Он нежно посмотрел на нее, и она всярасцвела
под его ласковым взглядом.
- За десять минут, - сказал Давид, -ямогудобитьсятого,чегос
радостью добивался бы многие годы. Сказать, что яжалеювас,мадемуазель,
значило бы сказать неправду, - нет, я люблю вас. Рассчитывать навзаимность
я еще не вправе, но дайте мне вырвать вас из рук этого злодея, и, как знать,
со временем любовь может прийти. Я думаю, что у меня есть будущее. Невечно
я буду пастухом. А пока я стану любить вас всем сердцем и сделаю все,чтобы
ваша жизнь не была столь печальной. Решитесь вы доверитьмнесвоюсудьбу,
мадемуазель?
- О, вы жертвуете собой из жалости!
- Я люблю вас. Время истекает, мадемуазель.
- Вы раскаетесь и возненавидите меня.
- Я буду жить ради вашего счастья и чтобы стать достойным вас.
Ее изящная ручка скользнула из-под плаща и очутилась в его руке.
- Вручаю вам свою судьбу, - прошептала она, - и, бытьможет...любовь
придет скорей, чем вы думаете. Скажите ему. Когда явырвусьиз-подвласти
его взгляда, я, может быть, сумею забыть все это.
Давид подошел к маркизу.Чернаяфигурапошевелилась,инасмешливые
глаза взглянули на большие стенные часы.
-Осталосьдвеминуты.Пастухупонадобилосьвосемьминут,чтобы
решиться на брак с красавицей и богачкой! Ну чтоже,пастух,согласенты
стать мужем этой девицы?
- Мадемуазель, - отвечалДавид,гордовыпрямившись,-оказаламне
честь, согласившись стать моей женой.
- Отлично сказано! - гаркнул маркиз. - Увас,господинпастух,есть
задатки вельможи. В конце концов мадемуазель могла вытянуть и худший жребий,
ну а теперь покончим с этим делом поскорей, - как только позволит церковьи
дьявол!
Он громко стукнул по столуэфесомшпаги.Вошел,дрожавсемтелом,
хозяин таверны; онпритащилещесвечей,внадежде,чтоугадалкаприз
сеньора.
- Священника! - сказал маркиз. - И живо! Понял?
Чтоб через десять минут священник былтут,нето...Хозяинтаверны
бросил свечи и убежал.Пришелсвященник,заспанныйивзлохмаченный.Он
сочетал Давида Миньо и Люси де Варенн узами брака, сунул вкарманзолотой,
брошенный ему маркизом, и снова исчез во мраке ночи.
-Вина!-приказалмаркиз,протянувкхозяинутавернызловеще
растопыренные пальцы. - Наполни бокалы! - сказал он, когда вино было подано.
В тусклом свете мерцающих свечей маркиз черной глыбой навис над столом,
полный злобыивысокомерия,и,казалось,воспоминанияостаройлюбви
сочились ядом из его глаз, когда он смотрел на племянницу.
- Господин Миньо, - сказал он, поднимая бокал свином,-преждечем
пить, выслушайте меня. Вы женились на особе, которая исковеркает вашу жизнь.
В ее крови проклятое наследие самой черной лжи и гнусныхпреступлений.
Она
обрушит на вашу голову позор и несчастье. В ееглазах,веенежнойкоже
сидит дьявол, онговоритееустами,которыенепогнушалисьобольстить
простого крестьянина. Вотзалогвашейсчастливойжизни,господинпоэт.
Теперь пейте. Наконец-то, мадемуазель, я избавился от вас.
Маркиз выпил. Жалобный крик сорвался с губ девушки, словно ейвнезапно
нанесли рану. Давид, с бокаломвруке,выступилнатришагавпереди
остановился перед маркизом. Сейчас едва ли кто принял бы его за пастуха.
- Только что, - спокойно проговорил он, - вы оказали мне честь,назвав
меня "господином". Могу я надеяться,чтомояженитьбанамадемуазельв
некотором отношений приблизила меня к вашемурангу,скажемнепрямо,но
косвенно, и дает мне право вести себя с монсеньором, как равный сравнымв
одном небольшом деле, которое я задумал?
- Можешь надеяться, пастух, - презрительно усмехнулся маркиз.
- В таком случае, - сказал Давид, выплеснуввиноизбокалапрямов
глаза, насмехавшиеся над ним, - бытьможет,высоблаговолитедратьсясо
мной.
Вельможапришелвярость,игромкое,какревгорна,проклятие
разнеслось по залу. Он выхватил из черных ножен шпагу и крикнул не успевшему
скрыться хозяину:
- Подать шпагу этому олуху!
Он повернулся к даме, засмеялсятак,чтоунеесжалосьсердце,и
сказал:
- Вы доставляете мне слишком много хлопот, сударыня.Заоднуночья
должен выдать вас замуж и сделать вдовой
- Янеумеюфехтовать,-сказалДавидипокраснел,сделавэто
признание.
- Не умею фехтовать, - передразнилегомаркиз.-Чтоже,мы,как
мужичье, будем лупить друг друга дубинами? Эй, Франсуа! Мои пистолеты!
Форейтор принес из экипажа два больших блестящих пистолета,украшенных
серебряной чеканкой. Маркиз швырнул один из них Давиду.
- Становись у того конца стола! -крикнулон.-Дажепастухможет
спустить курок. Не всякий удостаивается чести умереть от пули де Бопертюи.
Пастух и маркизсталидругпротивдругаупротивоположныхконцов
длинногостола.Хозяинтаверны,обомлевотстраха,судорожношевелил
пальцами и бормотал:
- М-монсеньор, р-ради Христа! Не в моем доме!.. не проливайтекрови...
вы разорите меня...
Угрожающий взгляд маркиза сковал ему язык.
- Трус! - вскричал маркиз де Бопертюи. -Перестаньстучатьзубамии
подай сигнал, если можешь.
Хозяин упал на колени. Он не мог произнести ни слова.Ножестамион,
казалось, умолял сохранить мир в его доме и добрую славу его заведению.
- Я подам сигнал, - отчетливо проговорила дама. Она подошла к Давидуи
нежно поцеловала его.