала,адругаяприльнулакнейи
задремала в покое от близости знакомого человека.
- Твои-то все померли? - спросила Мария Васильевна.
- Все, а то как же! - ответила Дуня. - И твои все?
- Все, никого нету. - сказала Мария Васильевна.
-Унасстобойпоровнуникогонету,-произнеслаДуня,
удовлетворенная, что ее горе не самое большое на свете: у других людей такое
же.
-У меня-тогоря побольше твоего будет: яипреждевдоваяжила, -
проговорила Мария Васильевна. - А двое-то моих сыновей здесь у посада легли.
Ониврабочийбатальонпоступили,когданемцыизПетропавловкина
Митрофаньевскийтракт вышлиА дочкамояповеламеняотсюда кудаглаза
глядят, оналюбиламеня,она дочьмоя была,потом отошлаот меня,она
полюбила других, онаполюбила всех, онапожалела одного -она была добрая
девочка, она моядочка, -онанаклонилась кнему,онбылбольной,он
раненый,он стал какнеживой, иеетожетогдаубили, убилисверхуот
аэроплана А я вернулась, мне-то что же! Мне-то что же теперь! Мне все равно!
Я сама теперь как мертвая
-А что ж тебе делать-то: живи, какмертвая, я тоже так живу, сказала
Дуня. - Мои лежат, и твои легли Я-тознаю,где твои лежат, - они там, куда
всех сволокли и схоронили, я тут была, я-то глазами своими видела. _ерва они
всех убитых покойников сосчитали, бумагу составили, своих отдельно положили,
а наших прочь отволокли подалее. Потом наших всех разделинаголо и в бумагу
весь прибытокотвещей записали. Они долготаково заботились,а потом уж
хоронить таскать начали.
- А могилу-то кто вырыл?- обеспокоилась МарияВасильевна. -Глубоко
отрыли-то? Ведь голых, зябких хоронили, глубокая могила была бы потеплее!
- Нет, каковотам глубоко! - сообщила Дуня.