Среди лета деревня Козьма, как ивсесельскиеместности,
болела поносом, потому что поспевали ягоды в кустах и огородная
зелень.Этиплодыдоводилижелудкидонервности,чему
способствовала водяная гуща из пруда.Впредупреждениеэтого
общественногостраданиякозьминскиекомсомольцыежегодно
начинали рыть колодцы, но истощались мощью непроходимыхпесков
и ложились на землю в тоске тщетного труда.
--Какэтовывсе делаете без увязки?-- сам удручался и
комсомольцевупрекалПетрЕвсеевич.--Ведьтутгрунт
государственный,государствовамиколодезьдаст-- ждите
автоматически, а пока пейте дожди! Ваше дело -- пахота почвыв
границах надела.
Покидал Козьму Петр Евсеевич с некоторой скорбью, что нет у
гражданводы, но и со счастьем ожидания, что, стало быть, сюда
должны двигаться государственные силы и он их увидитнапути.
Крометого,ПетрЕвсеевичлюбил для испытания ослабить свой
душевный покой посредством и организации малогосомнения.Это
малоесомнениев государстве Петр Евсеевич выносил с собой из
Козьмы вследствие безводия деревни. Дома Петр Евсеевичвынимал
старуюкартуАвстро-Венгриии долгое время рассматривал ее в
спокойном созерцании; емудорогабыланеАвстро-Венгрия,а
очерченноеграницамиживоегосударство,некий огороженный и
защищенный смысл гражданской жизни.
Под картиной севастопольскогосражения,котораяукрашала
теплое,устойчивоежилищеПетра Евсеевича, висела популярная
карта единого Советского Союза. ЗдесьПетрЕвсеевичнаблюдал
уже более озабоченно: его беспокоила незыблемость линии границ.
Ночтотакоеграница?Этозамершийфронт живого и верного
войска, за спиною которого мирно вздыхает согбенный труд.
В трудеестьсмирениерасточаемойжизни,нозатоэта
истраченнаяжизньскопляется в виде государства -- и его надо
любить нераздельной любовью, потому чтоименновгосударстве
неприкосновеннохранитсяжизньживущихипогибшихлюдей.
Здания, садыижелезныедороги--чтоэтоиное,какне
запечатленнаянадолгократковременная трудовая жизнь? Поэтому
Петр Евсеевич правильнополагал,чтосочувствоватьнадоне
преходящимгражданам,ноихделу,затвердевшемувобразе
государства. Тем болеенеобходимобылоберечьвсякийтруд,
обратившийся в общее тело государства.
"Нетлиптицнапросе?--сволнениемвспоминалПетр
Евсеевич.--Поклюютмолодыезернышки,чемтогдакормиться
населению?"
ПетрЕвсеевичпоспешноудалялсянапросяноеполеи,
действительно, заставал там питающихся птиц.
"И что же это делается, господи боже ты мой? Что ж тут цело
будет, раз никакому добру покоя нет? Замучили меняэтистихии
--тодожди, то жажда, то воробьи, то поезда останавливаются!
Как государство-то живет против этого? А люди еще обижаютсяна
страну: разве они граждане? Они потомки орды!"
Согнавптицспроса,ПетрЕвсеевичзамечал под ногами
ослабевшего червя, не сумевшего уйти вслед за влагой вглубину
земли.
"Этотеще тоже существует -- почву гложет!-- сердился Петр
Евсеевич.-- Без него ведь никак в государстве не обойдешься!"--
и Петр Евсеевич давил червя насмерть: пусть он теперьживетв
вечности, а не в истории человечества, здесь и так тесно.
Вначаленочи Петр Евсеевич возвращался на свою квартиру.
Воробьи тоже теперь угомонились и жрать на просо непридут;а
заночь зернышки в колосьях более созреют и окрепнут -- завтра
ихвыклеватьбудетужетрудней.Сэтимуспокоительным
размышлением Петр Евсеевич подъедал крошки утреннего завтрака и
преклонялголову ко сну, но заснуть никак не мог: ему начинало
что-нибудь чудиться и представляться;онприслушивался--и
слышалдвижение мышей в кооперативах, а сторожа сидят в чайных
и следятзадействиемрадио,недоверяяемуотрадости;
где-нибудьвредкопосещаемой степи кулаки сейчас гонятся за
селькором, и одинокий государственный человек падает без сил от
ударов толстой силы, подобно тому, как от неуравновешенной бури
замертво ложится на полях хлеб жизни.
Но память милосердна -- Петр Евсеевичвспомнил,чтоблиз
УралаиливСибири -- он читал в газете -- начат возведением
мощный завод сложных молотилок, инаэтомвоспоминанииПетр
Евсеевич потерял сознание.
Аутроммимоегооконпроходилинаработу
старики-кровельщики,несматериалнаплечестекольщик,и
кооперативнаятелегавезла говядину; Петр Евсеевич сидел, как
бы пригорюнившись, но самнаслаждалсятишинойгосударстваи
манерамитрудящихся людей. Вон пошел в потребительскую пекарню
смирный,молчаливыйстаричишкаТерморезов;онежедневно
покупаетсебеназавтрак булочку, а затем уходит трудиться в
сарай Копромсоюза, где изготовляются веревки из пеньки для нужд
крестьянства.
Разутая девочка тянулазаверевкукозла--пастисьна
заднихдворах:лицокозла,сбородкойижелтыми глазами,
походилонадьявола,однакоегодопускалиестьтравуна
территории, значит, козел был тоже важен.
"Пускайикозел будет,-- думал Петр Евсеевич.-- Его можно
числить младшим бычком".
Дверь в жилище отворилась, и явился знакомый крестьянин--
Леонид из Козьмы.
-- Здравствуй, Петр Евсеевич,-- сказал Леонид.--- Вчерашний
день тебе бы у нас обождать, а ты поспешил на квартиру...
Петр Евсеевич озадачился и почувствовал испуг.
--Ачтотакоевышло?А?Деревня-то цела, на месте? Я
видел,какодиннищийокурокбросал,неспалиллион
имущество?..
--Отокурка-то деревня вполне сохранилась... А -- только
что ты вышел -- с другого конца два воза едут, а сзадиэкипаж,
ивнемстарик. Старик говорит: "Граждане, а не нужна ли вам
глубокая вода?" Мы говорим: "Нужна, толькодостатьееунас
мочинет".