Е мое, блин.
Хотел ухватить себя занос,чтобывнатурепроснуться,нопальцы
нащупали жесткое, колючее. Усы! Другойрукойпопробовалрванутьворот-
что-то не впродых стало - и наткнулся на острые углы воротника!
Не иначе пацаны прикололись - сыпанули вшампуськутолченогогрибца,
вот и повело в загогулины. Вован дернулсебязаглючныйуспосильнейи
заорал от боли. Блин, ус был в натуре настоящий!
Генеральный директор попятился и приложился копчиком об угол педоватого
золотого столика на гнутых ножках. На пол грохнулся органайзер -нет,типа
папка в крокодиловом переплете - распахнулась, и стало видно золотые буквы:
"Дражайшему Константину Львовичуотъпризнательныхъсослуживцевъвъ
ознаменованье Новаго 1900 года!"
Тут-то Вован наконец ивъехал.Блин,проблема-2000!Тасамая,про
которую физмат Лифшиц базар держал! Время, сука корявая, свинтилось с гаек и
кинуло солидного человека на сто лет назад! Ну, кто-то ответит!
Бу-бух! - звездануло в дверь чем-то тяжелым. А потом еще и еще: бу-бух!
бу-бух!
Что за лажа? Вован вспомнил какое-то кино из детства: типа дворец,там
за столом шишаки с олигархами припухают, а в дверь ломят быки с винтарямии
пулеметными лентами. Типа революция. Е мое, в каком она году-то была,нев
девятисотом? Хрен вспомнишь.
По прикиду выходило, что он, Вован - чистый буржуй. Сейчасэти,блин,
как их, пролетарии, его в натуре станут мочить.
Ну, падлы, задешево не возьмете. Он выставил вперед пушку,ивсамый
раз - дверь соскочила с петель. В комнату влетел типа генерал с реальной, до
пупа бородищей и ломом в руках. Вованхотелужебылозасадитьемудулю
промеж подфарников, но генерал согнулся напополам и культурно так:
- Так чтоизвиняемся,КонстантинЛьвович,АннаСазонтьевналомать
приказали-с.
А за генералом влез какой-то козлина - тоестьвнатуре,идажес
козлиной бородкой на жирном хавале.
- Что за ребячество, господин Луцкий! - забазарил козлина. -Повашей
милости я должен проводить новогоднюю ночьтакимдикимманером!Извольте
вернуть деньги! И не вздумайте стреляться. Мы же деловые люди.
Вован понял только одно: нет, не революция-нормальныйнаезд.Этот
чувак Костя, за которого его тут держат, кинул козлину на бабки,акозлина
оказался из деловых - сам сказал - и затеял разборку. Сто летпрошло-ни
банана не поменялось, все те же заморочки.
Из-за козлинывысунуласьбарухавнавороченноммаксискрутейшим
декольтешником. Ручонками замахала и давай ныть:
- Констан, не делай этого! Я заложу бриллианты, возьму в долгупапа!
Ты непременно вернешь господину Солодовникову эти сорок тысяч!
Вован с нерва малость съехал и волыну убрал. За сорок штук баксов нынче
мочат только в колхозе.
- Обижаешь, братан, - сказал он деловому.-ЧтобКостькасороковник
скрысятничал? Давай по-людски края разведем.
-ЧтобКостькасороковник
скрысятничал? Давай по-людски края разведем. Мы ж не фраера, а бизнесмены.
Козлина захлопал глазами - видно, и сам понял, что не прав.
- Господин Луцкий, я последний раз спрашиваю: вы вернете деньги?
- Какой базар, - успокоил его Вован.-Еслинасчетчикставитьне
будешь, разойдемся. Недельку отслюнишь?
Надо будет поглядеть,чтозабруликиуляльки,спопомэтимее
потереть,подкакойлавессудудает,прикидывалнаходугенеральный
директор. А там поглядим, козлина, какой ты деловой.
- Вы не шутите? - вылупился козлина. - Вы ивсамомделевернетев
кассу все деньги через неделю? И готовы дать честное слово?
- Сука буду, - хлопнул себя по груди Вован. - Мое слово - железняк.Не
такой человек Костюха Луцкий, чтоб фуфло толкать.
- Слово дворянина?
- А то. - И Вован для убедительности еще чиркнул себябольшимпальцем
по горлу.
Деловой оказался чистым лохом - даже расписки не взял.Наклониллысую
башку, повернулся и топ-топ на выход. Вовансразупередумалотдаватьему
бабки. Ушился и генерал. В комнате осталась только телка - между прочим,по
лекалам сильно богаче Клавки, да и на мордалитет пореальней.
- Констан, - сказала телка, - я требую объяснений.
Глава 5
- Хамишь, Вован, - строго сказала удивительная особа, затягиваясь белой
пахитоской с золотым ободком. - Свалил и ничего мне не ответил.Ятебене
цыпка по вызову, я Иняз закончила. На самом делеяжпонимаю-тебене
просто давалка нужна, а классная герлфренд,скоторойкакбынестыдно
потусоваться в престижном обществе. Престиж,Вованчик,оннасамомделе
хороших бабок стоит. Не жидись.
Хороша, подумал Константин Львович, оценивающе разглядываяпрелестницу
и надолго задержавшись взглядом на полуобнаженных бедрах.Хороша!Пожалуй,
несколько тощевата, но ивэтойсубтильностиестьшарммилойдевичьей
беззащитности. Как она его назвала - Вобан? Француз, что ли? Кто вообще этот
субъект, в шкуру которого Всевышний поместил Константина Луцкого?Икакого
родаотношениясвязываютмьсеВобанасэтойодалиской,изъясняющейся
загадками?
- Cheri... - отважился Константин Львович на вольное обращение и сделал
паузу - не вспылит ли? - Vous etes ravissante.
- Нахватался по верхам, -фыркнулачаровница.-Валенокраменский,
произношения никакого.
По привычкеЛуцкийневслушивалсявто,чтоговорятхорошенькие
женщины, а следиллишьзаинтонациейивыражениемглаз.Тон,которым
разговаривала с ним красавица, был ледяным, но вглазахпоигрывалаэтакая
чертовщинка, подававшая надежду. Очень вероятно, что за внешнейхолодностью
сей лорелеи таилась пылкая, чувственнаянатура.Ачто,еслипопробовать
кавалерийским наскоком?
- Бывали ли вы в Отрадном, мадемуазель? - галантно спросилон.