А
мужчины в зрительном зале, которые ревут, хлопают, топают, рычат, толпятся в
проходах, пожирают тебя глазами и, кажется, вот-вот проглотят,-настоящее
стадо диких зверей, готовых разорвать тебя на части, толькопопадисьимв
лапы. Ах, как я ненавижу их всех! Но ты ждешь,чтобятеберассказалао
себе.
Так вот. У меня было накоплено двести долларов, и, как только наступило
лето, я бросила сцену. Я поехала на Лонг-Айленд инашлатампрелестнейшее
местечко, маленькую деревушку Саундпорт на самомберегузалива.Ярешила
провести там лето, заняться дикцией, а осенью попытаться найти учеников. Мне
показали коттедж на берегу, где жила старушка вдова, которая иногдасдавала
одну-две комнаты, чтобы кто-нибудь в доме был. Она пустила меняксебе.У
нее был еще один жилец, преподобный Артур Лайл.
Да, в нем-то все и дело. Ты угадала, Линн. Я тебе сейчас всевыложув
одну минуту. Это одноактная пьеса.
В первый же раз, когда он прошел мимо меня, я всятакизамерла.Он
покорил меня с первого же слова.Онбылсовсемнепохожнатехмужчин,
которых мы видим в зрительном зале. Такой высокий, стройный,и,знаешь,я
никогда не слышала, когда он входил в комнату, я просто чувствовалаего.А
лицом он точь-в-точь рыцарь с картины - ну вот эти рыцари Круглого Стола,а
голос у него - настоящая виолончель! А какие манеры!
Помнишь Джона Дрю в лучшей его сцене в гостиной? Так вот, если сравнить
их обоих, Джонаследовалобыпростоотправитьвполициюзанарушение
приличий.
Ну, я тебя избавлю от всяких подробностей; словом, непрошлоймесяца,
какмысАртуромбылипомолвлены.Онбылпроповедникомвмаленькой
методистской церквушке, просто такая часовенка, вроде будки.Послесвадьбы
мы с ним должны были поселиться в маленьком пасторском домике,величинойс
закусочный фургон, и унасбылибысвоикурыисадик,весьзаросший
жимолостью. Артур очень любил проповедовать мнеонебесах,номоимысли
невольно устремлялись к этой жимолости и курам, и он ничего немогсэтим
поделать.
Нет, я, конечно, не говорила ему, что была на сцене, яненавиделаэто
ремесло и все, что с ним было связано. Я навсегда покончила с театромине
видела никакого смысла ворошить старое Я была честная, порядочная девушка, и
мне не в чем было каяться, разве только в том, что я занималась дикцией. Вот
и все, что у меня было на совести.
Ах, Линн, ты представить себе не можешь, как я была счастлива! Я пела в
церковном хоре, посещала собрания рукодельного общества, декламировала "Анни
Лори", знаешь, эти стихисосвистом.Вместнойгазеткеписали,чтоя
декламирую "с чуть ли не артистическим мастерством". Мы сАртуромкатались
на лодке, бродили полесам,собиралиракушки,иэтабедная,маленькая
деревушка казалась мне самым чудесным уголком в мире. Я с радостьюосталась
бы там на всю жизнь, если бы...
Но вот как-то раз утром, когда я помогала старухе миссис Герличистить
бобы на заднем крыльце, она разболталась и, какэтообычноводитсясреди
хозяек, которые держат жильцов, начала выкладывать мне разные сплетни Мистер
Лайл в ее представлении, да, признаться,ивмоемтакже,былнастоящий
святой, сошедший на землю Она без конца расписывала мне все егодобродетели
и совершенства и рассказала мне по секрету, что у Артура не такдавнобыла
какая-точрезвычайноромантическаялюбовнаяистория,окончившаяся
несчастливо.
Я с радостьюосталась
бы там на всю жизнь, если бы...
Но вот как-то раз утром, когда я помогала старухе миссис Герличистить
бобы на заднем крыльце, она разболталась и, какэтообычноводитсясреди
хозяек, которые держат жильцов, начала выкладывать мне разные сплетни Мистер
Лайл в ее представлении, да, признаться,ивмоемтакже,былнастоящий
святой, сошедший на землю Она без конца расписывала мне все егодобродетели
и совершенства и рассказала мне по секрету, что у Артура не такдавнобыла
какая-точрезвычайноромантическаялюбовнаяистория,окончившаяся
несчастливо. Она, по-видимому, не была посвящена в подробности,новидела,
что он очень страдал. "Бедняжка так побледнел, осунулся, - рассказывала она.
- И он до сих пор хранитпамятьобэтойледи;водномизящиковего
письменного стола, которыйонвсегдазапираетнаключ,естьмаленькая
шкатулка из розового дерева и в ней какой-то сувенир,которыйонбережет,
как святыню. Я несколько раз видела, как он сидит вечером и грустит над этой
шкатулкой, но стоит только кому-нибудь войти в комнату, он сейчас жепрячет
ее в стол".
Ну, ты,конечно,можешьсебепредставить,чтоянесталадолго
раздумывать, а при первом же удобном случае вызвала Артура наобъяснениеи
прижала его к стене.
В этот же самый день мы каталисьснимналодкепозаливу,среди
водяных лилий.
- Артур, - говорю я, - вы никогда не рассказывали мне,чтоувасдо
меня было какое-то увлечение, но мне рассказала миссис Герли.-Янарочно
выложила ему все сразу, чтобы он знал, чтомневсеизвестно.Терпетьне
могу, когда мужчина лжет.
- Прежде, чем появились вы, - отвечал он, честно глядя мне в глаза, - у
меня было одно увлечение, очень сильное. Я не буду от васничегоскрывать,
если уж бы об этом узнали.
- Я слушаю, - сказала я.
- Дорогая Ида, - продолжал Артур (ты,конечно,понимаешь,яжилав
Саундпорте под своим настоящим именем), - сказать вам по правде, это прежнее
мое увлечениебылоисключительнодуховногосвойства.Хотяэталедии
пробудила во мне глубокое чувство и я считал ее идеалом женщины,яникогда
не встречался с ней, никогда не говорил с ней. Этобылаидеальнаялюбовь.
Моя любовь к вам, хоть и не менее идеальная, нечтосовсемдругое.Неужели
это может оттолкнуть вас от меня?
- Она была красивая? - спрашиваю я.
- Она была прекрасна.
- Вы часто ее видели?
- Может быть, раз двенадцать,
- И всегда на расстоянии?
- Всегда на значительном расстоянии.
- И вы любили ее?
- Она казалась мне идеалом красоты, грации и души.
- А этот сувенир, который вы храните как святыню и потихоньку вздыхаете
над ним, это что, память о ней?
- Дар, который я сохранил.